Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости - Кит Гейв

в своей книге.

– Я лично пойду с ним до конца. Вместе. Ты мне веришь?

– Хотелось бы.

– Даю слово. Клянусь здоровьем своей дочери Аленки. Я не брошу Славу!

– Как знать, как знать. Но что теперь-то делать? Он не играет и не тренируется. Как быть?

– Не волнуйся, Максимыч. Просто подожди. Мы так просто не сдадимся. Мы что-нибудь придумаем.

– Ладно, Игорек, не обмани. Будь здоров.

– Всего доброго, Максимыч. Мы еще повоюем!

К концу беседы Фетисов-старший не только подобрел, но даже чуть не расплакался. До чемпионата мира в Стокгольме оставалось уже совсем немного времени. Несмотря на то что спортивная пресса в России уже более смело требовала вернуть капитана сборной в состав, ничего не менялось. Тихонов не желал уступать. Ларионов и думать не хотел о том, что команда отправится на выезд без своего капитана. Надо было что-то предпринимать.

И он придумал план. Сразу по окончании последнего матча ЦСКА в регулярном чемпионате представители сборной страны должны были отправиться на сборы в Новогорск перед тем, как улететь в Швецию. Комендантский час был назначен на 23 часа. Игорь Ларионов, Сергей Макаров и Владимир Крутов нарушили его – они отправились в Останкино и приняли участие в съемках одной из самых популярных передач «Взгляд».

Игроки откровенно рассказали обо всем на камеру, а затем выдвинули суровое требование: «Либо Фетисова возвращают в сборную, либо мы все не поедем в Стокгольм, а останемся в Москве. Наш ультиматум также поддержит и вторая тройка команды – Андрей Хомутов, Слава Быков, Валерий Каменский».

На следующий день Тихонов заявил на страницах газеты «Правда», что соберет команду из других игроков. В конце концов советская система готовила множество прекрасных хоккеистов. Однако он быстро сдался под гнетом общественного мнения, главный толчок которому дало яркое ТВ-интервью.

Тем не менее Тихонов продолжил подрывать авторитет своих игроков. Сразу по прибытии в Швецию он предложил команде выбрать нового капитана. В отсутствие Фетисова обязанности капитана выполнял Макаров. Многие из тех, кто выступал не за ЦСКА, проголосовали именно за него. А вот Ларионов и Крутов оказались в непростой ситуации. Если они проголосуют за Фетисова, они невольно обидят Макарова. Проголосовать же за Макарова – значит, выступить против Фетисова, который долгие годы был лидером команды.

В итоге Ларионов и Крутов проголосовали за Фетисова, которому и доверили носить литеру «К» на груди – он набрал на один голос больше.

Фетисов, почти два месяца не игравший и вообще не выходивший на лед, привел команду к золотым медалям. Он также попал в символическую сборную турнира и был удостоен звания лучшего защитника.

Несколько дней спустя, потратив честно заработанные деньги на шопинг, российская команда готовилась вылетать ранним рейсом в Москву. Недосчитались одного игрока – блестящего молодого левого крайнего форварда Александра Могильного. Через два дня он всплыл в Баффало. Могильный сбежал в «Сэйбрз».

Почти три недели спустя, 23 мая 1989 года, Игорь Ларионов получил гражданский статус. 1 июля он подписал контракт с «Ванкувером», где позже к нему присоединится и Крутов. Сергей Макаров той же осенью уедет в НХЛ, где будет выступать за «Калгари». А Слава Фетисов, наконец, отправится в «Нью-Джерси». По иронии судьбы в «Дэвилз» затем приедет и Алексей Касатонов – партнер Фетисова по Зеленой пятерке, которому никто в сборной не доверял. Будучи убежденным коммунистом, Касатонов всегда был на стороне Тихонова.

Но времена менялись, и в «Ред Уингз» это понимали. В июне 1989-го, за пять месяцев до падения Берлинской стены – монумента коммунистической мощи, – «Детройт» начал хватать одного советского хоккеиста за другим. В клубе задрафтовали Сергея Федорова и Владимира Константинова, положив за океаном начало новой гонке вооружений. Другие команды также выбрали нескольких молодых советских игроков на драфте, хотя не было никакой уверенности в том, когда их можно будет увидеть – если это вообще произойдет.

Как станет ясно в течение следующих лет, большинство из них получит шанс уехать в Северную Америку. Эпоха тихоновского диктата подошла к концу. Центральный спортивный клуб армии стал обычной командой в лиге, которая переживала не лучшие времена. В хоккее же началась Русская революция, которая раз и навсегда изменила НХЛ.

Глава 10. Вячеслав Александрович Фетисов – «Король»

Брендан Шэнахен не помнит, где именно он беседовал со Славой Фетисовым. Но даже двадцать лет спустя в мельчайших деталях описывает сам разговор, который начался с того, что он набрался смелости и спросил:

– Папа-Медведь, почему ты снова так хорош? Как это произошло?

Фетисов улыбнулся. Он гордился своим бесподобным хоккейным резюме, но прекрасно понимал, что это резонные вопросы.

– Мы пили пиво. Не помню вот только, в самолете или где-то за ужином. Я и решил его спросить, – вспоминает Шэнахен.

Когда Фетисов дебютировал в НХЛ в составе «Нью-Джерси», Брендан считался двадцатилетней восходящей звездой команды. Фетисову был тридцать один год, и он уже был легендой мирового хоккея. Однако тогда выглядел как потрепанный жизнью старик.

– «Вот ты заходишь рано утром в раздевалку, мы смотрим на тебя… Постоянно ощущение, что ты не выспался», – делится Шэнахен своим разговором с Фетисовым. – Я его очень уважал. Но он таким уставшим выглядел, когда только приехал. Мне казалось, они его там, в «Нью-Джерси», чуть ли не до смерти загоняли. Я знаю, что когда он пытался уехать по-хорошему, они его всячески старались унизить.

Фетисов кивнул. Он и не ждал, что его в «Нью-Джерси» встретят как героя. Но и такая язвительность тоже стала для него сюрпризом – причем со стороны не только соперников, но и некоторых партнеров по команде.

– Когда я только приехал в Национальную хоккейную лигу, в хоккее было больше политики, – рассказывает Фетисов. – Во-первых, все еще шла Холодная война. Заходишь в раздевалку и прямо-таки чувствуешь, что некоторые ребята тебя недолюбливают. Не потому, что ты плохой или хороший хоккеист. А потому, что ты приехал из Москвы, из Советского Союза. Это ощущалось. Особенно когда ты всю жизнь провел в раздевалке, был капитаном и лидером одной из лучших команд в истории. Было понятно: что-то не так. Я оказался не готов к такому давлению, но это