Тяжелая душа: Литературный дневник. Воспоминания Статьи. Стихотворения - Владимир Злобин

Как это прекрасно! И как жаль, что этого не знают и с этим не считаются расчленители России — наши бывшие друзья и союзники. Но когда они начнут освобождать из-под «русского ига» «порабощенные народы», возможно, что те, почувствовав себя в эту минуту «русскими до мозга костей», предпочтут остаться равноправными гражданами (какими они были всегда) Великой русской империи.

Миротворец[393]

Если Хрущев действительно искренно хочет мира, то с ним весь русский народ, да и не один русский — все народы. Но хочет ли, может ли хотеть мира Хрущев?

Обратимся к специалистам по вопросу, к бывшим советским ученым, как, например, профессор А. Авторханов[394], выступавший в конце июня с.г. на XI конференции Мюнхенского института, посвященной «проблемам внешней политики Советского Союза».

По мнению проф. Авторханова, советская политика не есть политика национально-государственная. Это — интернационально-идеологическая функция советской внутренней политики. Она определяется задачами и интересами одной лишь господствующей верхушки, т. е. коммунистической партии.

Советская внешняя политика по своей природе не может быть пассивной, поскольку она лишь функция общей политики мировой революции, стремления к мировому господству. В ее арсенале — лишь наступательное оружие, и ее доктрина всегда агрессивна. Советская политика мира — политика ленинской передышки, а так называемое сосуществование — рассчитанная политика целесообразности или даже вынужденной необходимости. Все советские внутрихозяйственные планы (если их брать во внешнеполитическом аспекте) — планы нового комбинированного наступления на свободный мир на всех участках — военно-политическом, идеологическом, экономическом и научно-техническом.

Экономический фактор, который до сих пор не играл особой роли во внешней политике СССР, становится сейчас одним из факторов, весьма существенных. Объявленные Хрущевым (под лозунгом «Кто кого») «мирное сосуществование» и политика «технико-экономической помощи слаборазвитым странам» — лишь одна из форм коммунистической экспансии.

Того же приблизительно мнения о направлении внешней политики Советского Союза и другой ученый, доктор Р. Врага. Вопрос решается тем, зависит ли эта политика от государства или от интернационального коммунизма. Для советских коммунистов даже в чисто внутренних постановлениях образование мировой коммунистической республики — первейшая цель.

В развитии этой политики — два этапа. Первый (1917–1945) — закрепление революции в одной стране и построение в ней социализма. Второй (с 1945 г.) — выход строительства социализма из рамок одного государства и создание целого ряда социалистических стран, соединенных в единую мировую социалистическую систему.

Достижению этой заветной для коммунистов цели «мирное сожительство» весьма способствует. Ему ставится задача: путем постепенного разложения капитализма подготовить почву для мировой революции.

Но миролюбие Хрущева объясняется не только страхом войны, вполне законным, а еще тем, что он всячески стремится удержать власть, мир в его игре — главный козырь. Он его действительно искренно хочет, и когда говорит, что мирное сосуществование идеологическую борьбу не исключает, то в этом для Запада, в настоящий момент, никакой опасности нет. Все сводится к тому, кто кого соблазнит. А России в том виде, в каком она сейчас, соблазнять некого и нечем.

Да, как это ни парадоксально, в России сейчас, кроме высоко развитой техники, главным образом военной, — нет ничего. Но и техника достигает своего предела. Дальше Луны не полетишь. «Литературная газета» в номере от 3 сентября с.г. пишет: «При подготовке и осуществлении полета на Марс, Венеру и другие планеты человечество неизбежно столкнется с необходимостью огромных затрат, для чего, естественно, потребуется кооперация не только научных работ, но, возможно, и материальных средств разных стран».

Россия, как духовная держава, существовать перестала. За сорок лет ни в литературе, ни в живописи, ни в музыке, ни в какой-либо другой духовной области не создано ничего. Хрущев эту пустоту, эту все растущую дыру, заткнуть которую нечем, как будто чувствует. Но сколько бы он, а вслед за ним вся советская пресса, ни повторял, что «положение в нашей стране очень хорошее», что «мы дышим теперь воздухом чистым и прозрачным, как степная криница», что «сбылись чаяния и надежды лучших сынов родины — великих писателей нашей земли, мечтавших о том, чтобы разумное, доброе, вечное стало достоянием каждого гражданина», что «налицо самые благоприятные условия для творческой работы наших литераторов», все это — ложь, и ложь бесполезная.

«Мирное сосуществование» опасно, в настоящий момент не для капиталистического Запада, как думают бывшие советские ученые (и не для России), а для коммунистической партии Советского Союза. Природа не терпит пустоты. И если Хрущев все же на риск идет, то исключительно потому, что другого выхода у него нет.

Любопытно, что, не дожидаясь победы, он присудил сам себе Ленинскую премию мира и в свою честь устроил торжественное собрание. Но еще любопытнее то, что о Хрущеве сообщает Гаррисон Солсбери, сотрудник «Нью-Йорк Таймс», ездивший недавно в Россию, где он пробыл около четырех месяцев.

Солсбери рассказывает, что однажды Хрущев выступал в московской телевизии в генеральской форме. Очевидно, лавры маршала Сталина не дают ему покоя.

За две недели до отъезда в Соединенные Штаты Хрущев, по дороге из Крыма в Москву, остановился в станице Вешенской на Дону, чтобы повидать Шолохова и пригласить его с собой в Америку. По этому случаю в станицу съехалось партийное начальство Ростовской и окружающих областей и был созван, как и полагается, митинг, на котором Хрущев выступил с речью, посвященной отчасти вопросам внешней политики, но главным образом восхвалению Шолохова, как «великого советского писателя… чей могучий талант служит партии и делу коммунизма».

В связи с этой поездкой Хрущева в Вешенскую тот же Гаррисон Солсбери сообщает любопытные подробности о недавнем конфликте между Шолоховым и руководством Союза советских писателей. Как пишет Солсбери, конфликт этот произошел из-за того, что второй том своего романа «Поднятая целина», готовящийся сейчас к печати (главы из которого недавно публиковались в «Правде»), Шолохов оканчивает пессимистически: главный герой романа — председатель колхоза Давыдов — арестовывается в годы ежовщины и кончает в тюрьме самоубийством.

Поскольку Давыдов в романе — главный носитель «партийности», такой конец противоречит всем принципам социалистического реализма. Поэтому работники аппарата ЦК и Союза советских писателей настаивали, чтобы Шолохов переделал последнюю часть романа и написал «счастливый конец». Шолохов отказался. Этот конфликт, как утверждает Солсбери, произошел в конце прошлого года, то есть одновременно со скандалом по поводу романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго».

Сам Шолохов, как пишет Солсбери, Пастернака осуждал, тем более что до присуждения Пастернаку Нобелевской премии шли упорные разговоры о том, что премия будет присуждена Шолохову или же что Шолохов разделит ее с Пастернаком. Но когда стало известно о присуждении премии Пастернаку, Шолохов якобы намекнул кое-кому, что если второй том «Поднятой целины» не нравится московским издателям, то он может заинтересовать этой книгой какого-нибудь издателя иностранного. Тогда из ЦК предложили компромисс: менять судьбы Давыдова не надо — пусть его арестуют и пусть он кончает самоубийством, но чтобы Шолохов на этом романа не кончал, а продолжил его. Шолохов ответил, что он согласен написать третий том, где покажет торжество коммунизма в деревне.

Затем Шолохову устроили «творческую командировку» в Рим, Париж, Лондон и Стокгольм. Поездка была устроена так, чтобы он вернулся в Москву к съезду писателей. Президиум Союза писателей якобы рассчитывал, что Шолохов выступит на съезде в защиту социалистического реализма и необходимости писать так, как этого желает партия. Но Шолохов на съезде не выступил, переделать роман отказался и уехал к себе домой в Вешенскую.

Теперь понятно, почему Хрущев в своей речи «дружески» Шолохова подхлестывает. «Прекрасные художественные произведения создал Шолохов, — объявил Хрущев. — Он начал хорошо, продолжает хорошо, и мы уверены, что и дальше он порадует народ новыми замечательными произведениями. Как говорят — взялся за гуж, не говори, что не дюж. Спешить не нужно, но и затягивать не следует. Советские люди, у которых хороший аппетит на духовную пищу, ждут от вас, дорогой Михаил Александрович, как и от всех писателей, новых, ярких, высоко художественных произведений о нашей современности».