Кронштадтский мятеж - Сергей Семанов

Тем не менее ледовая разведка велась постоянно всеми советскими частями. 13 марта А. И. Седякин и К. Е. Ворошилов сообщили командарму М. Н. Тухачевскому:

«Состояние поверхности льда Финского залива отличное. Вода почти вся ушла (имеются в виду лужи, образовавшиеся во время кратковременной оттепели. — С. С.) и остался тонкий слой снега. Подступ к Кронштадту теперь ни при какой перемене погоды недоступным не будет, по крайней мере в ближайшие 10 дней». [572]

Итак, ледовая обстановка накануне штурма была благоприятной. Об этом всеми возможными способами оповещался личный состав атакующих советских частей, однако «ледобоязнь» все-таки по-прежнему имела место. Весеннее солнце с каждым днем пригревало сильнее. Имелись все основания не медлить с решительной атакой. Позднее выяснилось, что уже 31 марта передвижение по льду Финского залива сделалось невозможным даже для пешеходов. [573]

Немалые осложнения при решении боевых задач вызывали перебои в снабжении. Органы снабжения Красной Армии, а также технические части принимали все меры, чтобы обеспечить наиболее благоприятные условия для атакующих. В документах не содержится жалоб на недостаток боеприпасов — ни для стрелкового оружия, ни для артиллерии. Красноармейцы были снабжены белыми маскировочными халатами. Для переброски по льду пулеметов и боеприпасов к стрелковому оружию изготовлялись салазки. Были сконструированы специальные легкие переносные мостки, для того чтобы форсировать полыньи, которые могли образовываться на льду залива от взрывов снарядов. Всего удалось подготовить в Южной группе 800 салазок и 1000 мостков, а в Северной — 115 салазок и 500 мостков. [574] Норма продовольственной выдачи была по тем временам также более или менее удовлетворительной.

Катастрофически плохо обстояло дело с обмундированием. Не хватало теплой одежды, белья, даже шинелей. Так, например, в 499-м пехотном полку 25 % красноармейцев ходили в валенках во время оттепели, а 50 % — в лаптях. [575] В крайне плохом состоянии было обмундирование даже у относительно свежей и боеспособной 27-й Омской стрелковой дивизии. [576]

Продолжалось сосредоточение советских войск и боевой техники на фронте под Кронштадтом. Боевые силы Красной Армии возрастали с каждым днем. Согласно сводке оперативного отдела штаба 7-й армии по состоянию на 9 марта, численность советских стрелковых войск была следующей. Северная боевая группа: всего бойцов и командиров — 3285 (в том числе 105 кавалеристов), 27 пулеметов, 34 орудия. Южная группа: общая численность бойцов — 7615 человек (в том числе 103 кавалериста), 94 пулемета, 103 орудия, имелись также бронепоезда, но подробностей на этот счет документ не содержит. Здесь же дислоцировалась бригада курсантов, численность которой определяется в документе противоречиво; приблизительно она составляла 3500 бойцов и командиров, в том числе 146 кавалеристов; в бригаде имелось 189 пулеметов и было придано 122 орудия и 3 бронепоезда. [577]

Как видно, силы Красной Армии на кронштадтском фронте уже заметно возросли за двое суток, прошедших с начала неудачного наступления в ночь на 8 марта.

Все время возрастала мощь советской артиллерии по обоим берегам Финского залива. Сохранилась сводка от 14 марта по Южной группе советских войск, где сосредоточивались основные силы для атаки. В общей сложности командование Красной Армии располагало только здесь 40 батареями, не считая артиллерии на фортах. [578] (Следует напомнить, что накануне первой атаки крепости па Южном берегу залива имелось только 18 батарей.) По-прежнему недоставало тяжелой артиллерии, к тому же не имелось орудий, калибр которых превышал бы шесть дюймов.

Советская артиллерия регулярно вела огонь по мятежной крепости и фортам. Сохранился ряд подробных донесений, из которых можно судить о характере стрельбы. Так, например, 10 марта батареи Южной группы произвели 427 выстрелов шрапнельными снарядами из трехдюймовых орудий и выпустили 190 гранат того же калибра. Целью служили южные форты Кронштадта и линкоры, стоявшие в гавани. [579] В тот же день артиллерия Северной группы с 8 час. утра до 8 час. вечера вела огонь по форту 6, занятому мятежниками. Было выпущено 100 трехдюймовых снарядов и 500 120-миллиметровых снарядов. [580]

Безусловно, что даже столь интенсивный огонь артиллерии малых и средних калибров не мог нанести сколько-нибудь серьезных повреждений железобетонным фортам или тяжелым линейным кораблям. Действительно, авиаразведка 11 марта донесла, что в Кронштадте «особых разрушений на фортах и в городе не обнаружено». [581] В сущности советская артиллерия вела по крепости так называемый беспокоящий огонь. И хотя поражающий фактор подобного огня невелик, моральное его воздействие на мятежный гарнизон было значительным. Очевидно, советское командование исходило именно из этих соображений, давая приказ на стрельбу из орудий средних калибров и готовя тяжелую артиллерию для удара в день решающего штурма.

Продолжала активно действовать красная авиация. К началу штурма этот род войск также получил подкрепление: с Западного фронта было переброшено под Кронштадт три авиационных отряда из 18 самолетов; из них была создана эскадрилья под командованием С. Я. Корфа. [582] Это позволило активизировать действия авиации. Разведывательные полеты производились ежедневно, за исключением тех случаев, когда над заливом опускался туман или была низкая облачность. Нередко советские; самолеты наносили бомбовые удары по крепости, имея объектом атаки обыкновенно мятежные линкоры. Удары эти оказывались очень слабыми, однако оказывали моральное воздействие на мятежников. Например, 11 марта были сброшены четыре бомбы по 30 кг, а затем еще две бомбы по 16 кг; 13 марта — четыре бомбы по 16 кг, три — по 70 кг и десять зажигательных бомб весом в 1 фунт. [583]

Как правило, на действия советской авиации мятежники отвечали энергичным зенитным огнем. Однажды им даже удалось добиться успеха; 12 марта оказался подбитым и совершил вынужденную посадку один советский самолет. [584] Однако в целом огонь кронштадтских зениток был также малоэффективен.

Такого рода налеты повторялись почти каждый день. Безусловно, они также имели не столько боевое значение, сколько воздействовали на моральное состояние мятежного гарнизона. Судя по тому, что газета «ревкома» постоянно писала о воздушных налетах на Кронштадт, советское командование добилось поставленной цели.

Тем временем для ликвидации мятежного очага подтягивались новые силы Красной Армии. Помимо 27-й Омской дивизии под Кронштадт прибыли 14 марта 3273 красноармейца из 5-й запасной стрелковой бригады, которые пополнили ряды советских войск. [585] Ко дню решающего штурма советскому крмандованию удалось собрать следующие силы: 11-я и 27-я стрелковые дивизии, 187-я бригада 56-й стрелковой дивизии, коммунистические отряды особого назначения, красные курсанты 16 военно-учебных заведений, а также ряд других мелких частей и многочисленная артиллерия. [586]

Точных данных о численном составе советских войск в тот период обнаружить не удалось. Согласно подсчетам А. С. Пухова (источники им, к сожалению, не названы), общее количество бойцов 7-й армии составляло 24 тыс. при 433 пулеметах и 159 орудиях, а вместе с тыловыми и вспомогательными частями советские войска, сконцентрированные для штурма Кронштадта, составляли около 45 тыс. человек. [587] На этот раз в отличие от неудачной атаки 8 марта превосходство в силах было теперь на стороне Красной Армии.

В мятежном лагере, безусловно, ощущали надвигающуюся на них грозу. Советские патрули все чаще задерживали перебежчиков, раскаявшихся или не желавших погибать рядовых участников мятежа. Бежали в одиночку и группами. Например, 15 марта караул 35-го полка принял четырех мятежников с линкора «Петропавловск», [588] так сказать, «гвардейского экипажа» кронштадтского «ревкома».

Необычайно нервозным становится язык мятежных «Известий». Уверенный тон первых номеров исчез, в статейках сквозит истерика и злоба; брань и ругательства выносятся даже в заголовки. Характерная деталь: в первых 11 номерах «Известий» ни разу не было упомянуто имя Ленина — главари мятежа знали, конечно, об огромном личном авторитете вождя русской революции и не решались упоминать его имя. Но не удержались. В лживой информации о ходе X съезда партии Ленина уже осуждали, а в последнем номере мятежного официоза по его адресу сделаны грубые выпады. [589] Главари «клешников» и их сознательные приспешники из. кулаков и белогвардейцев понимали, что отступать им некуда, путь оставался один — в лагерь капитала, и они стремительно катились по этому пути, теряя последние фиговые листки «советской» фразеологии.