Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют… - Михаил Башкиров

Я двигался противоарбалетным зигзагом к саду, из которого вылетела стрела.

Значит, кому-то здорово не понравилась моя засада у пещеры?

Я не ускорялся, боясь пропустить лежку снайпера.

Чую, теперь начнется веселая обоюдоострая жизнь.

Перепрыгнул через кованый барьер.

Миновал яблони.

Ага – вот.

Между кустами сирени, рядом с дорожкой обнаружился кусок полиэтилена, удобный для лежачего скарауливания.

Так: директриса прицеливания точно проходит между коваными розами.

Жаль, стрелок не оставил, следуя киллерскому неписаному кодексу, арбалет.

Все-таки эксклюзивная модель…

И никаких следов на газоне – перешагнул убийца с полиэтилена на керамическую плитку, и был таков.

Разочарованный предусмотрительностью арбалетчика, я повторно вернулся к осмотру лежки и обнаружил на краю подстилки странный предмет сантиметровой длины и треугольной формы, выполненный то ли из твердой пластмассы, то ли из натуральной кости.

Операция «Ступор» наконец-то входила в решающую фазу.

Как-никак, появилась самая первая улика.

Я, не скупясь на ракурсы, отснял непонятный предметик.

Пусть кремлевские эксперты определяют, что за хреновина отломилась от арбалета.

Но когда я свернул подстилку, меня ждал еще один сюрприз.

Под расстеленным полиэтиленом скрывались два глубоких четких квадратных следа, как от костылей, поставленных рядом.

Это была прекрасная компенсация за безрезультатную комариную ночь.

Я оставил подстилку на месте, чтобы ввести стрелка в заблуждение.

Чтобы он ни в коем случае не догадался о наличии этой улики у меня.

Если вдруг спохватится, что потерял эту костяную хреновинку, и вернется за ней, то увидит лежку нетронутой.

Поищет, поищет да и успокоится, думая, что потерял где-то в другом месте…

Я чуял: попер наконец-то фарт, без которого в следственном деле не обойтись.

Медленно, без резких движений, контролируя видимое пространство, я вернулся к лежащей смирно доцентше.

Вдруг стрелков двое, и второй еще только готовится произвести контрольный выстрел?

Только бы ему не стукнуло в голову для начала убрать свидетельницу покушения…

Надо побыстрей сваливать с неудобной позиции…

К счастью, второй арбалет оказался лишь плодом моего буйного воображения и доцентшу не превратили в садоградского ежика.

Нинель Осиповна, с распухшими окровавленными губами, тихонечко причитала об испорченной юбке.

На обратном пути я ликовал, смакуя находку первой настоящей улики.

Враг допустил промах в прямом и переносном смысле.

Я пытался мучительно вспомнить, где же видел раньше подобную костяную хренотень.

И забрезжило в затуманенном сером веществе далекое воспоминание о подготовительных курсах.

Точно видел!

В справочнике по холодному оружию!

Но только не по арбалетам.

– Ох, съела бы я что-нибудь, – сказала вдруг доцентша.

Съела, умяла, слопала, зажевала, сожрала…

Стоп.

Кремлевские психологи не ошиблись в своем выборе.

Я вспомнил нужную страницу с иллюстрациями.

Каталог боевых палиц.

Увеличенный фрагмент.

Аналогичными шипами снабжали свои боевые дубинки островные каннибалы.

Идентификация улики не только не прояснила ситуацию, а еще больше запутала.

Этого только не хватало… Проломленные черепа… Вынутая из еще живого нутра печень… Трепещущее сердце на ладони… Вырванный глаз на десерт…

Снежный человек с арбалетом, и к тому же людоед.

Теперь понятно, почему драпанули шпионы… Если хищный стрелок, брезгуя учеными, потребляет исключительно агентов спецслужб…

Тем более что исчезновение очередного агента в диком желудке вряд ли будет афишироваться.

Подранил из арбалета, добил акульей дубинкой, съел.

В Садограде не соскучишься.

Такой экзотический набор трудно переварить: арбалет, изготовленный с помощью новейших технологий, и примитивная дубина.

– Обнаружен акулий зуб, предположительно – с оружия, аналогичного дубинке островных каннибалов, – объявил я фотоаппарату. – Можете аплодировать.

Я обернулся на лакомую, доступную – правда чересчур жирноватую и наверняка жестковатую – Нинель Осиповну.

– Интересно, а снежный человек умеет стрелять из арбалета?

– Как я хочу спать, – произнесло ходячее блюдо.

– Нинель, у вас тут в Садограде случайно акулы не водятся?

– Странный вопрос.

– Да ничего странного.

Я показал костяную находку доцентше.

– Ты меня, Диня, не удивил, – сказала доцентша. – Я таких штучек видела целую коллекцию.

– В Кронино?

– А где же еще.

– У кого?

– У Степана Федоровича.

– Кто такой?

– Да на фуршете, помнишь, мы встретили Скудаева?

– Чемпиона Клуба Веселых Арбалетчиков?

– И доктора физико-математическх наук. Так Степан Федорович – его первый заместитель.

– Анемичный и флегматичный…

– Вспомнил, значит.

– И такая невзрачная девица была с ним. Шатенка, вышагивающая недотренированной балериной!

– Это родная сестра Степана Федоровича.

– Замужняя?

– Ты уже спрашивал на фуршете.

– Ну, освежи мне память.

– Кто на такое добро позарится… Хоть и молодая, а хуже меня.

– Рожала?

– Я же говорю – кто на нее позарится? Нет, нет и нет.

– Познакомь.

– Не стоит.

– Почему?

– Она, Диня, не тебя ждет, а минимум академика.

– Да не с ней – с братом.

– Ну, это устроим.

– Только не в Научном центре.

– Ты, наверное, забыл, что сегодня воскресенье.

– Ах, да.

– Ну вот, я ему позвоню и скажу, что хочу показать моим племянникам его знаменитую коллекцию.

– Тогда, пожалуйста, договорись часиков на двенадцать дня. Надо чуток поспать.

– Да, чувствую, денек будет весьма хлопотным. И для меня, и для скудаевского первого заместителя, и для самого чемпиона по арбалетной стрельбе.

Я поднял велосипед с асфальта.

– Двинули?

– Вызови такси!

Нинел Осиповна протянула мне мобильник.

– В такой юбке тащиться через все Кронино…

– Да и будет намного безопасней, – добавил я. – Похоже, война объявлена…

Глава 9 Волк в аскезе

Несмотря на распухшие губы, доцентша отправилась булимировать на кухню.

Я же, предварительно сполоснувшись под горячим душем, прокрался в мезонин.

Испорченный рюкзак я заранее освободил от грязной посуды.

Там остались лишь меткие стрелы.

Одна – извлеченная из черепа проворного грызуна.

Другая еще прочно сидела в фолианте.

Пришлось изрядно повозиться.

В принципе я не исключал их полную идентичность.

Кто-то тренировался у пещеры по зайцу.

Кто-то рассердился, что я случайно узнал об этом.

Первичная сравнительная экспертиза показала следующее:

Жало, оперение и, самое главное, клейма на теле стрел отличались разительно.

У стрелы, которая прошлым летом прошила зайца, эмблемой служил каплевидный щит.

А у стрелы, предназначенной для меня, красовалось яблоко, пробитое стрелой.

Нам только швейцарского простака Вильгельма Телля не хватало.

Ну, а мне, конечно, отведена почетная роль командира преторианцев, дважды казненного…

Как там его…

Я пошел в библиотеку.

За стенкой племянник Сева испытывал, испытывал и испытывал на прочность гостевую кровать.

В библиотеке на диване – недочитанный детектив с бесстыдной закладкой из использованного презерватива.

Но меня не заинтриговало чересчур мрачное название: «Девять трупов в одной постели».

Я взялся за альбомы по живописи.

Репродукций Святого Себастьяна хватало с избытком.

Я пополнил свою эстетически скудную эрудицию.

У Мессины – изящный юноша, мечта гея.

У Боттичелли – грустный.

У Перуджино – ни рыба, ни мясо.

А у Мантеньи – атлет, бахвалящийся мускулатурой.

Такого хоть завтра включай в кремлевскую сотню…

Но только после удаления лишних стрел.

И не на мое законное место.

Теперь задача – самому не стать похожим на живописного Себастьяна.

Я вернулся в мезонин.

Что-то рановато задумался о патологоанатомическом будущем.

Меня не так легко поймать, а тем более, приторочить к столбу.

Я спрятал обе стрелы в импровизированный тайник – чемодан без ручки.

И сосредоточился на вызывании образа шефа.

Надо срочно посоветоваться с генералом.

Снежный человек с арбалетом…

Яблоко, пробитое стрелой…

Акулий зуб…

Очередной винегрет по-садоградски.

Но что-то не сработало в моих перенапряженных извилинах.

Вместо Алексея Николаевича над чемоданами образовался Спас Нерукотворный.

Я познакомился с этой строгой иконой в одной провинциальной обители, отреставрированной на деньги раскаявшегося олигарха.

Там в аскезе и воздержании постился волк в рясе.

Иногда волчара, правда, выходил на охоту.

Но я проследил оборотня до монастырского логова.

Профессиональный душегуб отстреливался до последнего патрона.

Я тогда в первый и последний раз (тьфу, тьфу, тьфу) был серьезно ранен.