Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости - Кит Гейв

клуба.

Двадцатидевятилетний Шэппард был в самом расцвете, когда Боумен решил обменять его на очередного возрастного россиянина. В сезоне 1993–1994 он забросил 53 шайбы, а в локаутном году Шэппард поразил ворота 30 раз в 43 встречах. С таким графиком в полноценном сезоне он забросил бы 57 шайб. И вы хотите его обменять? На русского, который в локаутный сезон забросил четыре шайбы, а за первые четыре года в НХЛ не забивал более 21 гола за сезон?

– Когда Скотти сказал мне об этом, я подумал, что он спятил, – признается Дэвеллано. – В этой лиге игроки, которые забрасывают по пятьдесят шайб за сезон, не растут на деревьях. С такими игроками вообще непросто расставаться, а потом, черт побери, смотришь на старого Ларионова и его статистику… Чепуха какая-то. Мы взяли Скотти, чтобы он тренировал команду. А он решил обменять человека, который забрасывает по пятьдесят шайб за сезон.

Тем не менее Боумен тогда уже все для себя решил – и Фетисов сыграл в этом не последнюю роль.

– Слава был большим поклонником российской системы, – рассказывает Боумен. – Когда я сказал ему, что мы подумываем о таком обмене, он ответил мне: «Знаешь, а ведь нас тогда будет пятеро. Если хочешь, можешь нас поставить вместе». Он всячески подталкивал меня к этому обмену.

Но на этот раз Дэвеллано так просто не сдался. Он долго обсуждал этот вопрос с Холландом и Иличем.

– Нам не нравилась эта затея, – признается Дэвеллано. – Но мы понимали, что в итоге придется на это пойти.

24 октября 1995 года в результате обмена Боумен привел в «Детройт» пятого и, возможно, самого важного советского игрока в лице Игоря Ларионова. Эта новость ошарашила Федорова. Но в то же время и обрадовала.

– Нас было четверо, что уже здорово. А теперь к нам еще и Игорь приедет? – вспоминает Федоров. – Что же теперь вообще будет? Кто с кем будет играть? Я чувствовал себя как ребенок в конфетной лавке. У меня были наставники – друзья, которые многому меня научили за четыре года в ЦСКА. А теперь я буду играть с ними в одной команде в НХЛ? О таком даже и мечтать не приходилось.

Несмотря на то что в начале декабря Ларионову исполнялось тридцать пять, у этого обмена были далеко идущие последствия. Одна из самых талантливых команд НХЛ внезапно обменивает своих ценных игроков на старых русских. Многие терялись в догадках, пытаясь понять, зачем Боумен и «Детройт» пошли на рискованный, как тогда казалось, эксперимент.

– Я тогда особо об этом не думал, – рассказывает Боумен о последних штрихах в становлении будущей Русской пятерки, которая навсегда изменит хоккей. – Я просто понимал, что он лучше подойдет нашей команде. У нас на тот момент был переизбыток правых крайних, а с появлением Игоря было логично попробовать поставить всех русских в одно звено.

– Старикан оказался прав, надо это признать, – говорит Дэвеллано. – Скотти тренировал уже давно, причем работал в том числе со сборной Канады, которая играла против сборной СССР. Он знал, что это хорошие игроки. Уж что-что, а хороших игроков Скотти всегда любил.

Как и большинство тренеров, Боумен предпочитал опытных игроков. Он знал, чего ждать от них в решающие моменты. Но самое главное – правильные ветераны могли положительно влиять на молодых игроков. Именно в этом Боумен и видел главный козырь Ларионова.

– Федоров и Козлов были хорошими молодыми игроками, – говорит Дэвеллано. – Скотти понимал, что Сергей прекрасный игрок, но был немного им разочарован. Он догадывался, что такой ветеран как Ларионов может настроить молодых на правильный лад. Он понимал, что к русским нужен другой подход. Ему не всегда удавалось добиться нужного результата от русской молодежи, а потому он привел в команду Фетисова и Ларионова, чтобы они помогали ему их тренировать. Он считал, что они найдут общий язык с другими русскими, и оказался прав. Он хотел, чтобы Федорова, который и без того здорово играл, кто-то мотивировал. Это подстегнуло и Стива Айзермана, не желавшего находиться в тени Сергея. Это все дело рук Скотти. Его творение. Мы приглашали его затем, чтобы он добился результата. Он пошел на эти обмены. Перед ним остается лишь шляпу снять. Мы все тогда немного сомневались. Но поэтому он и стал человеком с бриллиантовыми костяшками.

Пройдет более двадцати лет, и Айзерман с нескрываемым восхищением будет говорить о том, как все изменилось в команде – и даже не потому, что в составе стало заметно больше европейцев. А из-за человека, который ими руководил, словно виртуозный кукловод, дергавший за нужные ниточки.

– Мы все у него учились. И я – не исключение, – делится Айзерман. – Мы перестраивались и в итоге стали совсем другими игроками… Он не донимал нас в раздевалке. На собраниях он просто готовил нас к тренировкам и играм. Иногда он что-то говорил нам во время перерыва. Но в целом он нас не трогал. У него все сводилось к тому, что команда должна побеждать. Он привил нам это мировоззрение. Он как бы говорил нам: «Ребят, без обид. Ничего личного. Вот что вам нужно сделать для победы, а вот как это сделать». А когда Скотти хлопал тебя по плечу, ты выходил на лед побеждать.

Но только если ты все делал так, как он хотел. Если же нет, то никаких хлопков по плечу не было. Хоккеисты хотят играть, а потому Боумен использовал их игровое время в качестве морковки. Директива играть на победу исходила от всего руководящего состава вплоть до владельцев клуба, но Айзерман утверждает, что главным мотиватором был как раз Боумен.

– Скотти Боумен собрал хоккеистов со всей планеты и создал из них по-настоящему сплоченную команду, которая могла побеждать в плей-офф, – рассказывает Айзерман. – Все в составе четко отдавали себе отчет: если ты сюда пришел за чем-то, кроме побед, тебе тут не понравится. Ты просто не впишешься в коллектив. Такую культуру трудно привить, но нам это удалось. Лично я считаю, это было особенное и очень счастливое время, потому что у нас была действительно потрясающая команда. Это были лучшие годы моей игровой карьеры. Оно и понятно, ведь мы победили, но и сам процесс приносил огромную радость.

* * *

Самое интересное началось в Калгари спустя три дня после обмена Ларионова,