Слишком поздно (ЛП) - Колин Гувер

  - Она была шлюхой? - не отстаю от него. - Вот почему ты больше не женился?

  Он смеется и снова смотрит мне в глаза.

  - Да. Да, она была шлюхой.

  Я делаю медленный вдох, затем переворачиваю вторую карту. Туз треф.

Блэкджек.

  - Я собираюсь жениться, - говорю я. - Но она не шлюха.

  Не думаю, что он понял мой намек, потому что он склоняет голову, чуть прищуривается. Затем он поддается вперед и упирается в край стола.

  - Позволь мне дать тебе один совет, сынок.

  - Не называй меня сынком.

  На секунду он замирает, и я узнаю вспышку снисходительного выражения, которым он часто пользовался. Потом он говорит:

  - Они все шлюхи. Ты еще молодой, чтобы создавать семью. Наслаждайся жизнью.

  - Я уже, блять, наслаждаюсь жизнью. У меня целый набор наслаждений.

  Он мотает головой, а потом бормочет:

  - Ты - самый злобный сукин сын, которого я когда-либо встречал.

  Он прав. Я такой.

  Я никогда не был злее, чем в этот момент.

  Я хочу залезть на этот стол и засунуть свои карты ему в глотку, несмотря на то, что это выигрышная комбинация.

  Крупье толкает выигрыш ко мне, но я встаю и ухожу прежде, чем совершу какой-нибудь глупый поступок в здании, полном камер слежения и охранников.

  - Сэр! - крупье кричит мне вслед. - Вы не можете уйти, не забрав свои фишки!

  - Оставь себе эти ебаные фишки!

  Я иду в другую часть казино так быстро, как могу. Наконец-то, нахожу Джона в окружении двух проституток у говно-игры Колесо Фортуны.

  - Найди Далтона и Кевина. Мы уезжаем.

  Я иду к выходу и как только открываю двери, наклоняюсь вперед, задыхаясь.

  Я не похож на него. 

  Я нихрена не похож на него.

  Он жалок. Он слабак. Он, блять, лысый, Христа ради!

  У меня трясутся руки.

  - Эй! - я окликаю человека, который только что вышел. - Можно мне одну?

  Он кладет сигарету в рот и достает еще одну из кармана. Дает ее мне, потом протягивает зажигалку. Я прикуриваю и бормочу благодарности, затем делаю долгую затяжку. Я продолжаю расхаживать по стоянке, пока, наконец, не выходят парни.

  Но, не отставая от них, я вижу его. Проститутка со сморщенными сиськами висит на его руке. Они пробираются к выходу.

  - Поехали, - говорит Джон, когда они все вышли.

  Качаю головой и не в силах оторвать взгляд от отца.

  - Поедем через секунду.

  Я продолжаю пялиться на них, когда они идут к выходу. Как только они открывают двери и оказываются снаружи, он замечает меня. Видит сигарету у меня во рту, когда проходит мимо.

  - Мне казалось, ты сказал, что не куришь.

  - Я и не курю, - отвечаю, выпуская дым в его сторону. - Это впервые.

  Он опять посылает мне свой снисходительный взгляд. Тот самый, какой использовал, когда я был маленьким, только на этот раз он не сопровождается избиением.

  Во всяком случае, с его стороны.

  Они проходят мимо и, когда оказываются примерно в пяти шагах от нас, я кричу ему:

  - Ты провел прекрасный день, Пол Джексон.

  Отец останавливается, ждет несколько секунд, а потом оборачивается. Когда он, разворачивается ко мне лицом, я вижу это. Узнавание. Он трасет головой и говорит:

  - Я не говорил тебе своего имени.

   Я пожимаю плечами, и бросаю сигарету на землю, раздавливая ее каблуком ботинка.

  - Виноват. Думаю, я должен был сказать "папа".

  Сейчас нет никаких сомнений, что теперь на его лице отражается узнавание.

  - Аса? - он делает шаг вперед, но это была его вторая ошибка.

  Первая - была, когда он не вспомнил меня с самого начала.

  Я спокойно подхожу к нему и бью обоими кулаками. Жалкая тварь падает на землю даже прежде, чем я начинаю бить со всей силы. Чувствую, как кто-то из парней пытается оттянуть меня от него. Старая сучка кричит мне на ухо, царапая мое лицо, пытаясь оттащить меня от отца.

  Я снова его ударяю. Бью его за каждый год, на который он оставил меня одного. Я бью его за каждый раз, когда он называл мою мать шлюхой. Я бью его за каждый гребанный совет, который он когда-либо мне давал. Я продолжаю бить его до тех пор, пока мои кулаки не оказываются полностью в крови, и я больше не вижу лицо отца. Там так много крови, и я уверен, что по ошибке даже ударил по бетону вместо его головы, потому что этот удар был самым болезненным.

  Когда парни, наконец-то, оттаскивают меня от него и начинают тащить к машине, я чувствую мокрое дерьмо на своем лице. Дерьмо, о котором отец говорил как о разнице между мужчинами и кисками.

  Да, я про слезы. Я чувствую их, но не могу остановить, и я никогда не ощущал себя более сильным и более слабым за всю свою гребанную жизнь.

  Не помню, как оказался на пассажирском сиденье, или кто посадил меня сюда, но я, начинаю бить кулаками по приборной панели так сильно, что она ломается. Кевин срывается с парковки, я уверен для того, чтобы сбежать прежде, чем охрана обнаружит кровавое месиво, что я оставил перед их входной дверью.

  Джон тянется к моему креслу и пытается заломить мои руки за спину, но он глупее, чем я думал, если считает, что сможет меня удержать. Я вырываюсь из его хватки и начинаю снова пробивать панель. Я буду бить по ней, пока мои руки не онемеют или это дерьмо не перестанет течь из моих гребанных глаз.

  Я не стану им. Я, блядь, не превращусь в этого жалкого ублюдка.

  Я больше не хочу это чувствовать. 

  - Кто-нибудь, дайте мне что-нибудь! - ору я.

  Ощущения, будто мои кости пытаются прорвать кожу. Я тяну себя за волосы и бью по чертовому окну.

  - Я не могу дышать!

  Кевин опускает стекло, но это не помогает.

  - Дайте мне что-нибудь! - кричу снова. Разворачиваюсь и пытаюсь схватить   Джона, но он откидывается назад и поднимает свою блядскую ногу вверх, как будто это защитит его от меня. - Сейчас же!