Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алексей молча оделся, не видя ее наполненных слезами глаз, не слыша ее напряженного голоса. Вернее, стараясь ничего не видеть и не слышать. Это было нетрудно, потому что его давно уже здесь не было.
Едва он вышел на улицу, ветер с силой толкнул его в спину, наполнил холодом и снежинками мохнатую шапку. Он все больше волновался. «Отчего бы?.. – подумал. – Ведь все ясно, все понятно. Будет то, что происходит каждые полгода». Он снова выходил на хорошо знакомый круг.
Остановился. Несколько раз глубоко вздохнул и увидел. Женщина стояла к нему спиной, но он узнал ее по стройным, сильным, несколько тяжеловатым ногам. Узнал и совсем разволновался.
Прогрохотал освещенный трамвай с замерзшими стеклами. Прошуршал троллейбус, роняя сверкающие капли электричества. Еще один трамвай.
Наконец он подошел.
– Привет.
– А-а, здравствуй! Раньше ты не опаздывал.
Улыбка. Метнувшиеся брови. Рыжая лисья шапка, казалось, тоже принимала участие в выражении ее лица. Шалом, уверенном, взволнованном.
– Не спешишь? – спросила. И он понял, что она тоже волнуется.
– Нет. Еще нет. Мне к семи. А сейчас… Сейчас только четверть шестого.
– У нас с тобой никогда не было столько времени.
– Да, – улыбнулся он. – Мы даже успеем помириться. И снова поссориться успеем. Но я не хочу ни того ни другого. Понимаешь, Таня, неинтересно. Как в плохом фильме, когда заранее знаешь конец.
– А если… Если на этот раз конец будет другим? – спросила она, наклонив голову.
– Ха! Фильм может быть другим, а конец будет тот же. Штамп. Разве не так? Хороший вечер неожиданно оказался свободным. Случайно подвернулся номер телефона. Почему бы не пощекотать себе немного нервы, тем более что это ничем не грозит. Верно?
Они дошли до конца квартала, повернули обратно, Алексей надеялся, что Таня будет разубеждать его. Зачем же тогда звонить? Но она ничего не ответила. И только немного погодя спросила:
– Почему не заходил?
– Не знаю. Понимаешь, не знаю! Не знаю, и все! Поняла?!
– Что с тобой?
– Ничего! Понимаешь, со мной ни-че-го! Каждый раз все повторяется заново. Слишком это болезненная штука. И сейчас… Побудь я с тобой еще полчаса, и опять все начнется сначала. Нервотрепка, письма, звонки. У тебя снова будет мало времени, снова появятся необыкновенной важности дела. И в конце концов ты снова уйдешь. Ты не знаешь, как это… Бывает. Это не прихоть, не похоть, даже не любовь. Любовь – бирюльки по сравнению с этим, поняла?! Манная кашка. Здесь что-то другое… Ты не представляешь…
– Какой-то ты сегодня…
– Я совсем не такой, как ты думаешь. С тобой я вот такой, а с другими – другой. Но с тобой я не могу вести себя иначе. А другие, возможно, видят меня таким, каким хочешь видеть ты.
– Все это слишком умно. Ты просто хочешь казаться лучше, чем есть на самом деле.
Алексей успокоился. Он волновался в ожидании перемен, боялся их. Но все оставалось по-прежнему. И завтрашний день будет таким же. Даже длиннее. Дни стали увеличиваться.
– А знаешь, – сказал он, – воробьи почему-то садятся только на те деревья, которые вдоль дорог, а в сквере, вон глянь, ни одного нет.
– Наверно, теплее над дорогой.
– Наверно. А может…
– Что же ты замолчал?
– Продолжить? Слушай. Ты позвонила сегодня: «Почему не заходил?» Тебя ведь интересует, почему я не заходил? Тебя это страшно интересует? Хочешь, я буду звонить десять раз на день? Хочешь, буду заходить каждый день?! Хочешь, не оставлю тебя ни на минуту?! Ты хочешь этого?
– Не знаю…
– А я не могу иначе. Да и зачем иначе?
Сквозь снег было видно, как вспыхивали и гасли громадные, словно живые, глаза светофоров, они будто медленно и важно моргали в темноте. На мостовой от машин оставалось по две широкие полосы. Как лыжня великана.
– Где ты празднуешь Новый год? – спросил он. – Хочешь, приходи к нам в наше уважаемое учреждение. У нас как раз свадьба.
– Кто женится?
– Я.
– Ты?! Поздравляю. Я рада за тебя.
– Спасибо.
– Ну, я, наверно, пойду. В таком случае. Да и тебе пора.
Он смотрел на ее удалявшуюся, таящую в снегопаде фигуру и все сильнее чувствовал боль от незначительности всего того, что ожидало его завтра – автобус, давка, работа, разговоры о соседских кознях, о болезнях, намеки, ухмылки за спиной. И снова бумаги, бумаги… Ужасно длинные и ужасно пустые дни. А вечера… Что будет с ними? Она уносила с собой тревогу, злость, измену – все. И оставляла совсем ненужное спокойствие.
– Таня! – он бросился догонять ее.
* * *А потом наступила весна, прошел первый дождь. Невидимые в темноте капли срывались с карнизов, с балконов и летели вниз. Отдельные капли падали ему на голову и запутывались, дробились в волосах. Рядом светился окнами большой дом. Мелькали тени. Из открытых форточек слышалась музыка. Пахло весной, теплой землей, липкими почками, дождем. И еще какой-то далекой тревогой. Словно эта его жизнь на земле уже не первая, и вот пришло воспоминание о прежнем пребывании на земле, от которого ничего не осталось, кроме легкой тревоги и чувства узнавания. И теперь вот снова – ночь, земля после дождя, теплая кора деревьев, мягкие почки…
А тогда луна была не такая. Сейчас она свежее. Словно по ней еще текут чистые потоки дождя. Как по радостному девичьему лицу Алексей с ужасом вдруг осознал, что каждый его день катился, как по рельсам, и все предстоящие остановки были заранее известны, все предстоящие события он знал задолго до того, как они настигали его. Он почти с физической болью почувствовал, что соскучился по юности, по волнению, по неопределенности, по тому незнакомому человеку, с которым он бредет сквозь весенний вечер, по стуку каблучков о булыжники, по трепещущей, как рыбешка, ладони, по фразе – «Как вас зовут?»
Алексей вошел в дом.
– Почему ты не ложишься? – спросила Таня.
– Если б я знал, почему я не ложусь! Послушай, а как ты смотришь, если я пойду немного прогуляюсь, а?
– Только не задерживайся.
– Все будет железно, дорогая, – бодро ответил он. Уж возле двери растерянно усмехнулся. – Послушай… Людям не сидится на месте. На луну лезут, на полюсы, в тайгу. Людям надоедают старые книги, и они пишут новые, надоедает работа, и они меняют ее. Надоедают сами друг другу и тогда заводят новых друзей.
– Извини, я хочу спать. Уже поздно.
– Погоди… Меняют одежду. Не потому, что износилась, – надоела. Понимаешь? Каждый год меняется мода. Ведь каждый год, а? Квартирами меняются. Придумывают новые машины, потому что их не устраивают старые, новые теории… Заметь, я говорю не вообще о человечестве, а об отдельном человеке. И все это считается похвальным. И только в семье, заметь, только в семье это порицается.
– Тебя удивляет, что большинство живут со своими женами? Ну что ж… Наиболее «прогрессивная» часть человечества успешно решает эту проблему, пренебрегая мнением остального большинства. – Она спокойно посмотрела на него: – Ты уже стоишь перед этой проблемой?
– Через полчаса приду, – улыбнулся он.
Мертвые днем дома сейчас ожили, наполненные звуками, светом, людьми. На поворотах дребезжали пустые трамваи, носились по улицам ошалевшие от одиночества такси, а запоздалые прохожие спешили, как перед Новым годом. Алексей вошел в автомат и захлопнул за собой дверь. Решившись, набрал номер. Трубку долго не поднимали.
– Да, – наконец раздался голос.
– Здравствуй. Это я, Света.
– А! Привет.
– Спала?
– Нет. Я не поднимала трубку – ждала, пока телефон прозвонит пять раз.
– А если бы у меня не хватило терпения?
– Тогда бы мы не разговаривали. Но у тебя хватило терпения. Ты терпеливый. Что у тебя сегодня?
– Соскучился по луне. Знаешь, по той, которая была лет десять назад. Ты помнишь ее?
– Да.
– Сегодня случайно посмотрел на нее и увидел, что она мне совершенно чужая. Представляешь? Страшно стало. Неужели мы с ней никогда не помиримся?
– Охотно верю, что на луну ты можешь посмотреть только случайно. Ты, должно быть, стал начальником?
– Да. Похоже на то.
– А я не стала. Никем не стала. Сижу в той же конторе, помнишь? За тем же столом… А луна… Она мне кажется фальшивой. Как кусок желтого картона на сцене. Хотя нет… Не моя она. Не чувствую я ее своей. Мне иногда хочется взглянуть на тебя. Должна же я знать, с кем разговариваю по телефону на такие щекотливые темы, каков ты ныне… С тех пор, как ты… Прошло много времени.
– Нет. Лучше не надо. Ты не боишься разочароваться, увидев солидного дядю с портфелем? Ты сможешь после этого разговаривать со мной о луне?
– Разочароваться? Нет, не боюсь. Привыкла. Послушай, ведь я для тебя – только голос, верно? Как пластинка. Когда у тебя наступает очередной приступ тоски по луне, ты берешь монету, бросаешь ее в автомат и набираешь мой номер. Ведь ты заводишь меня, как пластинку, тебе не кажется? Каждый раз одно и то же, да и звонишь ты примерно в одно время года после первого дождя.
– Давай о чем-нибудь другом… Света!
- Банда 2 - Виктор Пронин - Полицейский детектив
- Банда 2 - Виктор Алексеевич Пронин - Полицейский детектив
- Медвежий угол - Виктор Пронин - Полицейский детектив
- Роковая сделка - Григорий Башкиров - Полицейский детектив
- Объезжайте на дорогах сбитых кошек и собак - Аркадий Вайнер - Полицейский детектив
- Снова майор Виноградов - Никита Филатов - Полицейский детектив
- Подвал с секретом - Алексей Макеев - Детектив / Полицейский детектив
- Иранские риалы - Мурад Ясааб - Полицейский детектив / Прочие приключения
- Исповедь убийцы - Олег Гроза - Полицейский детектив
- Он где-то здесь - Ольга Лаврова - Полицейский детектив