Измена. Мой непрощённый (СИ) - Соль Мари

— Спасибо, я сыт, — отзываюсь, стараясь её игнорировать.

Хотя в мыслях уже наказал и нагнул пару раз.

София подходит и флёр ароматных духов затмевает мой разум.

— Илья Давидович, вы так серьёзны, — шепчет она, и слегка наклоняется, чтобы явить свою грудь моему ненасытному взору.

Хороша, не отнять! И я вспоминаю умелые ручки, и ротик, который имел всего раз. Как давно это было… И сколько же членов она отсосала с тех пор?

— София, займитесь прямыми обязанностями, — говорю я, уткнувшись в компьютер.

Пальчики с алыми коготками ласкают мой бицепс. Она прижимается грудью к плечу. И, почти прикасаясь губами щеки, произносит:

— Ууу, какой серьёзный директор.

Я с шумом тяну носом воздух. И, пытаясь себя охладить, закрываю глаза:

— София! Мне позвонить в отдел кадров и попросить, чтобы тебя заменили?

Однако мой тон, ледяной и спокойный, совсем не смущает её. Чертовка ведёт по груди приоткрытой ладошкой и, нырнув ею вниз, угождает туда, где я так напряжён.

— Илюша, — целует в висок.

Я, поймав её руку, сжимаю достаточно сильно:

— Илья Давидович!

София слегка ошарашена. Но принимает игру. Точнее, играет со мной, как морская сирена. Вспоминаю тот раз. И своё состояние после отчаянной тусы. Я был так беспечен и пьян, что упал в это самое кресло. И позволил себе отсосать. О, как же она это делала! Даже сквозь мутное варево, что царило в моей голове, я ощущал этот яркий оргазм. И наблюдал, как София глотает. Как вытирает испачканный ротик салфеткой. А член, на котором остались следы её алой помады, заботливо прячет назад, в глубину моих брюк…

— Илья Давидович, — вздыхает София, — Вы так напряжены! Вероятно, вам нужно слегка разрядиться. Иначе в таком состоянии вы не сумеете руководить.

О, как же она забавляется! Зная, что стала причиной напряга. Помню, тогда, после ласк, я велел ей молчать. А потом разузнал, что её подарил мне коллега. Точнее, одолжил по-соседски. София работала только для вида. Отнюдь не зарплата была её главной кормилицей. Тело! Вот, чем она соблазняла богатых мужчин.

— Поверь мне, я справлюсь, — цежу равнодушно, — Принеси-ка мне папку с делами. У Нюры лежит на столе.

— С делами? — тоскливо кивает София.

— Всё верно.

Она, постояв, отправляется прочь. Уязвлённая. Гордая. Цокая ножками на сногсшибательных каблуках.

— София? — окликаю её у двери.

Оглянувшись, в надежде, что я передумал, она отзывается:

— Да? — и стоит, оттопырив свой зад.

Я веду по нему осуждающим взглядом:

— Прошу тебя впредь вести себя более сдержанно.

Она ошарашена:

— Что?

Я гляжу исподлобья:

— И пуговку застегни.

Возмущение Софы сияет в распахнутых серых глазах. Она торопливо берёт себя в руки. И церемонно берётся застёгивать все до одной. Упакованный бюст распирает рубашку.

— Н-да, время пошло вам на пользу. Вы стали скучны и занудны, Илья Давидович, — чётко озвучив моё имя-отчество, Софа дёргает дверь на себя.

Я слышу цокот её каблучков в коридоре. Какое-то время сижу, ощущая, как в области паха зудит. А после, издав тяжкий стон, возвращаюсь к работе.

День проходит спокойно. София, обидевшись, больше не делает явных попыток меня соблазнить. Только ходит, виляя обтянутым задом. И стреляет глазами, как будто желает убить.

— До свидания, София, — говорю, выходя в конце дня.

Она, вскинувшись, смотрит на время. На экране смартфона видна переписка. Наверное, делится с кем-то моим новым имиджем «скучного босса». Пусть так! Это лучше, чем тратить своё драгоценное время на трах-тибидох на рабочем столе.

Домой возвращаюсь на взводе. Пока еду, невольно пытаюсь представить, в каких позах беру это сочное тело. Удобнее сзади. Если юбку задрать не получится, просто порву! Интересно, а трусики есть? Или эта бесстыдница ходит без нижнего… Белый верх будет предан забвению. Я не стану расходовать время на пуговки. Рывком оголю её бюст. Чтобы груди наружу! Сперва изомну их руками, а после — испробую оба соска. Мммм! Как же я буду её распинать. Лицом на столешницу. Груди расплющить о стол. И вставлять до конца! Ощущая, как стол содрогается. Слыша шлепки наших тел…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Домой не вхожу, а врываюсь. Снежану с порога беру в оборот.

— Масечка, что ты? — щебечет она и пытается виснуть на мне.

Но я, развернув её задом к себе и нащупав податливый выступ, шепчу:

— Ты ждала меня? А? Признавайся, ждала?

— Ах… Да! — отзывается Снежа, когда мои пальцы ныряют в трусы.

Ведь и правда ждала! Вечно влажная щёлка так призывно себя предлагает и манит проникнуть в неё.

— Там еда остывает, — пытается Снежа уйти от расплаты.

Но я только крепче держу.

— Потом, всё потом, — не шепчу, а рычу ей на ухо. Кусаю за шею, тяну на себя.

Член наливается кровью и рвётся войти. Она не препятствует этому, только порывисто дышит и сминает в руке свой халат.

— Мммм, — беру её жёстко и властно. Держу, задирая подол.

Через несколько долгих рывков вынимаю. Кончаю в ладонь. Пару капель роняю на ткань своих брюк. С опозданием думаю — стоило снять. Но теперь уже поздно! Снежана пыхтит, поправляет одежду. И смотрит с укором.

— Прости, — говорю и пытаюсь обнять.

Она отстраняется. Думаю: «Был слишком груб?». Но причина не в этом.

— От тебя пахнет женскими духами, — заявляет Снежана. И, прежде, чем я успеваю ответить, оставляет меня и уходит на кухню.

Там она громко шумит, расставляя тарелки. А я, привалившись к стене, успокоенно думаю: «Завтра скажу этой шлюхе, чтобы сменила парфюм».

Глава 42. Настя

В городе грязно и слякотно. Снега уже не найти. Зато в лесу его много! И здесь ты хватаешь последние вздохи зимы. Наслаждаешься ею, чтобы дать ей спокойно уйти. Горстки сугробов повсюду, но мягкий настил кое-где обнажил уязвимую суть. Там, под снегом, таится прекрасное нечто. Только самый внимательный сможет его разглядеть.

— Мам! Смотри! Смотри! Подснежники! — рвётся Динка. Сбегает с пригорка и тычет пальцем туда, где в проталине видно цветы.

Окружённые снегом, как будто периной, и выпростав белые капельки милых цветов, они подзывают к себе. И мы вместе спешим насладиться таким неожиданным даром.

— Только не рви! Это же Красная книга, — осаждаю я дочку, которая тянет ручонки к беспомощным стебелькам.

Одёрнув их, Динка с обидой ворчит. Чуть поодаль Дениска гуляет с Татьяной. Он решил привести её в этот раз, чтобы представить семье. Мне она очень понравилась! Милая, юная. Волосы с лёгкой рыжинкой. Веснушки на бледных щеках.

Что-то знакомое тронуло душу. Возможно, похожесть её… на меня? А Дениса — на папу. И это ранимое, хрупкое время рождения чувств, оно так прекрасно и ценно. Как эти цветы, что видны из-под снега. Их можно легко растоптать! А можно позволить им вырасти. И я наблюдаю с улыбкой за тем, как Дениска берёт её за руку, что-то шепчет, а Таня смеётся в ответ…

— А твой чего не пришёл? — вопрошаю у Динки.

Она уязвлённо молчит.

— У этого дурня спроси! — кивает на Деню.

Я вспоминаю, как он не без гордости мне рассказал, что встречался с «Дианкиным хахалем». Оказалось, что Игорь ему не чужой! Они состязались на поле, и тот пару раз обыграл его в мяч. Правда, Денис взял реванш и теперь на правах её старшего брата прижал его к стенке.

— Говорит, что не трогал её, только целовались, — сплюнул на землю Денис. Я представила их, двух подростков, готовых друг друга порвать.

— Ты же его не ударил? — спросила, уже представляя, что скажет Диана.

Деня скривился:

— Да на фиг? Он и так обоссался!

— Денис, — осадила я сына.

Но он распушил свои перья, как молодой воробей, и продолжил с лицом триумфатора:

— Эта сопля ему врала про возраст! Говорила, что ей пятнадцать исполнилось.

— А ты рассказал ему правду? — нахмурилась я. Уже опасаясь, что Гоша сбежит.

— Ага, — хмыкнул сын, — А он говорит, что давно это знал.