Вся правда о слове Навсегда - Сара Дессен

предоставлял мне шанс сказать больше. – Страх… чего?

- Делать вещи, которые не запланированы. Выходить из своих рамок,

не переживать о правилах. Если бы я была более импульсивной, многих

проблем, наверное, не было бы.

- Например?

Я сделала глоток воды и поставила бутылку на колени.

- Например, моя мама. Я хочу сказать ей очень многое, но не знаю, как

она отреагирует. Поэтому я молчу.

- А что ты хотела бы ей сказать? – поинтересовался Уэс. Я провела

пальцем по приборной панели.

- Дело даже не в том, что я хочу сказать, а в том, что я хочу сделать, - я

остановилась, покачав головой. – Ладно, забудь, давай дальше.

- Так ты пропускаешь?

- Я же ответила на вопрос! – возмутилась я. Уэс хитро улыбнулся.

- На первую его половину.

- Что еще за составные вопросы? Таких нет!

- А теперь есть.

- Нельзя так делать, - буркнула я. Когда мы только начали,

единственным правилом было то, что ты обязан говорить правду, но с тех

пор изменилось очень многое. Мы несколько раз спорили насчет

правильности задаваемых вопросов, насчет вопросов с двойным дном и

прочего. Со временем это тоже стало частью игры. Иногда играть по

правилам сложно, и тебе не остается другого выбора, кроме как придумывать

свои собственные прямо на ходу.

- Ну же, просто скажи, - улыбнулся он, накрывая мою руку своей. Я

громко вздохнула.

- Ла-адно. Я просто… Ну, знаешь, если бы я могла, то подошла бы к

маме и сказала ей о том, как скучаю по папе. О том, как беспокоюсь за нее.

Не знаю, что еще. Наверное, это звучит глупо, но я бы хотела, чтобы она хотя

бы один раз точно знала, как себя чувствую. И я не хочу думать о том, что

произойдет, когда я это ей скажу.

Волна смущение снова накрыла меня, как часто случалось, когда я

отвечала на вопросы Уэса, и я была рада этой вечерней полутьме, в которой

Уэс никак не мог бы увидеть мое залившееся краской лицо. Я все-таки

рассказывала слишком много парню, которого знала всего лишь полтора

месяца.

- Это не глупо, - ответил он. – Совершенно нет.

Я сглотнула.

- Я знаю. Просто говорить об эмоциях сложно для нее. Для нас.

Поэтому мы этого не делаем. Так лучше.

Его взгляд прожигал меня насквозь.

- Ты, правда, думаешь, что она так считает?

- Я не знаю, что она считает, потому что мы не обсуждаем это. Мы

вообще ничего не обсуждаем. В этом-то и проблема, - я убрала прядь волос

за ухо. – Но, как бы то ни было, это моя проблема. Я вообще мало, с кем

обсуждаю все, что творится у меня в голове. Вряд ли меня правильно поймут.

- А сейчас? – улыбнулся он. – Разве сейчас мы не разговариваем об

этом?

- Мы играем в «Правду»,- отозвалась я. – Это другое.

Уэс провел рукой по волосам.

- Ну не знаю, не знаю. Та история о хануке была противной…

- Ради бога, прошу тебя! – простонала я.

- …но все остальное – достаточно серьезно, и ты рассказала мне уже

очень многое. И, знаешь, каким бы тяжелым, сложным или запутанным…

- Уэс.

- …оно ни было, здесь нет ничего такого, что я не мог бы понять, -

закончил он, повысив голос. Я бросила взгляд в его сторону – он смотрел на

меня, выражение на его лице было серьезным. – Так что запомни: нет ничего

такого, что не могли бы понять и другие. И поэтому все не так плохо.

- Возможно. Или это просто ты необыкновенный.

Я произнесла это – и в первый момент мне показалось, что это сказал

кто-то другой, но затем я поняла, что только что слышала собственный голос.

О боже. Это тоже была одна из тех вещей, о которых ты не думаешь, они

просто происходят.

В машине было очень жарко, температура словно подскочила на

двадцать градусов, снаружи летали стрекозы, а Уэс был так близко мне, его

колено почти касалось моего – их разделял какой-то дюйм. Мне

вспомнилось, как его рука накрыла мою, какими теплыми были его пальцы, и

на одну крохотную, безумную секунду я подумала, что все может

измениться, вот прямо сейчас. Ах, если бы я только могла позволить этому

случиться! Будь он другим парнем, будь я другой девушкой, находись мы в

другой вселенной – я поцеловала бы его, и ничто в целом мире не остановило

бы меня.

- Ладно, - проговорила я чересчур быстро, - моя очередь.

Уэс заморгал, словно забыл о том, что мы играли. Должно быть, он

тоже это почувствовал.

- Да, - кивнул он, наконец, - точно. Вперед.

Я вдохнула.

- Если бы ты мог сделать все, что угодно, что бы ты сделал?

Уэс задумался. Я понятия не имела, что он сейчас ответит, но вообще-

то у меня никогда не получалось угадать. Может быть, он скажет, что снова

встретится с мамой или устроит мир во всем мире, а может, станет

знаменитым. Я не знала, чего ожидать, но даже при этом его ответ удивил

меня.

- Я пропускаю.

На мгновение я была уверена, что услышала неправильно.

- Что?

Он прокашлялся.

- Я сказал, что пропускаю.

- Но почему?

- Потому что.

- Потому что – что? – я все еще не верила своим ушам.

- Потому что я пропускаю, - терпеливо повторил он.

- Но ты же знаешь, что это значит?

- Да, ты отвечаешь на любой вопрос, который я задаю. И, если ты не

пропускаешь ход, ты выигрываешь.

- Именно, – я выпрямилась. – Ну ладно. Давай.

Уэс тоже сделал глубокий вдох, и я напряглась в ожидании вопроса.

Но, опять-таки, соперник удивил меня.

- Нет.

- Нет?! – мои брови взлетели к волосам. – В каком смысле?

- В прямом, - медленно пояснил Уэс. – Нет – значит не прямо сейчас.

Для вопроса такой важности нужно время, знаешь ли, - теперь он указывал

на меня пальцем, весело улыбаясь. Поверить не могу!

- Да? И кто же это сказал?

- Правила, - скрестил он руки на груди.

- Мы уже многое переделали в правилах, - сказала я, - но такого там

точно не было.

- Но это же разумно, - приподнял бровь Уэс. Мне пришлось сдаться. Он

был прав.

- Хорошо, - я подняла ладони вверх, - но учти, ты не можешь тянуть

целую вечность.

- Не волнуйся, мне нужно гораздо меньше.

- Насколько меньше?

- Определенно не вечность.

Я продолжала вопросительно смотреть на него, и он хмыкнул.

- Может, неделя. Вот насчет этого ты не можешь обвинить меня в

нарушении правил, ведь ты сможешь подготовиться к вопросу, если будешь

знать точное время!

Я сомневалась в этом, но спорить не стала. Неделя - так неделя.

Хорошо, что не вечность, и на том спасибо.

Мы сидели в машине, глядя за окно, как вдруг в зеркале заднего вида

отразились фары. Мимо нас проехала машина, остановилась, из нее кто-то

вышел, и я увидела маму. Она была с телефоном в руках (конечно же), что-то

говорила и, похоже, едва замечала все вокруг. Но, поднявшись по ступенькам

к дому и зажав телефон между ухом и плечом, она бросила быстрый взгляд в

нашу сторону.

- Мейси? – позвала она. – Это ты?

- Да, - крикнула я в ответ. – Иду, секундочку.

Мама открыла дверь в дом, продолжая разговор, и больше ни разу не

посмотрела на меня. На кухне зажегся свет, и я представила, как она кладет

документы на стол и ставит чайник, все еще держа трубку у уха.

- Ладно, - повернулась к Уэсу я, - спасибо за действительно

незабываемый вечер. Даже при том, что оставляешь меня в ожидании.

- Думаю, ты справишься, - подмигнул он. – И, потом, я изменил в

правилах не так уж и много, чтобы они стали неузнаваемыми, - Уэс

рассмеялся, запрокинув голову, и я поняла, что и сама улыбаюсь. Я готова

была позволить ему сделать все, что угодно, с этими правилами, если только

он считает нужным.

- Но только прими к сведению, - заметила я, - что, раз ты берешь тайм-

аут, это должен быть хороший вопрос.

- Не переживай, - уверенным голосом откликнулся Уэс. – Будет.

Глава 13

- Боже мой, - покачала головой мама, постучав пальцами по столу. –

Это все идет просто в неразрывной связи!

- Это же замечательно, - отозвалась Кэролайн. – Завтра установят

новый унитаз, и можно будет начинать отделку стен. Нам надо выбрать

образец плитки, чтобы рабочие знали, какую закупать.

Никогда раньше я не думала, что кто-то может быть так заинтересован

в выборе плитки для стен. Все эти образцы выглядели, по моему скромному

мнению, совершенно одинаково, но Кэролайн задалась целью сделать наш

пляжный домик шикарным, невероятным и потрясающим, так что ездила

туда-сюда с образцами обоев, плитки, тканей и отделки карниза.

Подоконники и окна уже были готовы, и моя сестра решила, что будет

замечательно уставить их горшками с цветами, которые, разумеется, тоже