Банзай, земляне! - Григорий Дондин

Пехотинец, исполнявший обязанности машиниста, флегматично наблюдал за погрузкой. Вид пленных землян его совершенно не взволновал. Стычка между офицерами, произошедшая на перроне, также не вызвала у него особого эмоционального отклика. Всем своим видом он показывал, что видывал-де и не такое. Получив отмашку от конвоя, он повернулся к пульту и плавно потянул на себя одну из ручек. Гондола громко скрипнула и рывком тронулась с места. Набирая скорость, вкатилась в железнодорожный туннель. Пофигистичный машинист повторно взял на себя ту же самую ручку. Монорельс скрипнул, дернулся и разом увеличил скорость километров на тридцать. Над головами пассажиров замелькали тусклые фонари. Повеяло встречным ветерком.

Мазёвый краем глаза следил за руками машиниста, старательно запоминая все его действия, какие удавалось рассмотреть. При этом он упорно ассоциировал кнопки и рычаги пульта с наиболее интересными частями женского тела. Картинки перед его глазами вставали самые живописные. Бросив случайный взгляд на лицо одного из конвоиров, боец успел заметить скользнувшее по нему выражение брезгливости. Вот, значит, который из них за нашими мозгами присматривает, рассудил Мазёвый. Ну-ну. Сейчас я тебе еще не такое покажу! Боец постарался детально восстановить в памяти порнушку погрязней да поядреней. Приятного просмотра, скотина!

– Э-э, мордопол, куда нас теперь? – спросил Че Паев. Переводчик разговаривал с людьми, высокомерно глядя поверх их голов, чему немало способствовало превосходство в росте. Вроде как вы для меня не существуете, жалкие человечишки, хотя я с вами и говорю. Разведчики платили ему равнозначной монетой, обращаясь даже не на «ты», а на «эй, ты!».

– Запретный дом, – сказал переводчик и злорадно оскалился.

– И чего там будет?

Переводчик рыкнул что-то на своем тарабарском языке и на все дальнейшие расспросы отвечал презрительным молчанием.

Первые десять минут путешествия самозваные конвоиры никаких признаков враждебности, кроме косых злобных взглядов, не проявляли. Очень скоро стало ясно, почему они так скромничают. Машинист толкнул вперед все ту же ручку. Гондола с протестующим скрипом замедлила ход. Вышла из туннеля. На малой скорости миновала наводненную орочьей пехтурой станцию. Нырнула в следующий туннель. Ручка на себя. Скрип. Резкое ускорение. Вот тут самозванцы оживились. Видимо, они точно знали, что впереди лежит длинный участок пути, на котором нет ни одной станции, и помешать им в исполнении задуманного будет некому.

Че в полсекунды оказался на полу, прижатый коленями и стволами. Самозванцы взялись за ножи, скалясь и тараторя рыкающими голосами. Законные конвоиры смотрели на это одобрительно, но активное участие в расправе принимал только один из них. Трое сосредоточились на Мазёвом, лишь изредка косясь на творящийся под боком самосуд.

– Думай о бабах! – приказал Мазёвый, обращаясь больше к самому себе. Перед его носом покачивались три готовых к бою луч-мастера. Три пары глаз внимательно следили за его лицом. Переводчик шипел:

– Не делать! Не делать!

Страсть как хотелось взглянуть на Че Паева, но Мазёвый себе этого не позволял. Неотрывно смотрел на охранников, выжидая удобного момента, который все не наступал. А Че Паева уже резали. Пришлось удобный момент создавать искусственно.

– Думай о бабах! Представь пушистый дамский лобок во весь экран. И ори, брат! Ори что есть мочи!

Че Паев проигнорировал оба этих требования. Чувствуя, что вот-вот лишится скальпа, он твердо решил для себя ограничиться стоическим матом сквозь зубы и ни в коем случае не радовать мучителей болезненными воплями.

– Ори же, дебил! – рявкнул Мазёвый. – Чтоб уши у зеленых закучерявились!

До Че Паева дошло, что просьба эта не простая, а с подвохом. Он взбрыкнул и заголосил, по децибелам приближаясь к пароходному ревуну. Конвоиры, державшие Мазёвого под прицелом, против воли среагировали на звук. Все трое как по команде повернули головы. Отвлеклись от своего подопечного на каких-нибудь полсекунды. Мазёвый использовал это время самым плодотворным образом. Прыжком метнулся к пульту, протаранил плечом машиниста и боднул головой облюбованную ручку, отвечающую за скорость. Протолкнул ее вперед до предела, попутно до крови ободрав нос и правую щеку. Монорельс жалобно заверещал и разом скинул скорость до нуля, будто в стену ударился. Мазёвого швырнуло грудью на пульт, так что ребра затрещали. Сзади на него налетел один из орков. В беспорядке полыхнуло несколько лучей. Взвыл какой-то зеленокожий.

Обернувшись, Мазёвый увидел именно то, о чем мечтал. Конвоиры грудой копошились на полу. Переводчик выл, держась за ногу, по колено срезанную непроизвольным выстрелом, произошедшим в результате резкого торможения. Обожженная культя дымилась и слабо кровоточила. Луч зажарил перерезанные сосуды, сводя кровопотерю к минимуму. Че Паев уже сориентировался в обстановке, сдавил бедрами голову одного из своих мучителей и тужился сломать ему шею. Из резаных ран на голове бойца широкими полосами вытекала кровь. Второго самозванца инерцией от внезапного торможения швырнуло через всю гондолу, и теперь он валялся прямо у ног Мазёвого, не очень-то соображая что почем. Вот он начал подниматься на четвереньки. Оперся на руку, всё еще сжимающую окровавленный нож. Разведчик рассусоливать не стал и сломал ему эту руку в локте ударом ноги. Орк заскулил, как зашибленный сенбернар. Не дожидаясь, пока чухнутся остальные, Мазёвый упреждающе крикнул:

– Ща тряхнет, брат!

Вцепился зубами в любимую ручку на пульте и дернул ее до упора назад. Гондола с визгом рванула вперед. Все, кто в ней был, одним большим, матерящимся на двух языках комом скатились к заднему борту. Один из конвоиров вылетел наружу. Брякнулся на одинокий рельс и, сотрясаемый мощными электрическими разрядами, выдал замысловатый предсмертный танец. Мазёвый, оказавшийся на самой вершине общей кучи, посетовал на связанные за спиной руки и активно заработал ногами и головой. Машинист из него получился феноменальный. Дважды коснувшись ручки на пульте управления, он покалечил и убил добрую половину пассажиров. Сравнительно невредимыми остались всего два конвоира, да и то ненадолго. Где-то снизу злобно бранился Че Паев. Монорельсовое корыто резво неслось вперед.

– Личная неприязнь охранников к заключенным с неизбежностью ведет к нарушению правил конвоирования, – назидательно произнес Мазёвый, обращаясь к усопшим. Первое, что он сделал, срезав путы трофейным ножом, – нашел на пульте рычаг заднего хода. Теперь монорельсовая гондола катилась задом наперед. – Чему вас только учат в вашей зеленой армии?

– К лифту возвращаемся, брат? – спросил Че, отлипнув от горлышка трофейной фляги. Лицо у него было хоть в кунсткамере выставляй. На лбу и щеках багровели глубокие кривые порезы от орочьего ножа. Кое-где розовела обнаженная кость.

– Ага. Такого маневра они от нас не ожидают.

– Думаешь, пробьемся вот с этим? – Че Паев хлопнул ладонью по луч-мастеру, лежащему на коленях. Одержав убедительную победу над конвоем, разведчики нацепили на себя неудобные, на их взгляд, орочьи бронежилеты и вооружились чем бог послал. Лучевому и плазменному оружию иных рас земляне традиционно не доверяли, недолюбливая его по каким-то загадочным, неясным даже для них самих причинам. Считалось, что пуля – она завсегда вернее. Так что вопрос Че Паева был вполне закономерным. Имея на руках несколько луч-мастеров с богатым боезапасом, разведчики все равно ощущали себя почти безоружными.

– Должны пробиться, – сказал Мазёвый. – Сам понимаешь. Нету у нас с тобой права облажаться, потому как наверху сейчас людей убивают. Любой ценой надо до штабных верную информацию донести.

Гондола скрипнула и сама собой сбавила ход. Подергав за рычаги, Мазёвый с удивлением обнаружил, что монорельс его больше не слушается.

– Сломалась? – огорченно спросил Че.

– Непохоже, – покачал головой Мазёвый и почему-то уставился в потолок, словно там могло обнаружиться что-то интересное. – Скорее дистанционное управление включилось. То есть едем в этом корыте мы, а рулят орки. Чувствую, следят зеленые за нами каким-то образом. Уж больно шустро они смекнули, что мы в бегах.

– Прыгаем?

– Не-е. Туннель под током. Изжаримся к такой-то матери.

Гондола остановилась вовсе.

– И как быть? – спросил Че, глядя поверх заднего борта на широкий блестящий рельс.

Мазёвый задумчиво почесал ножом щеку, покрытую недельной щетиной, кровью и грязью. Лицо его внезапно посветлело.

– Выход есть, брат! – оптимистично сказал он и подковырнул лезвием ножа какую-то панель на пульте управления. – Вскроем коробочку, выломаем блок ДУ и поедем дальше. Не всякую инопланетную технологию человек в состоянии понять, зато сломать он может что угодно.

Че Паев покрутил головой, настороженно оглядываясь по сторонам.