Я думала, я счастливая... - Марина Безрукова

веки муж сможет разрешить проблему. Тем более что, создал ее сам.

Николаю, и правда, было не до беготни с бумажками. Да и не привык он общаться с официальными органами, этим всегда занималась Тамара. Плохое самочувствие Сонечки, волнение за малыша, а потом появление Тимура, подозрения, ревность и попытка разобраться в ворохе проблем, с каждым днем отодвигали его решимость дойти до ЗАГСа. Ему банально было некогда. Значительную часть его времени съедала работа, а то малое, что оставалось, он никак не мог поделить на сон, быт и бесконечно кипящие страсти в его новой семейной жизни. Да, в редких разговорах с дочерью, он слышал, что она называет Соню его молодой, а иногда новой женой. Но это всё неофициально. Сонечка так и не заговорила на эту тему. Ее равнодушие к своему статусу и раздражало, и восхищало одновременно.

Он уже пожалел, что позвонил Тамаре. И что его дернуло? Ведь давно уже определил для себя свою жизнь. Но Лёлька и Тамара так и остались неразрывной связкой, и не общаться с ними не получалось.

— Надо как-то решить этот вопрос, Коля, — раздался голос жены. — Или мне самой заняться?

Николай замялся. Беспомощным выглядеть не хотелось, а потому он нарочито по-деловому ответил:

— Нет, нет. Не переживай, я сам. Сказал же, что всё сделаю… Займусь в отпуске…

— Ну, как знаешь, — сухо отметила Тамара. — Ладно, тогда, пока! Я тут по делам собралась…

— Подожди, Том, — быстро попросил Николай. — Подожди минутку. Скажи… Как ты? У тебя всё в порядке? Как здоровье?

— У меня? — удивилась его заботе Тамара. — Да, у меня всё в порядке, не переживай. А здоровье… Ну, ты же знаешь, как на юге хорошо! Здесь, конечно, погодка…

— А…а ты обратно собираешься? На лето… Или здесь будешь?

— Ну, какая тебе разница, Коль? Я не знаю. Может и здесь. А может, и нет. По настроению. Или ты хочешь затеять дележку квартиры и выставить меня в комнату в коммуналке? — ехидно поинтересовалась Тамара. — Тогда и с Лёлькой придется делиться. Всё-таки все здесь жили…

— Нет, нет, что ты? испугался Николай. — Я не претендую. Мне есть, где жить.

— Вот и хорошо. Извини, но я, правда, спешу…

— Да-да, Том, конечно, я понимаю. Не буду отвлекать. Пока.

У зеркала застыла женщина — в глазах растерянность. В салоне автомобиля задумался мужчина — на лице усталость. Она — взбила волосы, нанесла на губы блеск и вышла на улицу. Он — долго сидел, запоминая их разговор.

* * *

Клиника неврозов находилась на окраине. Ее владельцы рассудили верно: ни к чему шум города для особенных и часто впечатлительных пациентов. Здесь можно было отрешиться от всего, что связывало с большим и таким непредсказуемым, пугающим миром. Светлое двухэтажное здание скрывалось в глубине небольшого парка, огороженного невысокой оградой. На столбах по всему периметру и даже кое-где на деревьях блестели черными глазками незаметные камеры. У кованой калитки под навесом — современный домофон с возможностью рассмотреть посетителя. Чисто, спокойно, тихо. Николай удивился — прямо санаторий какой-то. Вот бы ему на пару недель уехать в подобное место и ничего не делать, только спать и гулять, закутавшись в большой клетчатый шарф. Он даже позавидовал здешним пациентам, а вся его зародившаяся симпатия к Тимуру улетучилась. Хорошо устроился! Он, видите ли, мастер, художник, ранимая душа! Не вынес австралийской экзотики, замучили его утконосы, дикие собаки Динго и кенгуру — вот и вернулся к родным березкам, чтобы подлечиться. Всполошил всех, кто уже давно был оставлен, как ненужный балласт, и теперь упивается вниманием таких дурочек, как Соня. А где гарантия, что его тут не навещают еще несколько очарованных его талантом муз? Внутри тут же вскинула змеиную голову и угрожающе заколыхалась, плюющаяся ядовитой слюной ревность. Николай постарался ее подавить. В конце концов, он сам напросился поехать сюда с Соней. Точнее, выставил ультиматум. Она покорно согласилась, но всю дорогу в машине была напряжена и неразговорчива.

Теперь Николай, нахохлившись от пронзительного ветра, с любопытством поглядывал в окошко домофона, им пока не открыли.

— Вы к кому? — произнес равнодушный женский голос.

— К Тимуру Таирову. Я есть в списках. Веселовская Софья.

— А с вами кто? — продолжился допрос.

— Это мой… это мой муж. Мы вместе.

— Нельзя. Я могу пропустить только по списку.

— Хорошо, — сникла Соня и испуганно посмотрела на Николая.

Он дернул щекой, помрачнел еще больше и независимо повел плечом, как бы разрешая: «Мне всё равно. Иди».

— Я прогуляюсь тут, вокруг, — бросил он и, не оглядываясь, пошел в сторону парка, который тянулся и за пределы клиники. Сырые, блестящие глянцем, дорожки расходились в разные стороны, заманивая прохожих к белеющим между деревьев скамейкам. Николай быстро удалялся, а Соня растерянно смотрела ему в спину. Потом и она скрылась за забором больницы. Так и разошлись в разные стороны.

Николай шагал скоро, ругая правила посещения. Никак не ожидал, что его даже не пропустят на территорию. Он не собирался присутствовать при беседе Сони и Тимура, но рассчитывал подождать ее в холле, а заодно продемонстрировать, что эта женщина уже несвободна. Но вместо этого ему приходится наматывать круги по аллеям, гадая, что сейчас делает Соня и не лезет ли Тимур к ней с поцелуями. Благородство, которое охватило, когда она рассказывала, как этот мужчина в свое время спасал ее, улетучилось, оставив горькое послевкусие. Теперь Николаю казалось, что он выглядит полнейшим дураком. Нет, ему не было жалко денег, которые сейчас Соня внесет в кассу. Обещал помочь, значит, поможет. Но как бы донести до Сони, что ее миссия завершена? Он пошел на уступки и теперь ждал от нее ответного шага.

Над головой хрипло закричала ворона. Ее резкое карканье всполошило воробьев и еще каких-то мелких птичек, названия которых Николай никогда и не знал. Он замедлил шаг. Потом и вовсе остановился. На длинных, потемневших от сырости ветках, болтались кормушки. Кое-где уже уверенно проглядывали зеленые листочки, но в целом в парке весны и жизни так и не ощущалось. «А может, это просто во мне нет толком жизни? А то, что я принимаю за жизнь — просто мелкая суета?» — мелькнули тоскливые вопросы. Он провел рукой по мокрым узким рейкам скамейки, встряхнул с ладони капли воды и, помедлив, сел, задумчиво уставившись в редкие кусты перед собой. Устал. Гонка за счастьем, которая никак не заканчивается. Прошло всего несколько месяцев, как он живет у Сони и вместе с Соней, а ему кажется, что он преодолел уже многолетний рубеж — так много