Сталинградский рубеж - Николай Крылов

После вопросов сугубо практических, касавшихся действий и состояния дивизии, командарм Чуйков спросил Родимцева, какое у него тут, в Сталинграде, настроение.

Александр Ильич ответил:

- Я коммунист и никуда отсюда не уйду.

Между тем положение дивизии, точнее - двух ее переправившихся полков становилось с каждым часом все более трудным. Гвардейцы вышли на рубеж проходящей по городу железной дороги, но закрепиться там до того, как противник возобновил наступление, времени не имели. Враг же, не решившись на крупную атаку ночью, хотя и упустил момент, когда у нас оставались в центре города фактически лишь небольшие отряды, обладал и теперь огромным численным перевесом: каждому из полков Родимцева противостояла дивизия, усиленная значительным числом танков. И как обычно, атаки гитлеровцев предварялись массированными ударами с воздуха.

Одной из немецких дивизий, вторгшихся в город, была 71-я пехотная. Как рассказывал потом Родимцев, военная судьба свела его с нею в третий раз. В сорок первом году, под Киевом, воздушно-десантный корпус, в котором Родимцев командовал бригадой, так потрепал эту дивизию, что ее отправили на переформирование во Францию. А летом сорок второго наша 13-я гвардейская имела с ней дело под Харьковом, где уничтожила один из ее полков. Теперь гвардейцы дрались со "старой знакомой" на улицах Сталинграда...

Бои приняли ожесточеннейший характер, доходя до рукопашных схваток. Однако существенно продвинуться в центре (а существенными стали тут и сто метров) противнику не удавалось. Вокзал Сталинград-I четыре раза переходил из рук в руки и в конце концов остался у нас. Занявший и удерживавший его 1-й батальон 42-го гвардейского полка (батальоном командовал старший лейтенант Черников, а после его ранения - старший лейтенант Федосеев) приковал к этому участку до полка фашистской пехоты.

Хуже обстояло дело с Мамаевым курганом. Тот полк дивизии Родимцева, который планировалось выдвинуть на эту важнейшую высоту, находился еще за Волгой. Бои за курган вместе с остатками 112-й дивизии Ермолкина вел малочисленный полк НКВД, и положение там подчас бывало неясным: связные добирались долго. Командарм не находил себе места, не зная, в чьих руках сейчас высота 102.

Тяжелые бои шли на левом фланге, где наступала вторая из двух главных ударных группировок противника, а наши войска оставались без подкреплений. Стержневой, цементирующей силой обороны там по-прежнему являлась 35-я гвардейская дивизия, командиру которой полковнику Дубянскому были подчинены его соседи. В самой дивизии, хотя она два дня назад получила небольшое маршевое пополнение, к утру 15 сентября насчитывалось около пятисот бойцов. В приданном ей полку из дивизии Сараева - сто тридцать пять...

Левый фланг, как и прежде, держался тем, что на него работало много артиллерии, в том числе реактивной - "катюш". А о том, насколько туго было с людьми в стрелковых частях и как расчетливо приходилось их распределять, говорит такой вспомнившийся мне сейчас факт. Когда из окружения в районе Купоросного (это происходило 12 или 13 сентября) вырвались подразделения 131-й стрелковой дивизии, всего до трехсот человек, из них образовали в тылах Южной группы резерв командарма. И считалось, что уже есть что передать Дубянскому при крайних обстоятельствах.

Не знаю, в какой мере было тогда осведомлено гитлеровское командование о реальной численности наших войск на юго-западных окраинах Сталинграда. Однако незадолго перед тем оно прибавило к действовавшим на этом направлении 14-й и 24-й танковым дивизиям и 94-й пехотной еще 29-ю моторизованную.

А Дубянский - вынужденно, но довольно успешно - применял тактику "разреженной обороны". Не имея столько бойцов, чтобы занять сплошную линию окопов, он разместил их группами от нескольких человек до взвода на расстоянии до полутораста метров одна от другой. Эти маленькие узлы сопротивления располагали достаточными средствами, чтобы перекрывать огнем все пространство перед собой и поддерживать друг друга. Шестьсот - семьсот бойцов держали четырехкилометровый участок фронта, причем благодаря такой рассредоточенности потери при налетах вражеской авиации были невелики.

Относительной устойчивости "разреженной обороны" способствовал рельеф района, изрезанного оврагами, не везде проходимого для танков. А наши поврежденные танки, вкопанные в землю, служили дотами. Но при всем этом долго продержаться тут такими силами было, конечно, нельзя.

15 сентября гитлеровцы, использовав порывистый юго-западный ветер, подожгли пригород Минина и Ельшанку, где еще уцелело в садах и у балочек немало деревянных строений. Наши подразделения, позиции которых оказались среди огня и дыма, вынуждены были временно отойти. Распространившийся пожар приблизился к КП 35-й дивизии. Тем временем на других участках противник начал очередную атаку. Полковник Дубянский, докладывавший мне обстановку по телефону, внезапно прервал разговор, сказав, что продолжать его сейчас не имеет возможности.

Связь возобновилась часа через три, уже по заново подтянутым к магистральной линии проводам - прежние выгорели. За это время командный пункт Дубянского побывал и в огне пожара, и в круговой обороне. Однако управления частями комдив не потерял и, как ни ограниченны были его силы, сумел, введя в бой саперов, взять почти что в кольцо прорвавшихся в тылы дивизии гитлеровцев, заставив их отступить.

В итоге дня бойцы 35-й гвардейской вернулись на свои позиции в выгоревшей Ельшанке. Но в Купоросном, у Волги, откуда за последние трое суток врага дважды удавалось оттеснять, он теперь закрепился, увеличив разрыв между нашей и 64-й армиями. Контратаки ее частей с юга заметных результатов не дали. Нам же ударить навстречу было нечем.

Потери гитлеровцев в Сталинграде и его южных предместьях за 14-15 сентября мы оценивали не менее чем в две тысячи солдат только убитыми. За те же два дня было выведено из строя более 50 фашистских танков.

Эти цифры говорят об ожесточенности боев, о том, какое сопротивление встречал наступающий враг. Однако он явно рассчитывал не сегодня, так завтра сбросить нас в Волгу.

В ночь на 16 сентября переправился третий полк дивизии Родимцева - 39-й стрелковый под командованием майора С. С. Долгова. В соответствии с боевой задачей, поставленной полку еще на том берегу, он был высажен не там, где два других, а в районе завода "Красный Октябрь", ближе к Мамаеву кургану.

К этому времени вершиной кургана завладели немцы. Когда рассвело, на одном из водонапорных баков стал различим фашистский флаг.

Таким образом, задача полка - занять и оборонять высоту 102, сперва предполагавшая просто смену державшихся там подразделений, теперь означала отбить курган у врага.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});