Солнце для мертвых глаз - Рут Ренделл

– Это тебе.

– Ой, нет, я не могу его принять!

– Я хочу, чтобы оно было у тебя. Ты должна его взять.

Он обнял ее одной рукой и подвел к зеркалу. Франсин вспомнила, как он говорил, что подарит его своей женщине, чтобы видеть в нем ее лицо. К щекам мгновенно прилила кровь, покраснел даже лоб. Франсин смотрела на себя в зеркало, на свое разрумянившееся лицо, на горящие глаза, а потом повернулась к Тедди.

Он поцеловал ее – так же, как тогда, под деревьями. Повинуясь его нажиму, она села на диван, ощущая внезапную слабость во всем теле. Франсин обдало жаром, как если бы она вышла на нагретую летним солнцем улицу.

– Я никогда раньше этого не делал, – сказал Тедди.

– Я тоже.

Он снял с нее белое платье. Затем снял ее нижнее белье с таким выражением на лице, как будто оно не нравилось ему и выглядело слишком функциональным. Франсин одной рукой прикрыла грудь, а другой – лобок, а потом, словно поняв, насколько это абсурдно, убрала руки и открылась ему. Тедди дрожал, она видела, как сотрясается его тело. Франсин обняла его и легла рядом с ним.

– Ты должна показать мне, как правильно все делать, – сказал он.

– Но я сама не знаю.

Вскоре она обнаружила, что знает.

– Вот так – это правильно? А так? Скажи мне.

– Да, о да.

– А если я поцелую тебя сюда, это будет правильно? А если сделаю вот так?

Однако Франсин, не имея представления о том, что правильно, начала понимать, что все это неправильно. Пусть его руки нетерпеливы, а губы – настойчивы, но все это не должно ограничиваться ласковыми касаниями пальцев и просовыванием теплого языка. И еще она отлично знала, чего именно не должно быть: этой вялой, съежившейся плоти, этой апатии, овладевшей его телом. Горячая влага у нее между ног – это стало для нее неожиданностью, никто не рассказывал, что такое бывает, – быстро остыла и высохла. Тедди что-то пробормотал. Ей показалось, что он произнес: «Не получается».

– Это неважно.

Только это было важно, причем очень. Не подозревая, что с незапамятных времен женщины произносят точно такие же ласковые слова утешения, Франсин поймала себя на том, что ищет для него оправдания.

– Ты устал, переутомился. Я знаю это по себе. Ведь это такое напряжение – постоянно прятаться, соблюдать осторожность, чтобы не проговориться. В следующий раз все будет по-другому.

* * *

Ричард и Джулия были приглашены на обед, но в конечном итоге отменили поездку. Они планировали вместе с Франсин навестить в Суррее Роджера и Эми Тейлор. Роджер, Ричард и Дженнифер вместе учились в университете, но Роджер женился значительно позже своих друзей, уже после смерти Дженнифер, и та никогда не была знакома с его женой. Зато вошла в список подруг Джулии. Джулия с удовольствием предвкушала встречу с Эми, добавляя при этом, что на Роджера, по ее собственным словам, у нее «много времени» не будет, однако даже перспектива провести половину дня с подругой не смогла соблазнить ее, когда вставал вопрос о безопасности Франсин.

– Мы вернемся раньше ее, – говорил Ричард. – У нее есть ключ. Ты же знаешь, какие они в этом возрасте, придет домой и тут же скроется в своей комнате. Так пусть делает это в наше отсутствие, мы ей для этого не нужны.

Однако Джулия категорически возражала, выдвигая всевозможные доводы. Вдруг с Франсин «что-то случится», и подруги, полиция или больничный персонал не будут знать, где искать родителей. А еще тот парень, он опасен. Джулия рассказала мужу о парне, как несколько раз видела его на автобусной остановке, где тот ждал Франсин, как разыскала его машину и выяснила имя и адрес, прочитав все это на конверте под лобовым стеклом.

– Зачем он ждал автобуса, когда у него есть машина? – спросил Ричард.

– Я же говорю: он не ждал автобуса. Он ждал Франсин.

– Ты своими глазами видела, как он с ней встречался? Ты видела, как она садится к нему в машину? Ты это имеешь в виду?

Джулия раздраженно помотала головой:

– Я боюсь, что, пока нас не будет, Франсин приведет его сюда. Это вполне возможно.

– Джулия, что ты предлагаешь?

– Она живой человек, не так ли? И она молода.

– Не Франсин, – сказал Ричард. – Она бы никогда не сделала ничего подобного. – Однако все же позвонил Эми Тейлор и отменил их визит; Ричард поморщился, когда та довольно резким тоном осведомилась у него, почему тот не мог предупредить ее об этом раньше. – Ведь на самом деле ты не веришь, что у Франсин могут быть отношения с этим парнем, так? Как бы то ни было, она на целый день куда-то отправилась с Изабель-как-ее-там. Верно?

– Не знаю, – напряженно произнесла Джулия. – Что ты меня об этом спрашиваешь? Она уже давно мне не докладывает.

– Джулия, Франсин никогда бы не пошла на такое. Пусть она достаточно взрослая, но в некоторых вопросах еще сущий ребенок. Неужели ты действительно думаешь, что она может позволить ему?..

– Трахнуть ее? – Джулия никогда прежде не употребляла этого выражения. Да и практически не слышала его, только по телевизору. Но сейчас произнесла его в приступе злобы и увидела, как муж ахнул. – А почему бы нет? – продолжала она. – Она нестабильна, мы всегда знали это. Такие, как она, травмированные люди не умеют давать правильную моральную оценку, а еще они гиперсексуальны, это всем известный факт. Естественно, она бы позволила ему…

– Ради всего святого, не произноси это слово!

Они провели скверный день. В холодильнике было мало еды, Джулия всю ее съела, но так как она отказалась выходить из дома, Ричарду пришлось отправиться в магазин самому. Вернувшись, он сел смотреть Кубок мира по регби, но пришла жена и выключила телевизор, обвинив его в бессердечии, так как он позволяет себе развлекаться, когда она вне себя от беспокойства. Ходьба взад-вперед уже вошла у нее в привычку, но Ричард никогда прежде не видел, как Джулия это делает. Он понял, что среди всех нервных привычек, присущих человеку, трудно найти еще одну, которая бы так сильно раздражала и выводила из себя другое человеческое существо. Чтобы отгородиться от всего этого, Ричард ушел в их спальню и лег на кровать. Ему очень хотелось, чтобы побыстрее наступил вторник, день, на который назначен утренний рейс во Франкфурт.

* * *

Было не поздно, когда Франсин вернулась домой. Она, вероятно, оказалась единственной девочкой из ее школьного класса, кто в тот субботний вечер вернулся домой к десяти.

Ей не хотелось возвращаться. Не хотелось расставаться с Тедди, Франсин с радостью провела бы с ним ночь. Он тоже этого хотел. У обоих в мозгу крутилась одна и та же мысль. Если она останется, все получится, в ней снова вспыхнет желание, и он овладеет ею. Однако следующие за этой мысли были уже различны, и эта разница заключалась в том, что Тедди не мог понять, почему ей надо уходить, и пытался физически удержать Франсин.

– Я должна, – сказала она. – Я знаю, ты не понимаешь, и не знаю, как тебе объяснить. Прими это как факт. Я должна вернуться домой.

– Я провожу тебя. Я возьму с собой зеркало.

И ей пришлось объяснять, почему ей нельзя брать зеркало. И дело тут не в том, что оно тяжелое – она все равно поедет на такси. Просто Франсин не сможет объяснить мачехе и отцу, откуда оно взялось. Джулия вполне способна на то, чтобы разбить его. Это он понял, увидев, как лицо Франсин помрачнело, когда она заговорила о такой перспективе.

– Держи его у себя. Я буду приходить к тебе и смотреть на него.

Франсин по телефону вызвала такси. Тедди удивился, что у нее есть на это деньги. Пока они ждали машину, Тедди погладил ее белое платье, сказав, что ему невыносимо видеть ее в мятой одежде. На дорожке, ведшей от крыльца к калитке, под пристальным оком соседей, которых Тедди называл яппи, наблюдавших за ними из окна верхнего этажа, он целовал ее так страстно и долго, что таксист не выдержал и крикнул, чтобы они заканчивали, потому что не хочет ждать их тут всю ночь.

Трепещущая Франсин села на заднее сиденье. За последнее время случилось так много, что сейчас она чувствовала себя почти так, как постоянно предсказывала Джулия: что жизнь может в одно мгновение сломить ее. Почти, но не совсем. Доехав до дома и расплатившись с водителем, Франсин спокойно – что стало для нее неожиданностью – поднялась на крыльцо и вошла в дом с абсолютно невозмутимым видом, как будто у нее была полноценная близость, наполнившая ее торжеством и принесшая удовлетворение.

Именно Джулия разрушила душевное равновесие Франсин, ворвавшись в холл, обняв ее и уткнув заплаканное лицо ей в плечо.

– Господи, господи, ты дома! Слава богу, ты дома!

На какое-то мгновение Франсин испугалась. Откликнулась давно молчавшая струна из прошлого.

– Что-то с папой, да? Что-то случилось с папой?

Из гостиной прозвучал голос, одновременно усталый и бодрый – возможно, бодрость была напускной: