Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв. - Борис Клосс

В настоящую бо нощь посла князь Юрьи от слугъ своих стеречи святого телеси. И яко начаша стеречи святого телеси, яко страх великъ и ужасъ приятъ, не могуще терпети, отбегоша въ станы. И рано пришедше, не обрѣтоша телеси святого на вѣжеѣ, но телѣга стояще и вѣку на неи ужи привя зоно, тѣло особь на единомъ мѣсте лежаша раною к земли и кровь многу изедшу изъ язвы, десная рука под лицемъ его, а лѣваа у язвы его, а порты одинако одѣнъ. Преславно бо Господь прослави вѣрнааго раба Своего Михаила и тако удиви: об нощь бо лежало тѣло на земли, а не прикоснуся ему ничто же от звереи, от множества сущю бесчислену. Съхранитъ бо Господь вся кости ихъ, ни едина же от них не съкрушится. Смерть же грѣшьникомъ люта, еже и бысть треклятому и безаконному Ковгадыю: не пребывъ ни до полулѣта, злѣ испроверже окаанныи животъ свои, приятъ вѣчныя мукы окаанныи.

Мнози же вѣрнии и от невѣрных тое нощи видѣша чюдо преславно: два облака свѣтла всю нощь осѣняета над телесемъ преблаженнааго, раступающася и пакы съступающася вмѣсто, осѣняющи яко солнце. Наутрия глаголааху: «Святъ есть князь сии, убиенъ бысть без винно, облакома сима являеть присѣщение аггельское над нимъ», — еже исповѣдаша намъ съ слезами и съ многыми клятвами, яко истинна есть бывшее.

И оттолѣ посла тѣло въ Мжачары и съ всѣми бояры. И тамо слышаша гости, знаеми ему, хотѣша прикрыти тѣло его съ честию плащаницами многоцѣнными и съ свѣщами славно въ церкви поставити. Приставлени же немилостивии бояре не даша ни видѣти блаженнааго, но со многою укоризною поставиша въ единои хлѣвинѣ за сторожи. Но и ту прослави его Господь: мнози от различьных языкъ, живущих въ мѣсте томъ, по вся нощи видяху столпъ огненъ, сияющь от земля и до небеси, инии же яко дугу небесную, прикладающе над хлѣвину, иде же лежитъ тѣло [святого][384]. И оттолѣ повезоша его к Бездежю. И яко приближившимся имъ къ граду, и мнози видѣша из града около санеи святого множьство народа съ свѣщами, инии же на конех съ фонари на въздусѣх ездяще. И тако привезше въ град, не поставиша его въ церкви, но въ дворѣ стрежахуть его. Единъ от стрегущих [в нощи][385] възлеже верху санеи, сущих с телесемъ святого. И тако невидимо нѣкоторая сила сверже его далече съ санеи святого. Онъ же с великою боязнью едва въста, живу ему сущю, пришед, повѣда сущему ту иерѣови вся бывшая ему. От него же мы слышахом и написахом.

И оттолѣ повезоша его в Русь. Везуще по городомъ по русьскым и довезоша Москвы, положиша и въ церкви Святого Спаса в монастыри. Княиинѣ же его и сыномъ не вѣдущимъ ничто же сътворьшагося, далече бо бяше земля, не бѣ мощно вѣсти [донести][386] никому же.

На другое[387] же лѣто приеха в Русь князь Юрьи, приведе с събою князя Костяньтина и дружину отца его. И се уведавши княини его Анна и епископъ Варсунофеи, и сынове его, послаша уведати на Москву. По слании же приехаша, поведая, яко христолюбивыи великыи князь Михаило убиенъ бысть. И плакашася на многы дни неутешно.

Бывшю князю Юрью в Володимере, посла к нему князь Дмитреи брата своего Олександра и бояръ своих, и едва сладишася. И възя князь Юрьи множество сребра, а мощи блаженнааго Михаила повеле отпустити. Послаша на Москву бояръ своихъ съ игумены и съ прозвитеры, привезоша же мощи святого въ Тферь со многою честию. И срете и Дмитреи, Олександръ и Василеи и княини его Анна в насаде на Волзѣ. А епископъ Варсунофеи съ кресты съ игумены, и с попы, и дияконы, и бесчисленое множество народа сретоша его у святого Михаила на березе. И от многаго вопля не бяше слышати поющих, не можаху ракы донести тесноты ради до церкви, поставиша пред враты церковными. И тако на многы часы плакавшеся, едва внесоша въ церковь, пѣ вши надгробныя пѣсни, положиша въ церкви Святого Спаса въ гробе, яже самъ создалъ, на деснои стране, посторонь преподобнааго епископа Семеона, месяца септеврия въ 6–и день, на Чюдо архааггела Михаила.

Се чюднее сътвори Богъ Своею чюдною неизреченною милостию: ис толь далечее стороны везено тело святого на телезе и в санех, потом же лето все стояло на Москве, обретеся все цело и красно, а не истлевше. Да како по достоянию въсхвалити можемъ, блаженыи княже Михаиле. Радуися, воине Христовъ непобедимыи, но всегда по6ѣ–жавыи находящая бес правды въ отечьство твое. Радуися, страстотерпьче[388] Христовъ, яко проиде святое имя твое въ всю вселенную. Радуися, ею же вжеле, тъ и сътвори, течение съверши, веру съблюде, приятъ венець от всех Христа Бога, Его же моли за отечество свое, яко имея дерзновение, да избавимъся от грех и бед[389] и напастеи твоими молитвами и всех святых, да сподобимся царь ствию небесному, славящи Святую Троицю, Отца и Сына и Святого Духа, и нынѣ и присно и в векы векомъ. Аминь.

§ 2. Житие Софьи Ярославны

Памятник древней Тверской агиографии введен в научный оборот Л. В. Тигановой и опубликован по списку начала XVI в. — РГБ, ф. 247 (Собр. Рогожского кладбища), № 658 (л. 228 об. — 231)[390]. Заголовок в Рогожской рукописи имеет вид: «В лето 6800, месяца февраля въ 10 день. Житье госпожи нашея Софьи». В тексте говорится о пострижении тверской княжны Софьи, сестры Михаила Ярославича, в мужском монастыре архангела Михаила (несмотря на противодействие родных), ее иноческих подвигах, о построении Софьей церкви святого Афанасия и монастыря, наконец, о кончине княжныинокини в год, когда ее брат Михаил Ярославич получил в Орде великое княжение — т. е. в 1305 г.

Сочинение отнесено Л. В. Тигановой к жанру повестей и названо «Повестью о Софье Ярославне Тверской», однако несомненные признаки агиографической литературы, название «Житие», присутствующее в Рогожском списке, позволяют видеть в нем типичное житие краткого, Проложного типа.

Хотя публикация текста Рогожского списка не безупречна[391], но и в самой рукописи имеются явные ошибки, устраняющиеся при сравнении с новым списком, сведения о котором содержатся в работе Ю. Д. Рыкова и А. А. Турилова[392]. Новый список Жития Софьи включен в состав Торжественника РГБ, ф. 775 (Собр. М. И. Чуванова), № 1 (л. 398 об. — 400 об.). Рукопись отнесенана названными авторами к третьей четверти XV в.[393], но датировку можно уточнить: основной филигранью является Голова быка под стержнем с 6–лепестковым цветком и трилистником — ближайшая аналогия в альбоме Пиккара, XII, № 674 (1457—1460 гг.). Поэтому рукопись можно с полным основанием датировать 60–ми годами XV века.

Помимо явного старшинства, Чувановский список содержит правильные чтения, позволяющие исправить дефекты Рогожского списка.

Так, пострижение Софьи датировано в Чувановском списке 6801 г., в Рогожском — 6800 г. Указано, что пострижение произошло 10 февраля, во вторник[394]. Но 10 февраля падает на вторник в 1294 г., следовательно, верно чтение Чувановского списка, датирующее событие 6801 мартовским годом[395]. Пострижение Софьи 10 февраля 1294 г. согласуется с известием Жития, что в тот момент князь Михаил Ярославич находился в Орде: по летописям, Михаил Тверской был в Орде именно зимой 6801 г.[396]

В Рогожском списке сказано, что Софья скончалась во «второе лето пострижения еа», когда Михаил Ярославич «прия великое княжение», что является ошибкой, потому что Михаил Тверской получил великое княжение только в 1305 г. Правильно читается в Чувановском списке: «наставъшю же 2–му на 10 лету пострижениа ея» (л. 400). Двенадцатое лето по пострижении Софьи, действительно, приходится на 1305 г.

Чувановский список позволяет восстановить пропуск Рогожского, касающийся дня освящения церкви святого Афанасия (ср. Рогожский, л. 229 об.), а также пропуск после слов «и мы дѣвы» (Рогожский, л. 230 об.).

Можно утверждать, что Чувановский список почти на всем протяжении содержит верные чтения по сравнению с Рогожским, за исключением, пожалуй, только одного места: в Чувановском (л. 399— 399 об.) читается «священнымъ Андреемъ», правильным представляется чтение Рогожского (л. 229 об.): «священоепископомъ Андреемъ».

Что касается времени создания Жития Софьи Ярославны, то Л. В. Тиганова предположительно отнесла его ко второй половине XV в.[397] С этим, однако, нельзя согласиться. Во–первых, пострижение Софьи (в Чувановском списке) датировано по мартовскому стилю, а применение на Руси мартовского стиля ограничено первой третью XV в. Во–вторых, указание автора, что он не может подробно описывать события по причине «скудости ради харатии» (л. 399 об.), вводит нас в век господства харатейного писчего материала, т. е. в XIV век. Но в тексте Жития содержатся уникальные подробности исторического характера, отсутствующие в дошедших до нас источниках: приведена дата пострижения Софьи (10 февраля 1294 г.), указано имя игумена монастыря архангела Михаила (Юрьи Явидович), постригшего Софью; уточнено, что в момент пострижения (10 февраля 1294 г.) князь Михаил Ярославич находился в Орде; воспроизведены даты закладки и освящения церкви святого Афанасия; отмечены день отъезда в 1305 г. Михаила Ярославича в Орду (1 мая), день и час похорон Софьи (20 октября, в 7 часов дня) и факт отсутствия в Твери в тот день князя Михаила.