Ромашки для королевы - Оксана Демченко

Правда, тогда и сами эльфы были иными, и это тоже забылось, ушло из сознания нынешнего жителя Лирро. Древние умели хранить в душе добро и прощать. Знали – вечным нельзя жить злобой, это их уничтожает. Седой вернулся не мстить, он понял и даже простил тех, кто этого заслуживает. Он пришел спасать задохнувшихся в гнилой лжи сородичей. И его замечательная жена – тоже удача, ее торопливые и резковатые слова всего лишь от живости характера. Настоящей злобы в ведьме нет. Именно благодаря этой женщине бой стал совершенно невозможен. Оказывается, и так бывает…

В конюшни Жильвэ попал поздним вечером, добравшись к малому поселку, где заканчивались торные тропы, за полтора дня: скорость, достойная давно минувшего времени великих следопытов. И дело – важнейшее. Из-за столика, не вставая, поклонился серенький эльфик – служба дознания держала таких комаров при каждой конюшне, желая отслеживать передвижения хранов. Сам-то он и в бою таков, что одной ладошкой прихлопнуть можно, а кровь пьет исправно, оттого и зовется у следопытов комаром. Сегодня его будут гонять, это тоже приятно. Ребята обещали всё устроить наилучшим образом, хорошо, что трое из его личного десятка оказались тут. Кстати.

– Измена! – сделал страшные глаза Жильвэ, переводя дух и торопливо хватая сбрую. Он говорил непрерывно, торопливо седлая коня. – У нас, в рядах следопытов, на юге и еще кое-где. Сообщи магам, самым проверенным, лучше в городе – на местных надежды нет, а я поскачу известить Верховного и совет. Король в опасности! Но мы с тобой спасем Лирро. Главное – это мужество. Они могут даже здесь, у нас, объявиться и напасть, будь внимателен. Держись, помощь придет. Коней береги.

«Комарик» едва не упал со своей лавочки, задохнувшись и закашлявшись. Со сна ему уже казалось, что кошмарный заговор раскрыл именно он, и высокие служители это отметят. Главное – всё донести до них, не расплескав.

Серебряный бок лучшего скакуна мелькнул в проеме, копыта суматошно забили набатом – галоп. Эльф ошарашено смотрел вслед храну, ежась от свежего ночного сквозняка, постепенно выветривающего туман из сознания и тепло из конюшни. Как же так? Что, собственно, следует сказать магам? Где и в чем измена? И как вообще он отдал коня, не спросив цели поездки, маршрута, приказа или поручителя?

Чувствуя себя глубоко несчастным, эльф задумался. Кого теперь ни позови, объявят крайним – его, недосмотревшего. Так стоит ли шуметь? Хран самому Верховному родня, от него лучше подальше держаться, это уже давно понятно. Хотя не только в родне угроза. Известное дело – столица невесть где, а лес вот он, рядом, со всех сторон обступает селение. Эльф встал, торопливо закрыл ворота и заложил засов. А если измена, если коварные следопыты придут за конями? Попробуй им не отдать!

Словно в доказательство страшных подозрений снаружи тихо прошел кто-то, и мягко, без стука, попробовал – заперта ли дверь. Потом шаги удалились… Доносчик тихо застонал. Сообщи магам! До города еще добраться надо! Будь он постарше, поопытнее, знай он магию дальнего общения… да ее теперь всего трое помнят в тайной службе, и до ближнего два дня скачки.

Шаги снова потревожили мелкий щебень, уже за боковой стеной конюшни.

Эльф охнул и рысью вернулся к двери, проверил засов и набросил крюк фиксатора. Заговор! Настоящий и опасный. Теперь это очевидно. Но – не у него в приказе, у мерзких хранов со следопытами! Серенький хитро хихикнул. а-Виль не зря так шумел, хотел на него всё дело свалить. Зря, не на дурачка напал! Пусть сами разгребают, что бы ни было. Его дело – сторона. Хран Жильвэ-а-Виль крепкий воин, доскачет до столицы и там поднимет, кого следует.

За дальней стеной послышался отчетливый шепот двух голосов. Что-то лязгнуло, сухо и неприятно. Мужественный «сторож» охнул, торопливо скользнул в свободный денник и устроился там, в самом темном углу. В конце концов, его дело – наблюдение. Главное – выжить и доложить. А коней украсть нельзя, куда их денешь в Лирро, замкнутом мире внутри Стены?

Жильвэ был уже далеко, но мысли нелепого существа чувствовал все до последней. И улыбался, представляя «комарика» в углу денника. Завтра утром никто не сообщит магам ничего важного и ценного. А потом станет уже поздно. Он осознал, что доберется в столицу без приключений, едва увидел в первом стойле этого коня. Своего любимого – резвого, злого и понятливого. Его охотно брали три всадника, те самые, которых он согласился признать. Прочие обходили серебряного десятой дорогой. И потому конь обычно отдыхал больше прочих. Если повезет, уже к исходу четвертого дня он доскачет до дворца.

А-Виль почти угадал со временем. Закат выгнал на улицы фонарщиков, когда усталый конь гордо прошел по главной аллее дворцового парка. В конюшнях хранов его знали и приметили издали. Жильвэ покинул седло в паре десятков шагов от ворот, за густым заборчиком из туи, рядом вырос дежурный и увел коня, кивнув – не переживай. Местный «комарик» спит, он узнает о госте не ранее, чем через час. Усталого жеребца надо как следует выводить, и, пожалуй, вычистить, и лишь затем вести в стойло, мимо зевающего соглядатая.

Верховный хран в это время всегда принимает доклады. Это тоже кстати, потому что рядом. Жильвэ прошел знакомым коридором, показал перстень, выданный ему для экстренных случаев и означающий, что Верховного надо будить, выводить с приема у короля и отрывать от любых иных дел. Высокий хран, берегущий покой приемной, кивнул и сделал приглашающий жест – значит, сам на месте, и задержек снова не случится. Жильвэ усмехнулся. Удачно, что он не поспорил с ведьмой!

Жависэль скучал в старом походном кресле, слушая бессмысленные дворцовые сплетни и с тоской рассматривая свое оружие, уже давно пылящееся на ковре парадной стены. Узорные дубовые спинка и подлокотники рассохлись от времени и теперь кресло скрипело и жаловалось, стоило эльфу чуть сменить позу. Он вывез вещицу из древнего дворца. Говорят, это подарок, – припомнил а-Виль, – и веков ему поболее, чем Лирро. Три раза кресло восстанавливали лучшие мастера, и Верховный сердито изучал их работу – не обновили ли слишком сильно? Или хуже того – магией оплели. Магию, нововведения короля и нынешних мастеров по дереву Жависэль не уважал.

Жильвэ улыбнулся брату. Единственному эльфу Лирро, чем-то подобному в повадках и стати седому. Отцом «непогрешимого» был один из хранов древней королевы. Говорят, именно его гибели не перенесла мать и ушла в сон забвения, по сути бросив забытого после пробуждения сына сиротой в возрасте пятнадцати лет. Его воспитывали гномы, – как это вышло, теперь уже никто не скажет. И вернули домой, в Лирро, только через полторы сотни лет. С этим самым креслом, с секирой темной стали и неприятной привычкой поминать не к месту чужих богов. Потом король Лиррэль сообразил, что упрямство и преданность стране тоже сполна перешли к воину от его воспитателей-подгорников. Даже цвет волос у юноши вроде бы изменился. Те, кто знал его ребенком, упоминали светло-каштановые кудри, а у взрослого они стали рыжими. Король сделал мальчишку Верховным храном, именуемым также Шитом Лирро. Жависэль принес присягу и до сих пор ей верен. Хотя отчаянно тоскует по пещерам подгорного племени. Он не напрасно считается лучшим воином страны. И владеет стилями боя, давно утраченными народом эльфов. А-Виля брат учил двум своим излюбленным. А вот в обращении с секирой отказался наставлять.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});