Кожаный Чулок. Большой сборник - Фенимор Купер

Элизабет скоро заметила, что глаза всех присутствующих обращены только на мистера Гранта и на нее. Поэтому, охваченная смущением, она вначале лишь украдкой оглядывала зал и тех, кто в нем находился; но когда шарканье ног прекратилось, кашель замер и прихожане приготовились слушать службу с надлежащим благоговением, она осмелела и посмотрела вокруг. Постепенно шум совсем затих, и в наступившей глубокой тишине никто уже не решался громко откашляться. Слышно было только потрескивание дров в пышущих жаром очагах, и все лица и глаза обратились к священнику.

В эту минуту из нижнего коридора донесся топот, словно кто-то пытался отряхнуть снег, прилипший к обуви. Затем все стихло, не было слышно ничьих шагов, но тем не менее в зал вскоре вошел индеец Джон в сопровождении Кожаного Чулка и молодого охотника. Их ноги, обутые в мягкие мокасины, ступали совсем бесшумно, и даже теперь, когда они вошли, звук их шагов можно было различить только благодаря полному безмолвию, царившему в зале.

Индеец важно прошествовал по проходу и, заметив свободное место рядом с судьей, неторопливо уселся, сохраняя все то же спокойное достоинство. Он плотно укутался в одеяло, закрыв нижнюю часть лица, и в этой позе сидел неподвижно до конца проповеди, которую, впрочем, слушал очень внимательно. Натти прошел мимо скамьи, на которой так бесцеремонно расположился его краснокожий товарищ, и примостился на толстом чурбаке, лежавшем возле самого очага. Зажав ружье меж колен, он погрузился в размышления, очевидно не слишком приятные. Молодой охотник нашел место на одной из задних скамей, и снова наступила глубокая тишина.

Мистер Грант встал и произнес первые слова молитвы. Вид у священника был такой торжественный, что все присутствующие встали бы и без того примера, который поспешил подать им мистер Джонс. После короткого молчания мистер Грант продолжал молитву, и некоторое время слышался лишь его звучный и выразительный голос, но, к несчастью, Ричард в эту минуту заметил какое-то упущение в убранстве зала и, вскочив с места, на цыпочках выбежал за дверь.

Когда священник опустился на колени, его слушатели тоже опустились — но на скамьи, и до самого конца службы большинство продолжало сидеть, несмотря на все усилия священника. Кое-кто по временам вставал, но остальные не считали нужным даже склонять голову, и хотя все слушали священника внимательно, это было скорее внимание зрителей, присутствующих на спектакле, нежели благочестие верующих. Мистер Грант продолжал службу, но причетник покинул его, и некому было повторить за ним слова молитвы, а прихожане и не думали прийти ему на помощь. После каждого обращения к богу он делал небольшую торжественную паузу, однако все хранили гробовое молчание.

Губы Элизабет шевелились, но она не решалась произнести вслух нужные слова. Привыкнув к торжественной службе в нью-йоркских церквях, она испытывала теперь большую неловкость и жалость к священнику. Вдруг тихий, нежный женский голос повторил вслед за ним: «Мы не сделали того, что должны были бы сделать...» Удивленная тем, что здесь нашлась женщина, сумевшая побороть естественную робость, мисс Темпл поглядела в ту сторону, откуда донесся этот голос. Вблизи нее на коленях стояла молодая девушка, смиренио склонив голову к молитвеннику.

Незнакомка (Элизабет видела ее впервые) была тоненькая и хрупкая. Одета она была скромно, но изящно, и ее бледное, несколько взволнованное лицо казалось особенно привлекательным благодаря грустному и кроткому выражению. Она подала ответ священнику во второй и в третий раз, но тут к ней присоединился красивый мужской голос, раздавшийся в другом конце зала. Мисс Темпл сразу узнала голос молодого охотника, и, преодолев робость, тоже стала негромко повторять слова молитвы.

Все это время Бенджамен прилежно листал молитвенник, но так и не сумел найти нужное место. Однако священник еще не кончил молитвы, когда в дверях появился Ричард и ничтоже сумняшеся принялся отвечать ему громовым голосом. В руках мистер Джонс нес маленький ящичек без крышки, на котором черной краской было написано: «8 X 10». Он поставил его перед кафедрой вместо скамеечки, чтобы священнику удобнее было преклонять колени, а затем вернулся к своему столику как раз вовремя, чтобы прогудеть заключительное «аминь». Все прихожане, естественно, оглянулись на мистера Джонса, когда он вошел в зал со своей странной ношей, но затем вновь обратили на священника взгляды, полные внимания и любопытства.

Большой опыт мистера Гранта очень помог ему в тот день. Он отлично понимал этих людей, весьма простодушных в вопросах религии, но ревниво оберегающих свои верования,— каждый из них считал свою секту единственно правильной и вовсе не желал выслушивать наставления какого-то нового пастыря. Мистер Грант приобрел этот опыт, изучая великую книгу человеческой природы, открытую для всех, и хорошо понимал, что всякое прямое наступление опасно и что добиваться своего ему следует исподволь. Однако он сам веровал искренне и не слишком дорожил обрядовой формой; он умел горячо молиться и без помощи причетника и был весьма красноречивым проповедником.

В этот вечер он во многом уступил предрассудкам своих слушателей, и, когда он кончил, все они пришли к заключению, что служба была куда менее «языческой», чем можно было бы ожидать от священника епископальной церкви.

Таким образом, мистер Грант, сам того не зная, оказался хорошим союзником Ричарда.

В проповеди мистер Грант тоже избрал средний путь и, не отступая от положений своей церкви, говорил больше об этических принципах, признаваемых всеми христианскими церквами. Мы уже упоминали, что в поселок приезжали служители самых разных сект, и жители его привыкли, что каждый из них утверждает превосходство своей догмы. Этого же они ждали и от мистера Гранта, но он избегал всех подводных камней так искусно, что проповедь его произвела на всех сектантов большое впечатление, никого при этом не отпугнув. Правда, Хайрем и два-три других влиятельных члена секты методистов обменялись недовольными взглядами, но этим дело пока и ограничилось, и собравшиеся, получив благословение мистера Гранта, разошлись в подобающем молчании. 

 ГЛАВА XII

Пусть могут толпы ваших богословов

Сплетать хитро вероучений ткань,

Но сатану один господь лишь может

Изгнать из глубины людских сердец.

Дуо.

После конца службы мистер Грант подвел к скамье, на которой сидели Элизабет и судья Темпл, юную особу, о которой мы упомянули в предыдущей главе, и представил им ее как свою дочь. Элизабет приветствовала ее со всей сердечностью, какую только позволяли местные обычаи и хорошие манеры, и девушки немедленно прониклись взаимной симпатией. Судья, который также впервые увидел дочь священника, с радостью заметил, что она по годам и по воспитанию может оказаться подходящей подругой для Элизабет и поможет ей свыкнуться с уединением Темплтона после шумной городской жизни. Элизабет, на которую кротость и благочестие мисс Грант произвели большое впечатление, скоро сумела дружеским обращением рассеять ее робость. Они принялись болтать и за те десять минут, пока расходились прихожане, уже успели договориться не только о свидании на завтра, но, вероятно, распределили бы и все оставшиеся зимние месяцы, если бы священник не перебил их, обратившись к Элизабет со следующими словами: