Грешник - Сьерра Симоне

усилия, чтобы удержаться, не прижаться к ее заднице и не кончить прямо здесь и сейчас. Какое, нахрен, изгнание змей из Ирландии или стигматы, настоящее чудо в том, что мне удается сдержаться, пока Зенни выплескивает свое удовольствие мне на руку!

Достигнув пика блаженства, Зенни обмякает, ее кожа покрыта мурашками, а на лбу выступают капельки пота. Ее глаза закрыты, дыхание медленно выравнивается, и, пользуясь возможностью, я подхватываю ее на руки, заползаю обратно на кровать и устраиваюсь спиной к изголовью, а она уютно прижимается к моей груди.

Я целую ее в макушку и утыкаюсь лицом в волосы, потому что это приятно, потому что хочу целовать ее вечно. Не открывая глаз, Зенни поднимает руку и начинает рассеяно водить пальцами по моей груди. Ее длинные густые ресницы отбрасывают тени на щеки.

– Твоя очередь, – сонно произносит она.

– Все нормально, Зенни-клоп. – Это ложь. Я умираю, но при этом чувствую, что могу умереть, если перестану обнимать ее, так что, возможно, не такая уж большая ложь. Я был бы рад остаться здесь навсегда.

Она морщит носик, услышав детское прозвище.

– Знаешь, я уже больше не ребенок.

– О да, прекрасно знаю.

Она открывает глаза, проводит рукой по изгибу моей ключицы вверх, вдоль шеи, и скользит по линии подбородка. Когда поднимает на меня взгляд своих прекрасных глаз, я не могу удержаться, потому что хочу снова ощутить вкус ее губ, и мы долго целуемся, прежде чем она садится.

– И все же, серьезно, – нетерпеливо возражает она, – теперь твоя очередь. – На какой-то момент я практически чувствую себя виноватым, но это чувство почти сразу исчезает. Или, скорее, оно исчезает в тот момент, когда Зенни устраивается слева от меня и кладет мою правую руку на мой член. Обнимая ее другой рукой, я прижимаю ее к себе, и она опускает голову мне на грудь, наблюдая, как я трахаю свой кулак. Есть что-то необычайно эротичное в том, что она прижимается ко мне, наблюдая, как я мастурбирую. Это интимно и честно и совершенно не похоже на то, что обычно происходит в подобных ситуациях. Ничего, кроме самого акта – неистового, почти болезненного освобождения.

Зенни неторопливо проводит пальцами по дорожке волос, спускающейся от моего пупка к паху; пока я сжимаю свой член, она оставляет сводящие с ума круги вокруг основания, а затем спускается к моим яйцам, которые настолько напряжены, что мне почти больно.

– Когда ты испытаешь оргазм…

– Скажи «кончишь», – хрипло перебиваю я.

– Когда ты кончишь, – поправляет она себя, поднимая на меня глаза, – куда это денется? На живот? На твою руку?

Я откидываю голову на спинку кровати, пораженный. Зенни слишком сексуальна, неопытна и дерзка…

– Смотри, – хрипло отвечаю ей и спустя несколько часов воздержания наконец-то могу позволить себе испытать разрядку. Меня словно разрывает на части, тело скручивается в тугой узел, а затем лопается, и я оказываюсь там. За гранью. Падаю прямо в пропасть, перед глазами появляются яркие вспышки, а глубоко в паху разгорается жар и, подобно вулкану, выплескивается наружу густыми, мощными струями.

Горячие белые струи, похожие на краску, растекаются по всему животу, скапливаются в пупке, застревают в волосах, как толстые жемчужины, сползая обратно к члену, и, наконец, изливаются мне на руку. А я продолжаю мастурбировать, выжимая все до последней капли, пока из груди не вырывается протяжный стон мучительного блаженства.

Пока я не откидываюсь назад в полном изнеможении и тяжело дыша.

Зенни рассеянно проводит пальцем по сперме на моем животе, подносит его ко рту и облизывает, и при виде этой картины мой обмякший член болезненно пульсирует.

Она очаровательно морщится.

– Горькая.

Я смеюсь.

– Да, думаю, общее мнение таково, что вкус спермы ужасен. Обычно люди идут на многое, чтобы она не попала им в рот.

Зенни слегка пожимает плечами у меня на груди.

– Я хочу перепробовать с тобой все, – говорит она. – Даже то, что другие женщины не хотели.

Я ничего не отвечаю. Не могу, потому что внезапно к горлу подкатывает ком, который не дает произнести ни слова. Вместо этого я крепко прижимаю Зенни к груди, и мы долго сидим в обнимку, молчаливые и липкие. И все это время я размышляю о том, что испытываю чувства, которые такой взрослый мужчина, как я, не имеет права испытывать к такой молодой женщине, как она, и попросту не знаю, что мне с этим делать.

XV

– Нам нужно принять душ, – наконец говорю я довольно неохотно. – А потом можем лечь спать.

Она вздрагивает рядом со мной (уверен, она уже почти уснула), и ее локоны приятно щекочут мой подбородок, когда она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.

– Ты хочешь, чтобы я осталась на ночь? – спрашивает она таким тоном, как будто я попросил ее пожертвовать почку.

И тут просыпается моя любовь покомандовать.

– Ты не поедешь за рулем так поздно. Это небезопасно.

Она закатывает глаза.

Это очаровательно, но я все равно щипаю ее за попку.

– Эй, я не шучу. Мне не нравится отправлять тебя домой так поздно, когда у меня здесь есть отличная кровать. И я превосходно обнимаюсь.

– Я все время возвращаюсь из приюта в такое время, – заявляет она. – И, хотя общежитие, в котором я живу, не внушает особого доверия, я могу за себя постоять.

Я сдерживаю свою первоначальную реакцию.

– Прости, ты сказала «не внушает доверия»? В смысле небезопасно?

– Пожалуйста, не будь как мои родители, – вздыхает она. – Там безопасно, если знаешь, что делаешь.

Стараюсь казаться спокойным.

– Ты переедешь после того, как примешь обеты? После окончания семестра?

Зенни кивает.

– Поэтому я хотела найти что-нибудь недорогое и небольшое пораньше. Нет смысла тратить деньги на большую квартиру, если все равно скоро съеду. К тому же, знаешь, мне кажется, это хорошая практика для жизни в монастыре. Просто. Экономно.

Мне в голову приходит импульсивная и безумная идея.

– Оставайся у меня.

– Думаю, занятия завтра начинаются не так рано…

– Не только на сегодняшнюю ночь. На весь месяц.

Зенни резко садится и поворачивается ко мне.

– Что, прости?

– Спи здесь, делай домашние задания, проводи время между учебой и приютом. – Чем больше я об этом говорю, тем легче мне становится. Тем более очевидным это кажется. – Подумай об этом… Ты переживала, что у нас не будет хватать времени, чтобы побыть вместе, и ты хочешь испытать все, чего лишишься, когда уйдешь в монастырь… Что может быть лучшим опытом, чем жить с кем-то вместе? Все время делить постель, есть, принимать душ, видеть его