Конец света на «бис» - Владимир Контровский

Ракета была нацелена на зенитно-ракетный дивизион комплекса С-25 «Беркут», развернутый на втором кольце Отдельной армии особого назначения войск ПВО неподалеку от города Александров, а Леночке просто не повезло: ее поезд как раз проходил неподалеку от стартовой позиции дивизиона. «Неподалеку» – это в семи километрах, но для боеголовки такой мощности это в пределах зоны полного разрушения и уничтожения всего живого.

Стартовые позиции С-25

Поезд шел по выемке железнодорожного пути, поэтому он не был сметен ударной волной – его просто смяло и покорёжило. Но перед этим всё купе Леночки залило ярчайшим светом, несмотря на опущенную шторку. Вагон в одну секунду превратился в обугленную развалину, и только после этого пришел звук, даже не звук, грохот, от которого заложило уши.

Когда Леночка пришла в себя, чудом уцелев в обломках вагона, она ничего не видела, только все сильнее болела голова. Перед глазами плавали разноцветные круги, она попыталась встать и на ощупь выбраться из искореженной перекрученной кучи обломков, которые еще минуту назад были новеньким железнодорожным вагоном, сделала несколько шагов и упала на землю. Её вырвало, вывернуло наизнанку, она сотрясалась в конвульсиях, казалось, организм старается отторгнуть от себя все, включая внутренности. Голова уже болела так, что Леночка кричала и хрипела от боли, пытаясь найти в крике хоть какое-то облегчение. Спазмы прервались; Леночка привстала на колени, подняться не было сил. Зрение кое-как возвращалось, радужные круги плавали в глазах по-прежнему, но теперь сквозь них можно было что-то увидеть. Первым делом она оглядела себя и ужаснулась – она, всегда чистенькая и опрятная, сейчас была каким-то полуобгоревшим чудовищем в клочьях изорванной одежды. Ее снова вывернуло, но Леночка все-таки смогла посмотреть вперёд. Там не было ничего – ни деревьев, ни полей, ни домиков вдали. Только колыхалась перед ней клубящаяся стена, багрово-красная, с черными пятнами, в которых вспыхивали и гасли молнии. Она с трудом подняла голову и поняла, что это не стена, а ножка гигантского гриба, шляпка которого терялась далеко в высоте. Это усилие отняло у Леночки последние силы. Боль в голове стала нестерпимой, и пришла темнота. Леночка получила более девятисот бэр и умерла, умерла тихо и беспомощно…

****

18–55, время московское, местное время 09–55

Город Уичита, штат Канзас, США. Завод компании «Боинг», сборочный цех

Энн и не думала выходить на работу. Последние час по радио комментаторы взахлеб, перебивая друг друга, сообщали о падающих на Америку советских ракетах. Она сидела на своей кухне у радиоприемника, соседи попрятались в свои радиационные укрытия, а у нее укрытия не было. Энн внезапно осознала, что она тоже всего-навсего мишень, которую можно убить с такой же легкостью, как убивали японцев в их городах, как же они там назывались, да, Хиросима и Нагасаки. Но потом пошли новости об ответных ударах наших доблестных USAF, которые наверняка превратили всю страну чертовых комми в сплошную асфальтированную автостоянку, как сказал Уолтер Кронкайт, ведущий новостей CBS. Ее даже насмешили его последующие слова, он сказал что-то вроде «а теперь наш президент пошлет туда бравых морских пехотинцев, чтоб они нанесли разметку». А потом позвонили с завода, сказали, что надо срочно выходить на работу. Русские ракеты с Кубы все уже упали, бомбардировщиков у них почти нет (это Энн слышала и от Пита), так что можно не бояться. И обещали двойную оплату, а если они закончат сборку тех машин, что стоят уже в цеху, до двадцать девятого числа, то вдобавок получат еще и большую премию. И Энн решилась.

Подъехав на своем стареньком «форде» к стоянке возле территории завода, она увидела светло-бежевый «плимут» Сьюзан.

– Ты тоже польстилась на дополнительные баксы? – насмешливо сказала Сью, выходя из машины.

– Ну да. Тем более что у меня нет укрытия. А ты? – спросила в ответ Энн.

– Аналогично! – иронично ответила Сью. – Я сунулась было к соседям, они у меня же занимали двести баксов, чтобы расплатится с фирмой за это чертово укрытие, так сосед мне сунул в нос свой дробовик и закрыл передо мной дверь. Хотела поджечь эту чертову дверь, даже за канистрой пошла в гараж к себе, да услышала, как у меня телефон звонит.

Так, болтая обо всем, они вошли на территорию завода и пошли к сборочному цеху, в которым уже повсюду горел свет и кипела работа.

– Энн, как думаешь, где сейчас твой Пит? – спросила Сью. – Уже над Советами?

Энн открыла рот, чтобы ответить, но вдруг по ушам резанул вой сирены. Девушки сначала оцепенели, а потом бросились к зданию цеха, инстинктивно ища какую-то защиту. Но сзади них внезапно вспыхнуло солнце, и ярчайший свет залил все вокруг. Это длилось какую-то долю секунды, и Энн еще чувствовала, как горит ее тело. А затем мощный удар снес их обугленные останки, снес цех вместе со всем содержимым. Остался только бетонный цоколь фундамента цеха с двумя четкими тенями девушек…

Ракета 8К65 второго залпа ракетной дивизии на Кубе достигла Уичиты. Город, в котором находилось пять авиационных заводов, не мог не попасть в список приоритетных целей.

«Атомные фотографии», о которых с таким пафосом говорил тридцать пятый президент США Барри Голдуотер, все-таки появились в американских городах…

Глава восьмая

Европа в огне

…В первые же минуты Третьей Мировой войны советское командование реализовало своё единственное, пожалуй, преимущество над блоком НАТО – перевес в численности РСД, способных накрыть всю территорию Западной Европы. И сотни ракет взлетели, и пошли по заданным траекториям, неся термоядерные боеголовки, нацеленные на военные базы, на аэродромы, на скопления войск. И на города Федеративной Республики Германии (ставшей основной мишенью), только отстроившиеся после опустошительных ковровых бомбёжек Второй Мировой. Атомная смерть, закованная в заострённые тела ракет, забралась высоко в стратосферу и устремилась к земле, чтобы залить её ядерным огнём. Триста мегатонн – это очень много для страны площадью всего двести пятьдесят тысяч квадратных километров…

Советские ракеты на стартовой позиции

****

18–28 московское время, 16–28 время местное.

Воздушное пространство на северо-западе ГДР

Подполковника Эриха Альфреда Хартманна, позывной Bubi – «Малыш» по-немецки, начало Третьей Мировой застигло в воздухе. Хартманн поначалу не воспринял случившееся во всём его ужасающем размахе – война так война, дело привычное, а на его самолете стоит шестиствольная пушка с полным боекомплектом. А раз так, то, может, сегодня ему удастся добавить ещё парочку к тем трёмстам пятидесяти двум сбитым, которые у него на счету? И он, набрав максимальную высоту, пошел со своим ведомым в сторону границы ГДР.

Когда начали рваться первые советские ядерные ракеты, их пара была километрах в десяти к юго-западу от Любека. Эрих посмотрел назад, потом по сторонам и не поверил своим глазам – сзади, на западе, на северо– и юго-западе вставали десятки ядерных грибов. Машину затрясло, когда клубящийся дымный гриб вырос над Гамбургом, над которым они пролетели буквально несколько минут назад. А на востоке, над территорией ГДР, не видно было ни одного! Что за чертовщина?

Он не знал, что американские «Торы» и «Юпитеры» тоже оборачиваются атомными грибами, но далеко на востоке, над городами и объектами ПВО в СССР. А в Европе спешно занимают стартовые позиции «Редстоуны» американской 40-й ракетной группы полевой артиллерии, рассредоточенные в кризисный период в лесах на франко-германской границе, «Капралы» и «Онест Джоны» артиллерийских дивизионов, приданных корпусам армии США. Генералы НАТО не питали иллюзий насчет способности своих сухопутных войск остановить танковую лавину Восточного блока в «честном бою» и намеревались сокрушить «коммунистические орды» ударами тактических ядерных ракет и атомной артиллерии. Эрих обо всём этом не задумывался: его трясло при виде его страны, выжигаемой ядерным огнём.

– Идем курсом восемьдесят градусов с плавным снижением, – бросил он ведомому сквозь треск помех, – по команде сбрасывай подвесные баки!

Подлетая к границе, Эрих ясно увидел места позиций, с которых были произведены пуски советских тактических ракет – над каждой из них поднимался шлейф сероватого дыма. Как же их много! Он выбрал шесть столбов, стоявших возле Дамсхагена.

– Bubi, мы сейчас пересечем границу с Восточной Германией, – раздался в наушниках голос ведомого.

– К черту, это уже не граница – это линия фронта, и мы на войне! Ты видишь что-нибудь на земле?

– Вижу какие-то строения, от них уходят в небо два дымных шлейфа.

– Сбрасывай скорость, противника в воздухе пока не видно. И баки тоже сбрасывай, они все равно уже почти пустые, – скомандовал Хартманн.