Обманщики - Альфред Бестер

Уинтер немного подумал.

– Ладно. Тебе какие сначала, хорошие или плохие?

– Начни уж с плохих, чтобы сразу с ними покончить.

Уинтер молча кивнул, выражая полное согласие.

– Ты не можешь этого знать, – начал он медленно и очень серьезно, – но на Тритоне я попал в ледяную пещеру, из которой не было выхода.

Надолго. Без пищи, без воды, без света. И я упал бы духом, не поддерживай меня мысль о тебе, мечты о том, в какие восхитительные игры будем мы с тобой играть, когда – и если – я тебя найду.

– И все же ты спасся, Роуг. Это очевидно. Каким образом?

– Меня охватило полное отчаяние, но затем оно сменилось яростью; во мне проснулся дикарь-маори. Словно попавшее в ловушку животное, я начал голыми руками рвать лед и лаву и прорыл наконец отверстие, достаточно широкое, чтобы протиснуться наружу, но тут вдруг...

– Что?

– Тут вдруг увидел собственную свою тень и юркнул назад, в пещеру.

Деми негромко вскрикнула.

– Врун, врун, врун! А ведь я совсем уже было поверила! Врун! Роуг – мерзкий врун! Ты и в гробу, наверное, не перестанешь врать.

– Да, обязательно совру что-нибудь носильщикам. Так каким же образом забралась ты в этот компьютер? Ведь он открывается только для меня, и ни для кого другого.

– Ну, когда я смылась от джинковых боевиков...

– Каким образом?

– Слезоточивый газ, Мэйс.

– Я и не знал, что он у тебя есть.

– У меня и не было, но я изо всех сил орала им на титанианском химическом «мэйс», что и сработало не хуже настоящего газа.

– Да, милая ты моя, с тобой не больно-то справишься.

– Уж это точно. И мне никогда не придется говорить «сегодня у меня болит голова» – я могу в любой момент остудить тебя химически. Хотя вряд ли это потребуется, ведь ты мой самый-самый любимый и единственный. Как бы то ни было, я схватила кошку, прибежала сюда, открыла дверь своим ключом, села и начала думать Существует ли такое место, где я могу выжить и откуда меня не сумеют вытащить джинки? Единственное, что приходило в голову, это твой компьютер: Вот я туда и залезла.

– Но он открывается только мне.

– Ты оставил его включенным.

– Вполне возможно, но он все равно слушает только мои мысли и ничьи больше. Так что ты сделала?

– Ну, это вроде, как когда смотрят в магический кристалл.

– Ты хочешь сказать – как эти гадалки с их стеклянными шарами?

– Ну да, примерно так.

– Не верю.

– А почему, собственно? Ведь титанианцы – жители кристаллического мира.

Спорить было трудно.

– Ладно, а как все-таки это делается?

– Хрустальный шар совсем не обязателен, сойдет что угодно другое: лужица чернил, вода, зеркало, свой собственный ноготь...

– Ну и?

– Я воспользовалась экраном твоего компьютера и сконцентрировалась на нем. Нужно полностью потерять себя в чем-нибудь...

– И тогда?

– Экран помутнел, стал молочным, затем – абсолютно черным, исчезли даже блики и отражения. Потом я увидела тебя, сперва – черно-белого и неподвижного, словно фотография.

– А затем?

– Затем появились цвета, и ты начал двигаться, ходить – ну, примерно, как ты это делаешь, когда думаешь или разговариваешь. Словно запустили кинофильм.

– Ты слышала меня?

– Сперва нет. Сперва это был немой фильм. Но потом появился и голос, а потом это был уже совсем не фильм, все было по-настоящему. Вроде как я стою у стены комнаты, а ты посередине, и ты посмотрел на меня, и я подошла к тебе и... и ты обнял меня, и... и я оказалась в компьютере, вместе с тобой.

– А откуда ты знала, что это именно я? Все всегда говорят, что я слишком уж изменчивый, легко приспосабливающийся, что во мне нет настоящей, твердой основы... Даже первая моя жена на это жаловалась.

Деми скорбно поджала губы и стала похожа на преступника, которому предстоит самому себе вынести суровый приговор, – Тебе это не понравится, милый, – сказала она наконец, – и мне бы лучше промолчать, но... Понимаешь, ты, конечно, натура сложная, глубокая, переменчивая – в зависимости от обстановки и настроения. Однако для нас, титанианцев, в тебе нет ничего такого уж загадочного. Именно поэтому многие из нас переселяются на Землю – вы, здешние, для нас очень просты и прозрачны, с вами гораздо легче жить. Потому я и смогла воссоздать твой облик – и внешний и внутренний.

Вот тут Деми была права – Роугу услышанное совершенно не понравилось, хотя он постарался этого не показать.

– Так значит, ты оказалась внутри. В каком виде? Биты в блоке памяти?

– Мы можем преобразовываться в любую живую сущность – от амебы до бронтозавра. В твоем компьютере есть такой органический, живой коммутатор, соответствующий варолиеву мосту мозга, он координирует поступающие сообщения – все сообщения поступали от тебя – и отдаваемые команды. Я трансформировалась в такую же структуру и присоединилась параллельно.

– Дублировала Pons Varolli?

– Вроде того.

– Таким образом ты жила себе и процветала внутри органической части компьютера, питаясь теми же самыми веществами, что и он?

– Да. Пристроилась на халяву. Ты уж извини.

– И добраться до тебя мог один я?

– Да, один ты.

– А каким же тогда образом чертов этот манчжурский князь Смерти разнюхал, в какую дыру ты забилась?

– Точно не знаю. Возможно, прямая дедукция, ведь Янг – редчайший образчик чисто рационального ума, личность совершенно блестящая. Возможно, ему настучал компьютер с кафедры экзобиологии.

– А этот что, знал?

– Все они знали. Каждый из органических компьютеров находится в контакте со всеми своими ближайшими соседями.

– Каким образом?

– Прямая связь, рассеянное излучение коммуникационных сигналов, наводки, приходящие по линиям питания. Сидя в этой штуке, я узнала уйму интересного.

– И была в полной безопасности. Так какого же черта не сообщила об этом мне? – Уинтеру ошибочно казалось, что он хорошо скрывает свою злость.

– Господи ты Боже, да я же чуть не сдвинулся, тревожась, как ты там и где ты там.

– Так я и сообщала! Я все время сообщала! Мое послание передавал тебе каждый компьютер сети.

– Какое послание?

– Что я в безопасности. Неужели ты не получил?

– Ничего я не получил. А что ты сообщала?

– Что я о'кей.

– Я получал о'кей в зоопарке, в банке и в консульстве, но все это к делу не относится.

– А что это были за о'кей?

– Что твоя пси-кошка может получить половину клетки, что банк может выдать мне только половину запрошенных мной денег и что я могу получить полугодовую визу на Титан. Секундочку... Да, еще что я могу получить на лайнере, летящем к Ганимеду, половину каюты.

– А что все-таки сообщали компьютеры? Конкретно и точно.

– Каждый раз одно и то же – половина о'кей. Половина печаталась как число.

– Роуг, Роуг, дурачок ты мой! Где же была знаменитая твоя сообразительность?

– Планировала погром Тритона. Ради тебя, кстати.

– Да, да, понимаю, и огромное тебе спасибо, любимый. Но... Ладно.

Скажи мне, как называется пальто не летнее, не зимнее, а серединка на половинку, осенне-весеннее? А как называется полусвет – не высший, аристократический «свет», а так, народец, у которого труба пониже, и дым пожиже?

– Демисезонное, конеч... – он запнулся и смолк. – А. Это. Будет.

Деми. Монд?.. Господи! Ой, Господи! Так значит, мне каждый раз сообщали, что «Деми О.К.» По-французски деми – половина. – Уинтер громко расхохотался, сразу утратив всю свою злость. – Ну, на конкурсе придурков первое место мне обеспечено.

– Твой мозг занимался более важными делами.

– Все равно я должен был... – Роуг прямо горел негодованием. – Я, Ich, Moi, бывший великий синэргист – и проворонил до дурости очевидный ключ! Вот так вот оно и бывает – зарабатываешь себе репутацию, зарабатываешь, а потом мордой в лужу.

– Только не в моих глазах.

– Ну, это не считается, ты – случай отдельный. Но почему было не использовать имя открытым текстом?

– Тогда уж лучше прямо по телевизору, пусть все знают... Сообщение предназначалось исключительно для тебя, ТДУ, Только Для Уинтера – именно с таким грифом я и передала его в сеть. Судя по всему, этот по уши в Янга влюбленный компьютер нарушил указание и все разболтал дружку своему любезному. Трепло он, и больше никто.

– Влюбленный? Так ты что, тоже знаешь эту тошнотворную историю?

– Мы, компьютеры, знаем все.

– А откуда ты узнала, что заварушка утихла и пора вылезать? Тоже от знакомых железяк?

– Компьютер Найдж Энглунд передавал по сети все, происходившее в зоопарке. Надо сказать, милый, теперь, после этой истории с Да-мо Янгом, я тебя даже побаиваюсь. Никогда бы не подумала, что ты можешь быть таким извергом.

– Не такой уж я, значит, простой и насквозь прозрачный?

– Ой, так я и вправду тебя обидела! – Деми мгновенно стала той, первоначальной, из «Солар Медиа», Деми, да к тому же – до слез испуганной.

– Я ведь знала, что ты обидишься, а что было делать? Ты хотел получить ответ, а я обязана была сказать правду. Соври я тогда, ты бы сразу это увидел и разозлился еще сильнее. Ну пойми меня, пожалуйста, Роуг.