Шаг сквозь туман. Дилогия - Сергей Корьев

идут, ты тоже обещал к военкомату подойти, а сам пропал!

Наш спутник, услышав это, не обратил на слова никакого внимания и

продолжил путь. Мало ли парней по имени Слава! Здесь, по крайней мере, он

никого не знает и его никто знать не должен.

Тем временем грузовик остановился, и на землю спрыгнул парень в тужурке

и в кепке набекрень. Он подбежал к нашему Вячеславу и схватил его за руку.

-Славка, да что с тобой? Это же я, Толик! Так ты едешь с нами? Мы прямо

сейчас на вокзал, а потом на фронт! Давай, залезай в кузов. Смотри, вон

Митька, Колян, а вон Никита. Да ты сам глянь, там все наши.

Вячеслав недоумённо пожал плечами, но парень не отставал.

-А, я вижу, ты не хочешь с подругами прощаться. Так бы сразу и сказал. Вон,

каких девчат отхватил, одна другой краше! Может, познакомишь,- молодой

человек подошёл к нам и протянул руку, – давайте знакомиться, я Егор, а вас

как зовут?

-Катя,- растерянно ответила моя подруга.

-А вас?- спросил Егор у меня.

-Света.

Парень проявил настойчивость и продолжил:

-Всё. Слав, давай прощайся и айда с нами!

Из кузова выпрыгнули, если я правильно запомнила, Николай и Никита. Они

подхватили Вячеслава под руки, потащили к машине и помогли ему

забраться в кузов.

Мы с Катей стояли ошеломлённые происходящим. Я ничего не могла понять.

Кто такой Егор, откуда он взялся и, причём здесь наш друг? Скорее всего,

Егор обознался, приняв нашего спутника за своего товарища. Вячеслав

попытался выбраться из кузова, но все его попытки были тщетны. Раздались

голоса.

-Смотри, как девки его приворожили, о друзьях даже забыл! Всё, прощайте,

девчонки, встретимся на этом же месте после войны!

-Вы нас ждите, и мы вернёмся,- прокричал Егор, когда грузовик тронулся с

места.

Мы посмотрели на Славу, но ничего, кроме тоски в его глазах, не заметили.

Он, вероятно, понял, что сопротивляться бесполезно, а то ещё хуже будет.

Вскоре грузовик скрылся за поворотом, а мы всё стояли и стояли не в силах

поверить в случившееся. Буквально несколько часов назад мы ездили за

Славой в поликлинику, искали одежду в чужой квартире, - и на тебе,

Вячеслава уже нет с нами!

-Ну, что, Катюш, пошли и мы,- потянула я подругу в сторону дома, где жила

Серафима. Подойдя, мы едва узнали то место. Напротив нашего (ого, уже

говорю нашего) дома виднелись развалины. Я помнила, что дом был

разрушен прямым попаданием авиабомбы. И мы, услышав звук взрыва,

выбежали на улицу. Интересно, а та женщина, которая искала Веру, нашла

свою дочь?

Рядом с домом появились и новые развалины: исчез магазин, из которого

Серафима принесла коробки с макаронами, а тот дом, под аркой которого мы

прятались от обстрела, был совершенно цел, не хватало только стёкол в

окнах, впрочем, и наше жилище выглядело не лучшим образом.

Мы поднялись в квартиру, но никого там не обнаружили. Лишь остатки еды

в кухне напоминали о том, что здесь когда-то были люди. Наша обувь

оставляла чёткие отпечатки на пыльном полу.

Ничего не поделаешь, надо жить дальше! Хорошо, что Серафима показала

нам тайник на чердаке. Значит, с голоду не умрём. Следует найти старых

соседей и расспросить их о том, не видел ли кто Серафиму, или знает, где она

находится.

В моей комнате на комоде, прислоненный к стене, стоял портрет,

написанный мной сорок лет тому назад в Лондоне. Как давно это было и как

недавно! Екатерина тоже обратила внимание на картину, и заметила, что

изображённая на нём девушка точная моя копия. Если бы Катя знала, что это

я и есть!

Несмотря на все наши приключения, желудок требовал своего. Пока

Екатерина разжигала плиту на кухне, я сходила на чердак и принесла

макарон и банку тушёнки, заварку мы нашли в шкафчике на кухне. Открыв

дверцу буфета в поисках соли, обнаружила бутыль с мутной жидкостью. Ого,

да это же самогон!

-Кать, давай по чуть-чуть,- предложила я, и тут же на столе появились

гранёные стаканы, - выпьем за наших друзей.

На плите закипела вода, макароны заняли своё законное место, на столе

появились тарелки, банка тушёнки, два стакана, а украшением стала бутылка

самогона.

-За Серафиму. Олю и Вячеслава! За то, чтобы они все были живы!

предложила я тост.- Эх, хорошо пошла!

И это говорю я, Съюзен Гольц, раньше не соприкасавшаяся с алкоголем

крепче десяти градусов.

Вскоре на тарелках лежали макароны, сдобренные тушёнкой. Жизнь

налаживается.

-Ну, что, по второй? - предложила Екатерина.

Внезапно раздался голос:

-Ага, пьете, а обо мне забыли! Наливайте за встречу. Да не жалейте!

Я оглянулась. Серафима собственной персоной!

-Сима!- вскрикнули мы и бросились к ней.

-Ну, хватит, хватит, - остановила нас подруга.- И я рада вас видеть! Всё

переживала за тебя, Светка, как ты тут одна, а вон, смотрю, ничего, хорошо

устроилась! Мы что, так и будем стоять? К столу зовите.

Катя тут же наполнила третий стакан.

-Лей, не жалей, до ободка давай!

Серафима выпила залпом и, занюхав рукавом, уселась за стол, взяла вилку и

принялась за наш кулинарный шедевр.

-А вы чего, девки, застыли? Наливай ещё за встречу! - подстегнула нас Сима.

Вскоре на кухне установилась тишина, вся компания с удовольствием

поглощала знаменитое российское блюдо – макароны с тушёнкой.

-Всё, накормили! – отодвинула Серафима тарелку. – Рассказывайте, как вы

тут без меня?

-Да более-менее, а вот что с тобой произошло? Мы тебя искали, уже

собирались в органы идти выручать,- перебила Екатерина.

-Мне удалось всё-таки доказать, что я это я, Серафима Львовна Кузнецова

собственной персоной, а вот с вашей подругой дела хуже. Документа нет и

человека нет. Хоть я и объясняла, что Ольга попала под бомбёжку и все

документы потеряла, обещали проверить. Там таких, как она, набралось

десятка два и все бедолаги говорят, что потеряли бумаги удостоверяющие

личность. Одни во время бомбёжки, у других сгорели, третьи ничего не

помнят, амнезия, говорят, какая-то. Так вот их всех решили, пока суд да дело,

отправить ближе к фронту окопы рыть. Только подругу вашу, видать,

шандарахнуло здорово, заговариваться стала. Всё твердит, что баретки

потеряла какие-то гуччивые. Девки, а енто что такое, гуччивые? Ещё всё

переживает, что карточку забыла в булике.

-В бутике, - поправила я.

-Вот-вот, в бутике, так и она говорила. Выручать девку надо, пропадёт! Ой,

Светка, знала ведь, что ты не от мира сего, вот и подруг таких же нашла! Ну

что делать будем?

-Как что? Спасать будем!- воскликнули мы с Катей.

-Значит, так, слушайте меня,- строго сказала Серафима,- завтра всех, у кого

нет документа, отправят на вокзал, погрузят в один вагон и прицепят его к

пассажирскому, а на одной из станций высадят и дальше на работы.

-А после что будет,- встревожилась я,- их отпустят?

-А вот это бабушка надвое сказала. Возможно, и отпустят, но это в том

случае, если придут ответы на запросы. Только вот какое дело, не все

документы сохранились, кое-что вывезти сумели, а что и просто пожгли,

чтобы врагу не досталось. Вот так вот! А у вашей Ольги, где документ?

-Честно говоря, мы и сами не знаем. Вроде с собой брала, когда мы ездили

окопы рыть, а когда её оглушило, возможно, бумаги и потерялись,- пояснила

Екатерина.

-Значит так - завтра едем на вокзал. Садимся в поезд, к которому прицепят

вагон СС всеми арестованными, а там решим, что сделать можно, - изложила

свой план Сима. – А сейчас, - спать! День завтра тяжёлый.

Спать, так спать. Действительно, нам завтра необходимо выручить нашу

подругу, а дело это, как мне кажется, нелёгкое. Мы с Катей прошли в

комнату и приготовились ко сну, предварительно закрыв окно тёмной

шторой. Мне вновь приснился странный сон. В прошлый раз я видела, как

автомобиль, пробив парапет набережной, упал в воду, увлекая за собой

женщину.

На этот раз я видела продолжение. Автомобиль, рухнув в реку, стал

медленно погружаться в тёмные воды. Женщина, задержав дыхание,

пытается освободить подол платья, зацепившийся за какой-то крючок. Ей это

удаётся, но тяжелое платье тянет вниз. Каким-то образом ей удаётся

отцепиться и женщина начинает медленно подниматься кверху. Рядом с ней

вижу маленький живой комочек, это кот. Внезапно тёмнота воды взрывается

яркой вспышкой, и женщина исчезает. А вместе с ней и кот. В последний миг

я вижу блеск изумрудов на брошке, изображавшей ветку ландыша. Боже, да

это же моя брошь! Неужели я видела то, что со мной может произойти? Да