«Если», 1999 № 03 - Журнал «Если»

И я повел по затвердевшему звездному небу тонким режущим лучом. Показалось даже, что твердь зашипела. И в ней осталась золотая щель!

Я удлинил щель, и она стала килевой балкой клипера!..

Я нарисовал острый стремительный корпус и длинный бушприт. Над бушпритом — узкие треугольники кливеров. Над корпусом выстроил нижние четырехугольные паруса, а выше — марсели, брамсели, бом-брамсели. В полукруглых просветах между парусами прочертил вертикальные линии — мачты и стеньги. Между мачтами натянул треугольные стакселя…

Главное сделано, остальное потом! Я еще раз обвел послушным лучом внешние контуры клипера. Вцепился взглядом в корабельный силуэт и… дернул его на себя.

Фигура клипера — словно вырезанная из черой фанеры — опрокинулась и отлетела в сторону, пропала. В небе засиял золотой корабль!

Вернее, окно в форме корабля.

И в это окно хлынул поток Мирового Света.

Я перепуганно охнул: не надо столько, нужна лишь частичка этих лучей. Я замахал ладонями — будто хотел заслонить окно. И оно послушно затянулось чернотой со звездными проколами… Нет, проколов уже не было. Опять висели гроздьями привычные звезды.

А свет, что успел влететь в «корабельную прорезь», никуда не девался. Он висел перед нами желтой горящей глыбой. Как янтарный астероид, внутри которого включили множество ярких ламп. А по форме астероид был почти что готовый клипер…

4

Я сделался героем. Все меня хвалили, хлопали по плечу. Голован придумал большой орден «Великого Корабельного Мастера первой степени» и прицепил мне на рубашку.

Но корабль, конечно, еще не был готов. Это была лишь грубо обработанная глыба света, из которого следовало сделать настоящий космический клипер. Как говорится, «довести до ума».

И мы доводили!

Можно, разумеется, спросить: а зачем столько хитростей? Не проще ли было поднапрячь фантазию и за минуту придумать готовый корабль? Но одно дело выдумка вроде Дониного цирка, а другое — клипер, построенный из лучей Мирового Света. Он-то не фантазия, он создан из всех энергий Вселенной. Он должен выдержать все, что выпадет нам в дальнем-дальнем пути, и привести нас к настоящим открытиям…

Конечно, главная работа досталась мне. Тут уж пригодились все мои знания судомоделиста. Я придумывал для парусов тончайшую и прочнейшую золотую ткань, натягивал от мачт к бортам ванты и бакштаги, проводил через блоки шкоты, фалы и топенанты.

Но и для других нашлись дела.

Локки на носу под бушпритом соорудил фигуру шестилапого пернатого ягуара — какого-то персонажа из легенд народа Цтаанатаиннакоа-ката.

Минька и Аленка украшали орнаментом из янтарных листьев корму и борта. Голован и Кирилка придумывали многолапые якоря, чтобы во время путешествия можно было остановиться, зацепившись за подходящую планету.

Коптилка и Доня проделывали в фальшборте квадратные люки и устанавливали перед ними корабельные орудия — карронады — на тот случай, если Рыкко Аккабалдо или кто-нибудь другой вздумает чинить нам козни. Для карронад они изобрели ядра с начинкой из такой могучей сжатой энергии, что едва ли Рыкко сумеет в ответ придумать подходящую броню.

Мачты и весь рангоут, обшивку корпуса и палубные доски мы сделали будто бы из дерева. Но это было особое дерево с золотистым отливом. Оно светилось изнутри медовой желтизной. Ясно, что такая «древесина» никогда не рассыплется, она ведь из Мирового Света!

Хорошо, что в здешнем мире строительство всегда идет быстро. Главное, все придумать как надо; тогда повел ладонью или просто мигнул — и готово! И тем не менее мы работали целую неделю (если считать, сколько раз ложились спать). И наконец — вот он, наш клипер!

Мы смотрели на него с новой, незнакомой до этого момента радостью. Я видел, как он крошечными золотыми корабликами отражается в глазах моих друзей. Даже Сырая Веранда улыбнулась, хотя она одна ничего не делала на строительстве, только поглядывала со стороны. Говорила, что «никаких корабельных фантазий» в голове у нее нет.

Единственное, чего мы не придумали, это название клипера. Спорили, спорили, а потом решили, чтобы никому не стало обидно: пусть будет просто «Корабль». Потому что все равно никаких других кораблей (так мы думали тогда) в обозримой части Вселенной не встречается.

Зато флаг у нас получился замечательный — такого во всех флотах, на всех планетах никогда не было, это уж точно. Придумал флаг Минька Порох, и мы его радостно одобрили. На золотом полотнище бело-синий полосатый жираф Алик.

Пока мы строили клипер, Алик все время был с нами. Смотрел на корабль синими глазами-пуговками. А мы то и дело поглядывали на Алика. Посмотришь на него, и появляется надежда какая-то, что ли…

Так уж получилось, что в корабельных делах главным оказался я. Наверно, поэтому Коптилка именно у меня и спросил:

— А куда будет первое путешествие? Зачем?

Вот тебе и на!

Я был уверен, что это дело уже решенное. Но оказалось: все так увлеклись строительством клипера, что о цели путешествия не думали. Я переглянулся с Голованом — уж он-то помнит! И Голован объявил:

— Конечно, на собачью планету за щенком для Аленки! Помните, она о нем мечтала? Да и все мы… Рыкко проболтался, что такую планету можно открыть лишь в путешествии на корабле.

И наши друзья шумно одобрили эту идею. Нам казалось, что живой щенок — это такое великое дело! Он будет прыгать с планеты на планету, весело тяфкать на Рыкко, играючи хватать нас за штаны и за пятки и лизать наши щеки и подбородки…

Ради этого стоит облететь Вселенную!

Конечно, в космосе не бывает воздушных ветров. Да они и не годились для нас: далеко ли улетишь с такой скоростью. Даже скорость света не годилась. Но в пространствах есть потоки космических излучений, которые в миллиарды раз быстрее света. Вот эти межгалактические ветры и надуют наши паруса.

Итак, мы сделались корабельным экипажем. Я посоветовался с Голованом и объявил всем, что нужна морская форма. По правде говоря, я не был особенно уверен, что нужна, однако появилась причина, чтобы наконец одеть Локки. Хватит ему шастать по пространствам без штанов. И пусть попробует заупрямиться! Отныне у нас флотская дисциплина.

Голован сказал, что лучше всего белые шорты и белые голландки — форменные рубашки с синими воротниками. Как у матросов где-нибудь в тропических морях. И никто не спорил (даже Локки). Коптилка добавил только, что нужны еще белые береты с синими шариками на макушках — как у французских моряков из песенки «В Кейптаунском порту с какао на борту «Жанетта» поправляла такелаж». Никто опять не возражал, только Веранда вздохнула почему-то и отвернулась. Будто с укором. Наверно, подумала: «Вот опять нарушили правило, вспомнили песню из той жизни». А мы, надо сказать, нарушали это правило все чаще. Что-то изменилось в наших обычаях.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});