Мусорщики 'Параллели' II - Георгий Сидоренко

тому самому Коллапсу. Тайна Коллапса. Вот что я хочу знать. И как сказал отец: «Лишь в «Параллели» я узнаю истину».

Четверо слушателей не подали вида, что данное заявление было для них откровением, но что-то внутри них переменилось. Трезия смерила его оценивающим взглядом. Гарибальди начал угрюмо дёргать себя за бородку, а его брови опустились, сделав лицо старика ещё более суровым и менее комичным. Риши как-то странно дёрнул плечами и бросил на Яирам короткий взгляд, полный мимолётного волнения. Госпожа же лишь ещё больше засияла и, всплеснув руками, рассмеялась звонким эхом. Она вдруг перестала смеяться, но всё ещё улыбаясь, подавшись чуть вперёд, спросила:

— Вечный ли ты? Вот, что нас волнует больше всего.

— Вечный ли я? — протянул Дэвид, отводя взгляд. — Я ведь так до конца и не понял, кто такие Вечные. Мой отец был просто фантастически скуп на подачу информации своему «сосуду против древнего зла».

Риши откашлялся и, смотря себе под ноги, начал декламировать своим баритоном:

— Вечными называют тех, кто пережил пик Коллапса, находясь в самом его эпицентре и не умер. Они не просто не умерли, а приобрели бессмертие. Эти события произошли чуть более десяти тысяч лет назад. В одном из засекреченных докладов, есть одностороннее убеждение, что Вечных всего двадцать один человек, но до сегодняшнего дня было известно лишь о двадцати. Последний Вечный до сих пор оставался загадкой. Если бы не авторитет докладчика, то этот двадцать первый был бы давно списан со счёта и превратился в скучную детскую сказку.

— Спасибо за предоставленную информацию, — сухо, не оборачиваясь, произнёс Дэвид. — Но это всё равно не очень помогает. Дело в том, что я не помню первые годы своей жизни. Точнее они или затёрты или же были столь однообразны, что наложились одно на другое. — Дэвид сделал небрежное движение пальцем вокруг своего виска. — После того, как мои воспоминания стали чёткими и ясными, я помню лишь свой первый дом и отца с его постоянными учениями и наставлениями: редкие, сухие и обрывочные. А ещё чувство времени. Я будто бы находился во временной ловушке. Будто сельдь в консервной банке. А потом отец увёл меня из дома и решил отдать в приют с благими намерениями, как он мне тогда заверил. Лишь тогда я сразу приобрёл и чувство времени и даже возраст с датой рождения — девятнадцатое июля тысячи девятьсот первого года по календарю каинитов северо-запада Старого света. Что же касается бессмертия, то я много раз умирал, но, стоит признать, ни разу не терял голову с плеч, хотя однажды меня облили кислотой и три раза поджигали. Но при этом моё тело никогда не было уничтожено полностью.

— Я тебя обрадую… наверное, — фыркнул Гарибальди. — Есть зафиксированный факт того, что убить Вечного можно, хоть это и был единичный случай.

— Вот значит как, — спокойно произнёс Дэвид, почесав шею, но внутри он перенёс эту новость с небольшим, но ощутимым ударом. Он посмотрел на Риши и спросил. — Значит, девятнадцать, а со мной, возможно двадцать Вечных всё ещё существуют в мире?

— Совершенно верно, — ответила, вместо Риши, Яирам. — И двое сейчас, не считая тебя, возможно, находятся прямо перед тобой.

— И кто же? — Дэвид понимал, что ответ будет предсказуем, но всё-таки он его задал.

— Я и Риши. А ты уже встречался с моим сыном — Чуви.

— А другие?

— Другие или заключены в темницы или сосланы за свои преступления или пропали без вести.

— А вам значит повезло?

— Эй, парень, что за тон! — поднявшись, проревел Гарибальди.

— Я просто хочу знать, почему трое из тех, кто виноват в Коллапсе, свободны?

— Щенок! Ты не знаешь!

— Вот поэтому я и здесь, чтобы узнать.

— Ах ты!

— Пепе, — тихо, но с толикой власти в голосе, произнесла Яирам, по-прежнему улыбаясь, а затем вновь обратилась к Дэвиду. — На многие вопросы ты рано или поздно получишь ответы. Но чтобы это было раньше, а не позже, ответь на последний вопрос. Кто твой отец?

Дэвид неожиданно засмеялся. С высокой болезненной нотой, но сдержанно и горько. Этот смех смутил присутствующих, даже Яирам. Она перестала улыбаться, а зверёк в голове Дэвида ощетинился и принюхался.

— Ха-ха. Этот старый сухопарый недомолвок в коем-то, ха-ха, веке не соврал, — болезненно сказал Дэвид, давясь смехом и прикрывая своё лицо, исказившееся от боли и избытка чувств. — В нашу последнюю встречу, он меня предупредил, что однажды нужный человек меня спросит о том, чей же я сын. Ха-ха. Так слушайте госпожа «одна из последних свободных Вечных»: Я сын одного из тринадцати прародителей людей Башни. Источника незамутнённой мудрости и последователя точного исчисления. Благородного царя, звездочёта, счетовода и великого воина в одном теле. Имя моему отцу — Гильгамеш! Ха-ха!

Дэвид встал, и его вдруг охватила дрожь. Он почувствовал, что не может вздохнуть, а по его щекам течёт кровь. Он на мгновение застыл, а затем обмяк в кресло, закрыв обеими руками лицо. Скрыв свои эмоции, он не увидел то, что отразилось на лицах наблюдавших за ним людей.

Риши нахмурился и стал внимательней разглядывать Шепарда. Во взгляде Гарибальди отобразилась мрачная удовлетворённость. Трезия сбросила маску чопорности и была испугана. Госпожа Яирам больше не улыбалась. Он откинулась в кресло, и её лицо скрылось в тени, став неразличимым, не считая её пурпурных глаз. Её голос перестал серебриться, заменив тепло кусачим холодом:

— Как это в духе дяди Джи. Трезия!

— Да, госпожа?

— Сопроводи мистера Шепарда до выхода. Там его ждёт госпожа Хоппер. Нашему гостю требуется медицинская помощь. Кроме прочего, ему ещё придётся пережить три долгие недели адаптации к нынешним условиям. После, его ждёт важный этап. Он должен пройти серьёзное собеседование, на котором решиться его место в нашей организации.

Трезия подошла к Дэвиду и нежно приподняла его. Шепард послушно последовал за движением секретаря и направился к выходу, но лишь сойдя с помоста, он резко остановился. Его голос был вновь спокоен и холоден, когда он обратился к Яирам:

— Я рассчитывал, что тем, кого я встречу первым это будет Чуви.

— Мой безрассудный сын вновь наказан, — чуть улыбнувшись, ответила Яирам. — Тоже на три недели. Желая тебя вытащить, он покинул место своего заключения на два дня раньше срока и вёл себя непозволительно грубо с начальством и со мной — собственной матерью.

— Жаль. Я хотел бы высказать ему пару ласковых слов за столь быстрое и комфортное освобождение.

— Думаю, у тебя ещё будет такой шанс, — весело, с лёгкой ноткой смеха, пропела прежняя Яирам. — Но пока ты должен восстановиться.

— И ещё, госпожа