Грешник - Сьерра Симоне

она морщит нос. Ее волосы ниспадают на плечи бесчисленными темными спиралями, грудь с сосками в виде тугих маленьких бусинок, грудная клетка и живот дрожат от прерывистого дыхания, которое она не может полностью контролировать.

Я закрываю лицо руками, чтобы не видеть Зенни, потому что даже ее неопытность чертовски привлекательна. В ней всего так много, слишком много, и я должен испытывать волнение, должен быть напуган тем, что у нее есть такая власть надо мной, но я не боюсь, и, возможно, именно это самое страшное.

Я позволяю ей экспериментировать с ритмом, темпом и хваткой, попробовать обводить и сжимать основание члена и ласкать головку, я позволяю ей все, что она хочет, и просто делаю все возможное, чтобы удержаться, чтобы сдержать свое обещание и не кончить от ее прикосновений.

Хотя это ад. Это агония.

Наконец она находит сверхчувствительную зону – снизу, прямо под головкой, и через несколько секунд я выгибаюсь дугой и тяжело дышу. Осмелившись выглянуть из-под своих рук, я вижу, как она впивается зубами в нижнюю губу и зачарованно смотрит на мой твердый, как сталь, член. Зенни рассеяно ласкает свою грудь свободной рукой, как будто не может не трогать себя, пока касается меня, как будто даже не осознает, что делает это.

Я кончу, если она не остановится.

– Хватит, – рычу я, садясь, и быстро хватаю ее, а она мило взвизгивает от удивления.

– Но я хочу увидеть, как ты кончаешь, – говорит она в моих объятиях. – Ты обещал, что я увижу, как ты кончаешь.

Зенни слишком совершенна, чтобы не поцеловать ее, поэтому я так и делаю. Прижимаюсь к ее губам своими и трахаю ее рот языком так, как хочу трахнуть ее киску.

– Ты увидишь, как я кончу, принцесса, – шепчу ей в губы. – Увидишь.

Ошеломленная поцелуем, она расслабляется в моих объятиях и, дыша со мной одним воздухом, неуверенно отвечает на поцелуй. Ее руки похожи на кошачьи лапки, когда она массирует пальчиками мою обнаженную грудь.

– Я хочу, чтобы ты кончил сейчас, – наконец удается ей произнести. – Сейчас.

– Сначала кое-что другое. – И если раньше мне нравилось, как Зенни восхищалась моим накачанным телом, то теперь я получаю еще больше удовольствия от того, что могу без усилий поднять ее на руки и положить поперек кровати лицом вниз, чтобы по полной насладиться вкусом ее попки и нежных складочек.

А потом выполняю свое обещание, данное ей в тот благотворительный вечер.

Зенни снова взвизгивает, когда, раздвинув ягодицы, я касаюсь ее языком между ягодиц, и мне приходится обхватить рукой ее бедра, чтобы удержать на месте. Она дрожит и судорожно дышит, пытаясь подняться на колени в инстинктивном движении спрятаться.

– Шон, – выдыхает она. Я слышу, как она царапает ногтями одеяло. – Это… я…

Я знаю, что она хочет сказать. Остановившись, я провожу кончиком носа между ее ягодицами, приближаясь к той дырочке, которой она стесняется.

– Не волнуйся, милая.

– Знаю, но так я слишком открыта, – протестует она, протягивая руку назад, чтобы прикрыться от меня.

– Конечно, и еще я могу вдыхать твой запах и пробовать твой вкус. Вот почему мне это нравится. – Я ловлю ее руку и направляю к своим волосам. – Вот. Всякий раз, когда тебе покажется, что ты этого не вынесешь, дергай меня за волосы вместо того, чтобы пытаться отстраниться.

Она легонько дергает меня за волосы.

– Я не хочу причинять тебе боль.

– Оно того стоит, – заверяю я и затем снова наклоняюсь вперед, позволяя ей почувствовать все – прикосновение моего носа к ее заднице, когда я ласкаю ртом ее киску, покалывание щетины и даже легкое царапанье зубов. Это грязно и восхитительно, и ее вкус – головокружительное сочетание сладости, соли и землистых ноток – на моих губах, лице и языке. Зенни может быть застенчивой, смущенной, неопытной от пупка и выше, но здесь, внизу, она настоящая женщина. Ее влагалище знает, чего хочет, оно влажное и мягкое, а клитор набухает, как маленькая ягодка. И даже все еще издавая сдержанные, неуверенные стоны удовольствия, Зенни снова прижимает бедра к моему лицу и раздвигает ноги еще шире, позволяя мне спуститься ниже и вобрать в рот ее возбужденный бутон. Она по-прежнему держит меня за волосы и, как прилежная ученица, делает, как ей велят, дергая меня за волосы всякий раз, когда на нее накатывает волна стыда или неловкости. Но со временем ее поведение меняется, и она чуть не вырывает клоки волос, пытаясь притянуть меня ближе к себе, чтобы я пожирал ее свои ртом жестче, быстрее, яростнее…

– Еще, – выдыхает она. – О боже мой, еще, еще, еще, еще…

Черт, я хочу трахнуть ее прямо сейчас. Прямо здесь, поставленную раком на моей кровати, такую возбужденную и умоляющую. Я бы протиснулся в эту узкую дырочку и показал ей, как приятно кончать на члене.

На самом деле я даже встаю на колени позади нее, прежде чем прихожу в себя и вспоминаю: «У НАС ЕСТЬ ПЛАН, ШОН, ГРЕБАНЫЙ ПЛАН!», после чего нежно провожу рукой по ее спине и ввожу в нее один палец. Я легко нахожу то место, которое до этого сводило ее с ума, и ласково надавливаю на него, заставляя Зенни стонать в матрас. Я прижимаюсь к ней всем телом, наслаждаясь ощущением того, как ее гладкие ноги трутся о мои грубые бедра и как хрупкие лопатки впиваются в мою грудь. Наслаждаясь упругой округлостью ее попки, которая вжимается в мой пах, когда я заменяю указательный палец большим и потираю ее клитор средним и указательным.

Ее крики смешиваются со стонами, она выгибается и извивается подо мной, и я наслаждаюсь этим, особенно слыша собственное имя в этих беспорядочных звуках: «Шон, о, Шон, о боже, продолжай, продолжай, еще, еще, еще, Шон, еще…». Зенни подобна океану, чьи волны взбиваются в беспокойную пену штормом, сопровождающимся молниями и электрическим напряжением. Я целую ее везде, пока довожу до оргазма. Зарываюсь лицом в кудри и вдыхаю запах ее волос, покусываю затылок, касаюсь губами щеки, уха и подбородка. А затем, пока целую и посасываю ее шею, она кончает подо мной, не сдерживая своего удовольствия. Из ее горла вырывается иступленный стон, яростный и беспомощный одновременно.

Я тоже доведен до агонии, не только потому, что акт безумно сексуальный, но и потому, что она яростно трется задницей о мой член. Я все еще чувствую ее запах и вкус, я полностью поглощен тем, как стенки ее влагалища сжимаются вокруг моего пальца и издают хлюпающие звуки. И мне приходится приложить сверхчеловеческие