Американская ария князя Игоря - Алекс Экслер

Сергей изобразил на лице гримасу, которая обозначала, что сейчас может быть восемь утра, десять, двадцать, да хоть шестьдесят — ему наплевать. Ему просто хочется еще поспать.

— Уже четыре часа вечера, — сообщил Игорь.

Сергей от неожиданности сразу проснулся.

— Да иди ты, — сказал он испуганно. — Мы не могли столько проспать. Легли же вчера рано — еще десяти не было.

— Правильно, — согласился Игорь. — Сейчас восемь утра. Но это по местному времени. А по московскому, по которому мы жили еще вчера, уже четыре часа вечера. Так что ты все проспал, дружок. Петушок давно пропел.

— Петушок тебя сейчас клюнет куда-нибудь очень больно, — разозлился Сергей. — Зачем ты меня в восемь утра-то разбудил? Сам же вчера говорил, что нужно досидеть до вечера и лечь не раньше девяти-десяти, чтобы утром отоспаться и сразу перейти в новое время.

— Ну, так мы и перешли, — сообщил Игорь. — Поэтому подъем. У нас сегодня много дел, а кроме того, еще до завтрака предстоит большая уборка участка. Ты что, думаешь, что я пошутил насчет уборки?

— Игорь, ну ты уже совсем офигел! — возмутился Сергей. — Как это до завтрака? Что за садизм-то такой? Я, пока чаю не выпью, вообще не человек!

— Да хорошо, хорошо, — согласился Игорь. — Позавтракаем сначала. Конечно, завтрак был бы хорошим стимулом, как морковка перед носом у оленя, но участок немаленький, так что я подозреваю, что возиться с ним никак не меньше, чем до обеда. Давай, вставай уже, пошли на кухню.

Сергей, что-то бормоча себе под нос, с трудом встал, оделся, и друзья спустились из мансарды на кухню.

— Как тут чай-то сделать? — хрипло спросил Сергей, разглядывая кухонную утварь.

— Страна совершенно другая, — заметил Игорь. — Иной менталитет и принципиально другой уровень развития техники. Поэтому воду, судя по всему, кипятят вот в этом странном приборе.

С этими словами Игорь показал на обычный электрический чайник, стоящий у холодильника.

— Господи, — вздохнул Сергей, набирая в чайник воду, — как ты вообще можешь с утра еще и придуриваться? У меня, например, мозги еще совершенно не работают.

— Лично у меня мозги всегда работают, — сказал Игорь. — Даже во сне.

— Во сне мозги должны отдыхать, — назидательно сказал Сергей. — Иначе они скоро перегорят. Поэтому мои мозги продержатся гораздо больше твоих. Они умеют отдыхать.

— Тебя послушать, — фыркнул Игорь, — так если человек с утра до вечера валяется на кровати и не тренирует свои мышцы, то он проживет дольше, чем человек, который ежедневно занимается спортом. Я-то свои мозги постоянно тренирую. А у тебя они бездельничают. Ну и кто из них дольше продержится?

Сергей задумался. В словах Игоря была неоспоримая логика.

В этот момент где-то в глубине дома хлопнула дверь, раздались шаркающие шаги и на кухню вышел Вадик собственной персоной. Вадик, судя по всему, СТРАДАЛ. Лицо его украшала гримаса головной боли, очки в роговой оправе отсутствовали, придавая физиономии особенно трогательное выражение, одет Вадик был в майку-алкоголичку и здоровенные цветастые семейные трусы — примерно такие же, как у Волка из «Ну, погоди!».

— Лева пришел! — заорал Игорь с интонациями Саввы Игнатьича.

Однако Вадик на это ничего не ответил, а, продолжая шаркать, горестно подошел к кухонному гарнитуру, открыл какую-то дверцу, достал оттуда полуторалитровую бутылку содовой, сомнамбулически отвинтил крышку, не обращая внимания на то, что газированная вода вырвалась из горлышка и закапала на пол кухни, после чего присосался к бутыли, шумно глотая.

— Насос бытовой, похмельный, — прокомментировал Игорь. — Производительность — три литра в час.

— А ты бы лучше молчал, — сказал Сергей. — Сам Вадю споил вчера. Вот теперь приводи его в чувство.

— Да что он там выпил-то? — удивился Игорь. — Пять дринков. Мы с тобой явно приняли по семь-восемь. Если не по десять. А сегодня — как огурчики… Кстати, дай-ка мне водички, а то сушнячок все-таки наблюдается.

Вадик продолжал глотать содовую. Половина бутыли уже в него перекочевала.

— Как сосет-то, как сосет, — умилился Игорь. — Сразу видно — вечер вчера удался.

Вадик, наконец-то, оторвался от бутыли, поставил ее, ничего не выражающими глазами посмотрел на друзей, развернулся и ушаркал обратно. При этом он не произнес ни слова.

— И тебе с добрым утром, — радостно сказал ему вслед Игорь. — Кстати, Серег, как там кипяточек? Солдаты и революционные матросы требуют чаю.

— Все закипело, — сообщил Сергей. — Где тут заварка?

— А фиг знает, — пожал плечами Игорь. — Это надо искать. Но рыться без хозяев как-то неудобно.

В этот момент в глубине дома снова хлопнула дверь, и через несколько секунд на пороге возникла Марина. Она выглядела бодрой и свежей, была причесана и даже слегка подкрашена, но к завтраку вышла в шелковой пижаме. Формой одежды в этой семье, как видно, никто не заморачивался.

— С добрым утром, — сказала Марина. — Как спалось?

— Отлично, — сказал Сергей. — Настолько душевно, что мои ребрышки приняли форму вашего пола.

— Да ладно, — удивилась Марина, — там же лежанка двухспальная.

— Марин, — признался Сергей, — мы не можем вдвоем спать на одной кровати. Мы, видишь ли, однополые. Поэтому один пол спит на лежанке, другой такой же пол спит на полу.

— Так вы же друзья, — пожала плечами Марина. — Конечно, будь вы какие посторонние — тогда это неудобняк. Но вы же сто лет знакомы.

— Не настолько давно мы знакомы, — сказал Сергей, — чтобы спать в одной постели. Уж извините.

— Ну, как хотите, — сказала Марина. — Если тебе, Зеленый, удобнее на полу — дело хозяйское. Завтракать будете?

— Обязательно, — ответил Игорь. — Нам бы чайку.

— Это если есть, — радостно ответила Марина. — Я чай не пью, только кофе. А Вадька по утрам пьет только кока-колу — говорит, полезно для пищеварения.

— Конечно, полезно, она даже гвозди растворяет, — согласился Игорь.

— Кстати, хорошо, что жратвы полно, — сказала Марина. — Турку вчера почти и не лопали. Так что есть чем позавтракать.

Игорь с Сергеем скривились, но было понятно, что выбора у них нет.

Завтрак прошел в теплой и дружественной обстановке. Вадик отмочил себя под многоконтрастным, как он сказал, душем, после чего более или менее обрел способность к членораздельной речи и присоединился к остальным на завтраке. Он сидел в углу стола, прихлебывал кока-колу и выглядел как пудель, которого долго били двумя пыльными подушками по ушам — по одной с каждой стороны.

Игорь произвел исследования холодильника, обнаружил там хлеб для тостов, яйца и молоко, так что поедания турки удалось избежать, заменив питательную птицу французскими тостами, от которых не отказался никто, включая Марину.

Джон Вадимович, самостоятельно приползший из детской, был посажен в стульчик, пристегнут и накормлен какой-то кашей. Во время еды Джонни пристально смотрел на папу, грустно вздыхал, издавал нечленораздельные осуждающие звуки, а один раз чихнул с полным ртом, в результате чего Вадик получил хороший заряд каши прямо в лицо, что его несколько оживило.

— Ну что, други, — радостно сказал Игорь по окончании завтрака. — Встали, взяли бумажные мешки с грабельками — ну и вперед, на участок! Пока всю листву не уберем, никакого обеда!

— Лично я — пас, — откровенно высказалась Марина.

— На твоей кандидатуре никто и не настаивает, — успокоил ее Игорь. — Это мужское дело. Тебе все равно обед нужно готовить.

— Чего там готовить? — удивилась Марина. — Чечевичного супа — полно, турки тоже хватит еще дня на два.

Сергей с Игорем красноречиво переглянулись, но Игорь сделал успокаивающее движение бровями — мол, не волнуйся, с обедом что-нибудь придумаем…

Процесс уборки листьев проходил с переменным успехом. Сергей с Игорем, как люди ответственные и более или менее позавтракавшие, развили бурную деятельность: они сгребали листья граблями, а получившиеся кучи засовывали в толстые бумажные мешки, которые обнаружились у Вадика в гараже. Однако от страдающего Вадика, которого кока-кола в чувство так и не привела, толку было значительно меньше.

Сначала Вадик долго и нудно сгребал листья в маленькую кучку. Но так как у него внутренний прибор ориентации в пространстве страдал от похмелья вместе с самим Вадиком, практический результат его грабельной деятельности представлял собой непрерывное перемещение кучки, в процессе которого ее содержимое разбазаривалось, и его потом снова приходилось сгребать. Когда же Вадик, наконец-то, что-то более или менее собрал, он попробовал засунуть кучу в мешок, но для этого действа пришлось нагнуться. Это вызвало у него дикий приступ головной боли, от которой Вадик в отчаянии попытался отмахаться ногами, в результате чего снова расшвырял все листья по территории.