«Если», 1999 № 03 - Журнал «Если»

— Тебе приснилось, — убежденно сказал я.

Кирилка опять улыбнулся:

— А дрова-то…

Вот я дурак! Но… такого же не может быть! Здесь не может. Дорога какая-то, машина. Откуда?

Кирилка сел на корточки, прижался щекой к чурбаку.

— Понюхай, они еще свежие. Пахнут настоящим деревом. Лесом…

Я понюхал. И… шарахнула меня такая печаль, такая тоска. Я даже зажмурился и чуть не завыл. Хорошо, что это было только на миг…

Я отдышался, открыл глаза. Кирилка, сгибаясь от тяжести, тащил охапку дров к сложенному рядом с глинобитной хаткой очагу. Очаг был кривобокий, из крупных камней. Я сразу понял, что и он не придуманный. Кирилка сложил его своими щуплыми руками из собранных на астероиде булыжников. Видимо, решил, что раз дрова настоящие, то и очаг должен быть такой же…

Я выхватил у него часть поленьев.

— Сумасшедший! Надорвешься же… — Хотя ни надорваться, ни заболеть мы здесь не могли.

Мы уложили дрова в очаг «клеткой», друг на дружку. Кирилка нарвал с поленьев березовой коры. Спички были, конечно, придуманные, но растопка вспыхнула по-настоящему. И сразу такое тепло… Забытое земное тепло, как от костра или от печки с открытой дверцей. От придуманных дров тепла не бывает, если его не сочинишь специально.

От дыма у меня заслезились глаза (ага, «от дыма»!).

Мы сидели рядом, смотрели на огонь, и у Кирилки на щеке трепетала приклеившаяся ленточка бересты. Тонкая, как папиросная бумага. Он поеживался и тер локти и коленки, будто набегался по холодной улице и теперь отогревается. А может, и правда было ему зябко?

Мне опять стало тревожно. Я сказал:

— Жаль, что мало дровишек. Надо экономить… Хотя все равно завтра в путь.

— Я придумаю такую умножительную… раздвоительную машину. Сунешь в нее одно полено, а выскакивает два…

— Тогда, наверно, второе будет ненастоящее. Или даже оба…

— Нет, оба будут настоящие, — сказал он твердо. Но почему-то без радости.

— Кирилка! Давай погрузим дрова в трюм! И твою машину! Будет на камбузе настоящий огонь! Это ведь не опасно, корабль из негорючего материала!

Он кивнул:

— Да, это можно…

И я со страхом понял, что он скажет дальше. И он сказал:

— Вова, ты не обижайся… И все пусть не обижаются. Я не полечу, я остаюсь. Так надо…

Я уже за полминуты до его слов каким-то больным нервом ощутил это. И даже простонал про себя: «Не надо… Но все равно…

Вот это был удар! В тысячу раз пострашнее, чем от Веранды. Она… ну, все-таки Сырая Веранда она и есть. А как мы будем без Кирилки?

Я так и сказал упавшим голосом:

— Как мы будем без тебя?

— Доня будет старпомом. Лучше, чем я…

— Да при чем тут старпомы всякие! — взвыл я. — Тебя-то все равно не будет!.. Ну почему ты не хочешь с нами?!

Он глянул сбоку, убрал со щеки бересту.

— А как она здесь одна-то…

Я даже не понял сперва:

— Кто?

— Как кто? Вероника.

Да провались она трижды… хоть в Абсолютное Ничто!

— Кирилка! Ну она же сама решила! Никто ее здесь не держит насильно! Разве мы виноваты, что ей такая вожжа под хвост!..

— Никто не виноват… А как быть-то, раз она решила? Не бросать же одну…

— Жила она тут раньше одна и ничего!

— Так то раньше…

— Эх ты, Кирпичик… — сказал я уже безо всякой надежды. Потому что он такой: если решил, его не уговорить. Он знает, где правда…

Кирилка прошептал:

— Думаешь, мне хочется оставаться? Но кто-то должен…

Я с досады грохнул себя кулаком по затылку и свечкой взвился с Кирилкиной планеты. Приземлился на палубе клипера. Ударил в корабельный колокол: общий и срочный сбор!

Конечно, мы еще уговаривали его. Но, по правде говоря, не очень сильно. Понимали, что бесполезно.

Голован обвел всех сумрачным взглядом.

— Может, кто-то еще хочет остаться? Говорите сразу.

Больше никто не хотел.

Минька сидел с красными глазами, вот-вот заплачет. Аленка спрятала в ладонях конопатое лицо. Коптилка вдруг встал пред Кирилкой, сунул в белые карманы острые (опять немытые) кулаки и сказал с хрипотцой:

— Но это же… то, что ты решил… это же…

Все поняли, он хотел сказать «предательство». Но в том-то и дело, что Кирилка считал наоборот: предательство, если он оставит Веранду.

Доня отодвинул Коптилку. Проговорил почти вкрадчиво:

— Кирилл… ведь ты же понимаешь, что мы отправляемся очень надолго. И может быть, совсем…

Кирилка нагнул голову.

— Я понимаю. Тогда тем более: как она тут…

— Но мы можем больше никогда не увидеться, — выговорил я, глотая комок.

— А вдруг все-таки… когда-нибудь…

Ему тоже было нелегко. Наверно, даже хуже, чем нам. Мы все-таки вместе.

И вдруг Кирилка, глядя на свои босые ноги, прошептал:

— Если вы совсем не вернетесь… никогда… я буду ждать, что опять появится дорога. И тот грузовик… И мы с Верандой прыгнем в кузов.

— И что дальше? — спросил Голован.

Кирилка удивился в ответ:

— Что? Не знаю… Что-нибудь…

И вдруг крикнул, звонко так:

— Ладно, прощайте! — И рывком умчался с палубы.

Мы стояли с опущенными головами. Локки вдруг заревел. Аленка тоже заплакала, но тихонько. Минька всхлипнул.

Чтобы не зареветь следом за другими, я сипло закричал:

— Отход! Приготовиться к постановке парусов!

А чего там было готовиться? По мысленному моему приказу они тут же распустятся и надуются под космическим ветром. Надо только повернуть под нужным углом реи… Откуда самый сильный поток космических излучений? Кажется, с левого борта…

— Ардональд, на руль! Минька и Локки, на брашпиль, убрать якорь!

Я развернул реи на левый галс, втугую выбрал стаксель- и кливер-шкоты.

«Все паруса ставить!»

Золотые треугольники стакселей и кливеров пошли вверх, контр-бизань потянуло вправо, прямые паруса беззвучно скользнули с реев и сразу стали выпуклыми, упругими. Бушприт с кливерами повело под ветер.

— Доня, вправо два оборота!.. Одерживай!

И клипер двинулся…

Якоря были зацеплены за перила хрустального моста. Носовой мы убрали, а про кормовой, про стоп-анкер, я забыл (ох и капитан!). Цепь натянулась, хрупкие прозрачные столбики и поперечины брызнули осколками под светом звезд… Ладно, наплевать.

Клипер слегка накренило, я нервами ощутил, как длинный киль правой стороной налегает на упругие слои магнитных полей.

— Алена, подними флаг!

Она, все еще всхлипывая, побежала на корму. Золотое полотнище с полосатым Аликом заполоскало под бизань-гафелем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});