Кукурузные человечки - Вадим Чирков

Зеленовато-серая ноздреватая "кожа" старого безглазого лица, нависающий лоб, длинный подбородок, выпяченные губы, вытянутые прямоугольные уши… В лице каменной головы, особенно в выпяченных губах, было такое упрямство, что Славик понял: никогда и никому она не откроет тайны острова Пасхи!

— Нравится? — услышал он голос Седого. — Ну тогда скажи хоть слово, чтобы не походить на этого болвана.

Славику так захотелось потрогать каменную голову, что он сделал шаг к ней и лишь потом вопросительно оглянулся.

— Иди, иди, — разрешил Седой, — может, хоть после этого заговоришь.

Славик подошел, хрустя желтеющей травой, к каменной голове и еле дотянулся до подбородка. "Кожа" великана напомнила ему шкуру слона.

Видел бы его сейчас Стас! Видели бы те, кто смеялся над ним! Он стоит все-таки на земле острова Пасхи и трогает каменную голову, вытесанную много сотен лет назад таинственными обитателями этой крохотной земли посреди океана!

Славик огляделся. Повсюду на берегу стояли каменные головы, которые он принял поначалу за обычные камни. Все они смотрели в сторону океана, словно ожидая чьего оттуда появления. Несколько голов было повалено.

— Ну а теперь иди сюда, — сказал Седой, — и скажи, нравится тебе у нас или нет.

— Он смотрел на идола так, — сказал водитель, — будто знал о нем раньше.

— Я тоже это заметил. Да скажи же в конце концов хоть что-нибудь! — рассердился Седой, обращаясь к Славику. — Как ты попал сюда? С кем? Кто ты? Ты ведь понял, что я тебя зову, и подошел. Значит, ты меня понимаешь. А, мальчик?

Но Славик за эти минуты научился молчать, и уже не так-то просто было заставить его вымолвить хоть слово.

— Черт побери! Как же мне объяснить начальству появление на острове этого мальчугана?

— Может, это одна из загадок острова Пасхи? — предположил один из парней, что привели Славика сюда. — Ведь нашли же здесь когда-то останки средневекового рыцаря в болоте! Вот и его занесло на остров неведомым ветром.

— Хорошая шутка, Пьетро, но мне почему-то не смешно. Эй, приятель! — пригласил он Славика к машине, — нам пора. — Седой обвел глазами склон горы, представляющий собой сплошное нагромождение камней и начатых, но брошенных на полдороге статуй. — Сколько раз смотрю на это столпотворение, столько раз у меня ум заходит за разум. А тут еще свалившийся с неба мальчишка… Все в машину! — скомандовал он.

Седой посадил найденыша рядом с собой, остальные разместились кто как сзади, и машина покатила по желтеющей траве, потом по бетону взлетно-посадочной полосы к группе небольших домиков, где, по всей видимости, размещалось обслуживание аэропорта.

— Фермин, — обратился Седой к парню, поймавшему Славика за лодыжку, — отведи мальца в столовую, покорми его и побудь с ним. А я пойду доложу обо всем начальству.

Провожатому не удалось выудить из Славика ни одного слова — все полчаса в крохотной столовой он молчал: с мальчишками это бывает, замкнется — и ни в какую, как взрослый с ним не бейся.

После столовой Фермин отвел Славика в небольшую деревянную беседку у столовки. Там их и нашел Седой.

— Лучше бы ты его не ловил! — сокрушенно качая головой, начал он. — Я рассказал Рубио все: мол, так и так, наша аэрологическая ракета наткнулась на какой-то подлетающий к острову объект, тому пришлось срочно приземлиться (а может, и упасть), но на склоне горы мы ничего не нашли, кроме мальчишки европейского облика. Знаешь что он мне ответил, Фермин? Он мне такое сказал, что у меня ноги подкосились!

— Что же, шеф?

— Что наша мирная ракета, набитая только градусниками, могла зацепить посадочную капсулу с космонавтами. — Седой почесал голову. — Черт возьми! Я отдал бы миллион долларов, которого у меня нет, за то, чтобы этот мальчишка заговорил! В общем, так, Фермин… Рубио сейчас связывается с кем-то еще, наводит справки. А ты отведи малого к Рафаэлю. Он изучает языки и вообще говорун, может, разговорит мальца. А чтобы он не сбежал, поставь возле станции кого-то из парней. Рафаэль в своем деле знает толк, но в других — размазня: мальчишка попросится выйти, и он его отпустит, нимало не подумав…

Иа-о-рана, приятель!

— Иа-о-рана, приятель! Нас с тобой заперли и приставили охрану — значит, кто-то из нас двоих сильно проштрафился. По возрасту мне больше подходит роль преступившего закон — тебе не кажется? — Темноволосый и темноглазый улыбчивый парень так и сыпал словами.

Славик огляделся: комната, куда его привел Фермин, была до потолка набита приборами, что мигали огоньками, попискивали, гудели. Звуками она походила на летний пчелиный улей.

— Проходи, я покажу тебе свое хозяйство. Я — радиометрист, тебе это ни о чем не говорит? — Парень стал тыкать пальцем в установки. — Это антинометр, а вот пиргелиометр. А на этом экране… Э-э, да ты, я вижу, совсем не интересуешься техникой! Чем же тебя занять? Хочешь пить? — Он протянул руку к жестяной, ярко раскрашенной банке.

В банке оказался теплый и сладкий, незнакомого вкуса сок. Славик выпил, после чего произнес первое слово:

— Спасибо.

— Что, что? "Спасибо"? — повторил парень. — Какое странное слово! На каком это языке? А на английском ты говоришь?

Славик понял. Do you speak english? — это знает каждый школьник.

— I know in english some words, — ответил он.

— Ничего, лишь бы эти слова были хорошие. Слушай, а кто ты? Как тебя зовут? Меня — Рафаэль… — Хозяин комнаты болтал без умолку.

— Вячеслав, — сказал пленник.

— Это слишком сложно для радиометриста — нельзя ли попроще?

— Славик.

— Неплохое, хоть и странное имя, — одобрил имярек. — Будем знакомы, Славик! — И схватил крепкой лапой руку мальчика. — Каким ветром тебя сюда занесло? Чей ты сын? Я думаю, ты поднял на корабле бунт и тебя ссадили на этот остров, как некогда Селькирка, который потом превратился в Робинзона Крузо.

Славику захотелось поговорить со словоохотливым собеседником, он даже подыскал подходящие фразы: I am russian boy, My father is engineer, но вовремя прикусил язык. Он не имел права выдавать тайну своего появления на острове Пасхи никому.

Рафаэль все говорил и говорил, а Славик думал о том, что же будет дальше. Вспомнил о доме, о бабушке — и ужаснулся. Что она думает? Что он исчез, пропал, утонул в речке!.. Сколько сейчас времени? Он нашел циферблат больших часов на стене среди приборов — здесь 10. Утра. А в Егоровке? Час, наверно, ночи! Никто сейчас там не спит — ни бабушка, ни Кубик, ни Евдокимовна, ни Нинка. Все его ищут, зовут, кличут!..

Славик вдруг заплакал. Радиометрист тут же подскочил к нему.

— Эй, эй, что с тобой, приятель?

Тут Славика прорвало:

— Я бы не плакал, если б не бабушка! Она там, дома, с ума сходит — внук пропал! Думает, что я утонул! А скоро родители приедут — что она им скажет? время ракеты пускать! Если б не вы, я б давно уже дома был. Мы только хотели на каменные головы посмотреть…

Рафаэль слушал и кивал, а когда Славик остановился, чтобы перевести дух, сказал:

— Понимаю, приятель, я все понимаю. Все, до единого словечка. Ты не виноват, тебе обидно, ты не знаешь, что тебя ждет. Скорее всего, ты удрал от родителей, и они тебя ищут и сходят с ума от отчаяния. Я все понял, приятель, ведь и я был когда-то в твоем возрасте. Я готов тебе помочь. Но как? Может, ты голоден? — Он подошел к окну и крикнул: — Эй, Алехандро! Скажи кому-нибудь, чтобы принесли еды! Алехандро! Черт побери, наш часовой сбежал. — Тут говорун догадался выглянуть в окно. — Нет, не сбежал. Он сидит у стены и храпит. Теперь ты видишь. Славик, кому доверили твою охрану? Постойте, постойте, а кто же тогда открывает дверь? Неужели она открывается сама? Или это аку-аку, духи острова Пасхи?

Дверь действительно чуть-чуть приотворилась. Когда просвет стал шириной в ладонь, из-за нее послышался тоненький голосок:

— Славик! Выходи!

— Эй, приятель, — обратился радиометрист к пленнику. — к тебе, кажется, гости.

Славик быстро вытер слезы.

— Но где же они? — спросил Рафаэль. — Никого не видно. Твои друзья — невидимки?

В просвете на пороге возник силуэт маленького космонавта. Славик узнал Садима.

Радиометрист ошарашенно уставился на него. Он моргал, рука его трогала то собственный нос, то щеку, то подбородок.

— Гно-о-мик! — удивленно и растерянно произнес наконец он. — Все детство я мечтал о них, но так ни разу и не увидел. Ты гномик, малыш? Или пасхальский дух аку-аку?

Два главных слова Славик разгадал: гном и аку-аку.

Рафаэль был в замешательстве, ему нужно было как-то помочь.

— He is my friend, — объяснил Славик.

— Да, да, я понял, — кивал радиометрист, таращась на Садима. — Я быстро расчухиваю, если мне хорошо объяснить. Конечно, кем же он может быть еще, как не твоим другом… — Рафаэль все кивал, не сводя глаз с маленького человечка, стоявшего на пороге.