Черный лед - Майкл Коннелли

Босх прошел в комнату и включил настольную лампу, стоявшую на расшатанном столе возле древнего продавленного дивана. При свете Босх заметил, что квартира обставлена мебелью, купленной лет двадцать назад. Сине-голубой синтетический ковер на полу протерся до волокон, четко обозначивших два основных маршрута — от дивана в кухню и в коридор, ведущий вправо.

Босх сделал еще несколько шагов и быстро заглянул на кухню, в ванную комнату и в спальню. Царившая здесь пустота неприятно поразила его. В квартире не было ничего личного — ни картин на стенах, ни записок на холодильнике, ни куртки, небрежно брошенной на спинку стула. Даже в раковине не оказалось никакой посуды. Мур жил здесь, но квартира выглядела так, словно никакого Мура никогда не существовало.

Босх понятия не имел, что именно ищет, поэтому начал осмотр с кухни, поочередно открывая шкафчики и выдвигая ящики. Здесь он нашел только коробку манной крупы, жестянку с кофе и бутылку виски «Эрли таймс», на три четверти пустую. В соседнем шкафчике стояла неоткупоренная бутылка сладкого рома с мексиканской этикеткой. В роме плавал стебель сахарного тростника. В ящиках лежал стандартный набор мелкой кухонной утвари, столовые приборы и несколько упаковок спичек из голливудских баров — таких как «Пуля» или «Порт».

В морозильнике не было ничего, кроме двух поддонов для льда. На верхней полке Босх нашел баночку засохшей горчицы, недоеденную упаковку болонской колбасы, покрытой скользкой плесенью, и одинокий «Будвайзер», на горлышке которого повис пластиковый воротничок от упаковки на шесть бутылок. На нижней полочке двери стоял двухфунтовый пакет сахара «Домино».

Гарри внимательно осмотрел пакет. Он не был вскрыт, и Босх слегка помешкал, но потом подумал: какого черта! Он и так уже зашел слишком далеко. Разорвав упаковку, Гарри медленно высыпал песок в раковину. На вид это был обычный сахар, на вкус — тоже. Включив горячую воду, Босх смотрел, как белая горка в раковине тает и утекает в трубу.

Пустой пакет он оставил на столе, а сам отправился в ванную. В держателе Босх обнаружил щетку, а в зеркальном шкафчике — бритвенные принадлежности. Ничего больше.

В спальне он прежде всего исследовал стенной шкаф. На распорках висела самая разная одежда, еще больше ее оказалось в пластмассовой корзине на полу. На полке лежали плоский зеленый чемодан и белая коробка из-под обуви с напечатанной на крышке надписью «Снейки». Для начала Гарри вытряхнул на пол корзину с грязным бельем и проверил содержимое карманов рубашек и штанов, но ничего не нашел. Потом стал проверять одежду, висевшую на вешалках, и в самой глубине наткнулся на парадную форму Мура в пластиковом чехле. Босх знал, что после того, как коп уходил из патруля, парадная форма могла понадобиться ему только в одном случае — на похороны. Привычку хранить форменный мундир и брюки Гарри суеверно считал дурным знаком, указывающим на недостаточную уверенность в своих силах. Разумеется, в соответствии с инструкцией управления он тоже хранил комплект формы, ибо ее полагалось надевать в случае гражданского кризиса или каких-нибудь чрезвычайных обстоятельств вроде мощного землетрясения или восстания. Однако синюю парадную форму Босх выбросил лет десять назад.

Аккуратно вскрыв чемодан, Гарри убедился, что он пуст. Из-под крышки на него пахнуло чем-то затхлым, из чего следовало, что чемоданом не пользовались уже довольно давно. Взявшись за коробку из-под ботинок, Босх понял, что и там ничего нет, еще до того, как открыл крышку. В коробке лежала только упаковочная бумага.

Убирая коробку на полку, Гарри вспомнил сапог Мура, стоявший на кафельном полу в ванной мотеля, и задумался, легко или трудно было убийце стащить его с ноги трупа, чтобы создать видимость самоубийства. Или он приказал Кэлу самому снять обувь? Поразмыслив, Босх пришел к заключению, что последнее маловероятно. Удар по затылку, следы которого обнаружила Тереза, указывал на то, что Мур скорее всего пропустил момент нападения.

Воображение тут же нарисовало Босху следующую картину: убийца, лицо которого скрыто в тени, подкрадывается к Муру сзади и бьет его по затылку прикладом ружья. Мур падает, убийца снимает с него сапог, волочит потерявшего сознание копа в ванную комнату, прислоняет к ванне и нажимает на спусковые крючки. Потом тщательно вытирает их, прикладывает большой палец трупа к ложу ружья, а ладонями возит по стволу, чтобы получить смазанные отпечатки. Затем ставит сапог рядом с убитым, добавляет щепку от приклада — и все готово. Самоубийство.

Кровать в спальне была не застелена. На тумбочке в изголовье лежало два доллара мелочью и стояла небольшая фотография Мура и Сильвии в рамочке. Босх наклонился и рассмотрел снимок, не прикасаясь к нему. Похоже, фотограф снял их в ресторане или даже за свадебным столом. Сильвия улыбалась; она была прекрасна, а муж смотрел на нее такими глазами, словно отлично это понимал.

— Ты облажался, Кэл, — пробормотал Гарри.

Затем он перешел к бюро — такому старому, испещренному следами от окурков и обезображенному вырезанными ножом инициалами, что от него отказалась бы, наверное, и Армия спасения — и открыл верхний ящик. Здесь лежали расческа и рамка для фотографий, вырезанная, похоже, из вишневого дерева. Она была повернута лицевой стороной вниз, но когда Босх поднял ее, оказалось, что она пуста. Некоторое время он размышлял, что это значит. Рамка, украшенная резным растительным орнаментом, стоила недешево и вряд ли осталась в квартире от прежних жильцов. Значит, Мур привез ее с собой; тогда почему же она пуста? Босху очень хотелось выяснить у Шихана, не он ли забрал эту фотографию для расследования, но он не мог сообразить, как это сделать, не признаваясь в том, что он побывал в опечатанной квартире.

В следующем ящике он обнаружил нижнее белье, носки и несколько маек. В третьем опять оказалась одежда: стопка свежих, только что из прачечной, рубашек, а под ней — эротический журнал. Рекламный текст на обложке сообщал, что внутри помещены фотографии известной голливудской актрисы в неглиже. Босх быстро пролистал журнал, скорее из любопытства, чем в надежде найти между страниц что-нибудь интересное.

Он не сомневался, что журнал побывал в руках у всех детективов и копов, посетивших квартиру в процессе расследования исчезновения Мура.

На журнальных фотографиях, темных и крупнозернистых, Босх едва разобрал, что актриса снята без лифчика, и положил журнал на место. Очевидно, эти кадры издатель позаимствовал из ранних фильмов звезды, сделанных еще до того, как она стала пользоваться успехом и сама управляла процессом эксплуатации своего тела. Гарри вообразил разочарование мужчин, польстившихся на заманчивую рекламу на обложке и наткнувшихся на эти низкосортные снимки, а также негодование актрисы. «Интересно, чем были эти снимки для Кэла Мура?» — спросил он себя, и перед его мысленным взором промелькнуло лицо Сильвии. Гарри затолкал журнал подальше под рубашки и закрыл ящик.

В самом нижнем ящике бюро хранилось всего две вещи — вылинявшие голубые джинсы и белый конверт из плотной бумаги, от старости ставший совсем мягким. Из конверта выглядывала толстая пачка фотографий.

Вот за этим он и пришел! Босх понял это, как только взял конверт в руки. Задвинув ящик пинком ноги, он вернулся в гостиную, на ходу погасив свет в спальне, и устроился на диване рядом с настольной лампой.

Закурив сигарету, Босх достал фотографии из конверта. Ему сразу бросилось в глаза, что бóльшая часть их пожелтела и выцвела. Они почему-то показались Гарри более интимными, чем снимки из журнальчика, и он не без смущения взял их в руки. Эти фотографии отражали историю несчастливой жизни Калексико Мура.

С самого начала Гарри заподозрил, что снимки разложены в хронологическом порядке. Первыми шли пожелтевшие и полинявшие черно-белые фотографии, только потом начали попадаться цветные. Другие приметы — такие как фасон одежды и марки автомобилей — тоже указывали, что его догадка верна.

На первом черно-белом снимке Босх увидел молодую женщину, по виду испанку, в неком подобии униформы сиделки. Смуглая, темноволосая и очень красивая, она задорно, по-детски улыбалась. Вместе с тем лицо ее выражало легкое удивление. Молодая женщина стояла на краю бассейна, спрятав руки за спиной, и Босх увидел часть какого-то округлого предмета. Присмотревшись внимательнее, он понял, что она держала за спиной поднос. Фотографироваться с Муром ей явно не хотелось. Значит, она была не сиделкой, а горничной. Служанкой.

В пачке были и другие ее фотографии, сделанные в разные годы. Время проявило благосклонность к этой женщине, но возраст все же сказывался. Экзотическая южная красота осталась, но возле рта залегли морщины, а взгляд утратил теплоту. На нескольких ранних снимках она держала на руках ребенка, а на более поздних — позировала с мальчиком. Босх вгляделся пристальнее и даже на старом черно-белом снимке увидел необычайно светлые глаза у смуглокожего мальчугана. Зеленые, вспомнил Босх. Перед ним был Калексико Мур с матерью.