Ромашки для королевы - Оксана Демченко

Диаль шел и думал: что же все-таки знал седой? Вот загадка – из всех самая интересная. Это нечто огромное и важное. Потому что ищут его до сих пор. Тайный приказ, следопыты, маги… Интересно, где можно спрятаться в Лирро так надежно? Хотя он говорил, что уйдет отсюда, тогда как и куда? И как можно покинуть страну, огороженную Стеной магии? Вопросов много. Жаль, ответов к ним нет и не предвидится. Диаль честно рассказал старшему храну всю историю своего позорного дежурства в старом дворце, не утаив ни ужина из крысятины, ни подаренной седому фляги. А-Виль слушал с большим интересом. Тогда старший специально устроил «проверку новенького», уволок на болота, там нельзя ничего подслушать. Да и подойти невозможно: топи приграничья обширны и опасны, их знают единицы, и все они – надежные эльфы.

Интересно, седому пришлась по вкусу вода из фляги Кэльвиля? Хоть это бы знать. Все же дедова вещь, родовая. Кроме нее, из принадлежащего Шаэлям, ничто не уцелело. И уже никогда не вернется – ценности предателей плавят, тем «очищая». Дикость, полная и нелепая, как все новые идеи короля. Да и прежние – не лучше.

Шедший первым хран остановился. Более того – замер, затем поднял руку, требуя слушать лес. Мягко погладил рукоять длинного меча, родового оружия а-Виль. Чуть наклонил голову и положил вторую руку на лук, но не стал извлекать ни того ни другого оружия. Шаги явно женские, это понял уже и сам Диаль. Легкие, уверенные, быстрые – и определенно они приближаются со стороны лесистого сухого холма так точно, словно незнакомка знает, где искать храна. Хотя найти в лесу следопыта…

Она вынырнула из-под низкой ветки ивы и довольно кивнула, отмечая успех невозможного поиска. Хран возмущенно тряхнул головой, гоня наваждение. Мало того, что не эльф, – а это немыслимо, – так еще и явная демоница, судя по тому, как их описывают легенды. Тонкая, гибкая маленькая женщина с волосами и глазами цвета безлунной ночи. Злая и смертоносная… В мире людей их звали, кажется, ведьмами.

Ведьма презрительно фыркнула, прочтя на лицах эльфов явно знакомое ей мнение о ведьмах вообще и черных – в частности.

– Как я рада вам! Теперь он уже никуда не денется, будет терпеть, как я ему волосы расчесываю, целый месяц, – победно, но непонятно, сообщила она, улыбаясь. – Ну, радуйтесь, я злобная ведьма Сэльви. Хотите, подниму руки и покричу “у-у-у”?

– Как-то ты не похожа на опасную злодейку, – возмутился хран. – И, даже без “у-у-у”, за эльфийскую женщину точно не сойдешь. А людей в круге Стены нет и не может быть.

– А я? – резонно возразила черноглазая. – Вот еще глупости! Я очень даже есть. Как вам мое произношение, кстати? Ух и трудный язык, ну жу-уть. Рир меня чуть не отлупил за глупость. Полагаю, к роду Шаэль принадлежит младшенький. Синеглазый, Кэль бы гордился. Ничего, еще успеет. Ты ему кем доводишься? Племянником там, или подальше?

– Внуком, – Диаль кое-как ошарашено сообразил, что ведьма зовет так неподобающе непочтительно «Кэль» именно великого деда.

– Очень приятно. Ну, я рада, что вы явно не злобные эльфы. Мужа моего не обижайте, договорились?

– Стоп, – нашел возможность вмешаться в болтовню хран. – Кого вы, госпожа, искали? И как нас нашли?

– Шаэля, ясное дело. На спор, я же ведьма, вот и взялась найти по предмету его хозяина. Вообще-то шансов было мало, я раньше не пробовала. Но я упрямая.

Хран задумчиво кивнул и с растущим интересом пригляделся к тонкому мечу на поясе ведьмы. Таких в Лирро не ковали уже веков… да тридцать, никак не меньше! Секрет утратили, как и записи, и сам сплав. Да и стиль боя – тоже. Нечто дикое и бессмысленное по самому своему названию – «оса в осиннике», кажется. Женский стиль. И явно подходящий для этой особы. Угадать любое ее следующее слово невозможно. В движениях, наверное, такая же неразбериха. Не приведи, небо, испробовать!

– Так как насчет мужа? – возмутилась затянувшемуся молчанию черноглазая. – А то я нервничаю.

– Под луком стоять – не нервничаешь… – начал хран.

– Он лучше стреляет, – гордо вскинула голову ведьма. – Он у меня вообще самый наилучший. Соглашайтесь на мир, а то ему родню убивать противно, нежный, как вы все. Ну, в душе. Глубоко.

– Мир так мир, – заинтересованно кивнул хран. – Где муж?

– У-у, отспорил право звать меня Сэль, хотя мне это имя не нравится, – блеснула глазами ведьма, притворно огорчаясь. – Не услышали вы его, такое было условие. Обернитесь.

Хран сокрушенно покачал головой. В лесу его еще ни разу не позорили так сокрушительно и страшно. Рослый зеленоглазый эльф стоял в двух шагах за спиной Диаля. В двух!!! На болотистой низине. Да в чахлом кустарнике, из которого они выбрались только что, водяную крысу не утаить!

А-Шаэль охнул и шагнул вперед, хран чуть расслабился: знает. Явно рад встрече, и еще – удивлен. Жильвэ присмотрелся и задумчиво склонил голову чуть влево, по старой привычке. Тот самый седой эльф, которого год ищут всей страной. На листки с его описанием все запасы бумаги извели. Там указано – изможден, тяжело ранен, возможно, болен и не дружит с рассудком. Полумертвый, как же! Он и для вполне живого слишком хорош. Вымершая порода, настоящий хран, в древнем понимании. Синеглазый радостно заулыбался, недоверчиво изучая свою старую флягу, пристегнутую возле чужого пояса.

– Не верну, – рассмеялся седой, поймав взгляд. – Тебе дед передал новую. Держи.

– У нас рядом шалашик имеется, на случай дождей, – деловито сообщил Жильвэ, стряхивая недоумение и вспоминая о важном. – Пошли, там говорить уютнее. Как вас называть, странные гости?

– Я Орильр, моя жена – Сэльви, – поклонился седой. – И разговор, ты прав, будет долгий. Мне надо не просто во дворец, достойный а-Виль. Мне необходимо застать в одном зале вашего поскудного короля и Верховного храна.

– Нашего? – прищурился хран удивленно. – Знаешь, его никто не выбирал. Мы угодили в ловушку. Стена неодолима, а он – последний обладатель крови а-Тэи. Тогда казалось – разберемся, выловим убийцу, Стену как-нибудь одолеем, да и выберем постоянного правителя. Жависэль его признал наместником, не более. А потом все пошло криво, и хуже год от года.

– Ты отчаянный эльф, – усмехнулся Орильр. – Наговорил уже столько, что доносы писать – одно удовольствие. Но у тебя здесь, кажется, единственное место в Лирро, где этого не делают.

– Именно, – гордо согласился а-Виль.

И вежливо кивнул, пропуская гостей в шалаш. Сэльви нырнула первой и довольно завозилась внутри, наспех организуя уют. Орильр смотрел на ее старания в ликвидации пыли и листьев, в расстилании салфеточек и распаковке припасов – и улыбался. Соглашаясь признать право черноглазой назвать его «судьбой», он понятия не имел о своей удаче. Сэльви с самого начала мало походила на деревенскую простушку. И в ее любимой присказке «у нас в деревне делают так» была настоящая ирония – уже слишком сложное и тонкое для этой самой деревни понятие. Она обладала природным живым умом, удивительно легко и усердно училась. И менялась, буквально каждый день. Даже внешне, если припомнить. Впрочем, в ее шестнадцать – и точно, с каждым днем становятся всё симпатичнее. Орильр подозревал, что годам к двадцати пяти Сэльви станет настоящей красавицей. Избавится от худобы и забитости. Он уже приучил ее ходить, расправив плечи, и голову держать высоко и гордо. А как иначе, при такой-то замечательной шее? Сэльви освоила не только походку эльфа, она стала внутренне куда свободнее и прямее. Смотрела без робости и не пыталась кивать и соглашаться с каждым словом, скрывая свой характер. Впрочем, и упрямство у нее замечательное, веселое и не через край.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});