Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание) - Владимир Купрашевич

Открылась панорама Дубоссар. Солидная деревня.

– Тебе куда на автовокзал или к причалу?

– Даже не знаю.

– Водой дольше, но интереснее, да и не так жарко. Солнце то начинает прижимать.

Если торопишься, то автобусом быстрее, но комфорт тебе известен.

– Никуда я не тороплюсь. У меня отдых начался с причала в Севастополе. Поплыву по

реке. Посмотрю Молдавию.

Автомобиль подкатил к причалу и заглох.

– Снова? – спросила Ксюша.

– Да нет, я выключил. Здесь уже до техобслуживания недалеко, дотяну… Ты же не

торопишься…

Ксюша кивнула головой. Парень уже перестал быть похожим на участника похоронной процессии.

– А у тебя любовник есть? – неожиданно озадачил он Ксению.

Она улыбнулась и задумалась.

– Ну, вообще то, да.

– И тебе с ним лучше, чем с мужем?

– Лучше, – призналась Ксения. – Не то слово!

Кеша покачал головой.

– Наверное, мальчишка какой-нибудь.

Ксения рассмеялась.

– Разве я старая развалина, что мне нужны альфонсы? Нет, он у меня взрослый. Очень взрослый.

– Ну да, – он искоса взглянул на Ксюшу. – Такому проще.… Наверное, и у моей есть любовник.

– Наверное, – беспощадно согласилась Ксения, выбираясь из машины со своим багажом.

Обойдя автомобиль сзади, она задержалась, у дверцы водителя и улыбнулась, увидев его задумчивое лицо:

– Не комплексуй, Кеша. У каждого по-своему. Надейся на лучшее.

Она уже отошла на несколько метров, когда услышала за спиной его негромкий голос.

– Может останешься?

Не оборачиваясь, Ксения отрицательно помотала головой.

Белый маленький теплоходик, на который шла посадка, не значился в расписании, и посадкой это трудно было назвать. Подходили люди, спрашивали: «Куда плывет?» «А куда надо?» – спрашивал бродивший у трапа парень (вероятно матрос) и на любое название (как показалось Ксении) отвечал одно – «Садитесь». Деньги брал, не считая, и сразу же засовывал их в карман брюк. Билетов не давал. На вопрос Ксении, доберется ли она до городка с названием «Резина», тоже утвердительно мотнул головой. Доллары Ксении с недоверием покрутил в руках, потом, видимо сообразив, что мелкие купюры поддельными не бывают, с особым чувством свернул их и положил в нагрудный карман сорочки напоминающей милицейскую и застегнул пуговицу. Ксюша поняла, что попала в разряд почитаемых.

Народу много так и не набралось и команда (рулевой и матрос) приняла решение отчаливать. На палубе гулял небольшой ветерок, но очень скоро температура воздуха поднялась выше терпимой, к тому же солнце припекало так, словно наступил конец света. Ксения, успев налюбоваться живописными, но несколько однообразными пейзажами по обе стороны опустилась в салон, где оказалось немного прохладнее. «Корыто» чуть ли не через километр регулярно пришвартовывалось то к одному, то к другому берегу, на дощатые настилы причалов высыпала публика, такое же количество загружалось и теплоходик шлепал дальше.

Захотелось пить, и Ксения пожалела, что не захватила с собой никакой воды. Заглянула в рулевую рубку. Один из мужиков, тоже в обычной одежде, с форменной но без кокарды фуражкой на голове, с погасшей сигаретой в губах и, почему-то, босиком, крутил колесо, второй – уже знакомый ей, расправлял высыпанные на панель купюры, разглаживал их ребром ладони и складывал стопкой, в углу на полочке. Ксения спросила, нет ли у них водички, попить. Рулевой не шелохнулся, зато «контролер», живо обернувшись, закивал головой:

– Сейчас принесу.

Это означало, что Ксении следовало опуститься обратно в салон. Она так и сделала. Минут через пять ее легонько подтолкнул сзади в плечо тот же матрос и протянул холодный глиняный кувшин емкостью не меньше литра. Ксения с жадностью отхлебнула и от удовольствия зажмурила глаза. Вино. Ей показалось, что никогда она не пила ничего более приятного. Оторвавшись от горловины, Ксения посмотрела с благодарностью на парня, и спросила, сколько она должна.

– Ничего. Оставь у себя. Плыть далеко.

Почувствовав некоторое облегчение, Ксюша устроилась в один из уголков, который реже посещало солнце, и задремала. Скорее всего, не надолго. Проснулась от шума, топота, музыки… Открыла глаза. Сквозь иллюминаторы видна была пристань, скорее всего, деревенская – знакомой конструкции дощатый настил, и на нем толпу пляшущего в пестрых нарядах люда. Часть из них уже захватила теплоход и выплясывала на палубе. Музыка стала расщепляться на отдельно звучащие инструменты, и в салон, притоптывая, опустился худощавый дядька-скрипач с черными длинными усами в живописном национальном костюме и высокой белой, скорее всего из каракуля, шапке. Он наяривал на скрипке, так что теоретически она должна была рассыпаться, но, видавшая виды, старушка лишь издавала пронзительные, закладывающие уши, залихватские звуки. Барабан ухал и звякал где-то на палубе – видимо, барабанщику с ним в салон было не пролезть. За дедом завалилась пестрая толпа женщин, мужчин, с кувшинами и бутылями. Припевая, они наполняли кружки красным вином, расплескивая его по полу, и совали пассажирам. Сам их вид и напористость не предполагали отказов, и редкие пассажиры, включая подростков, обречено (а некоторые и с удовольствием) отдавались в руки насильников. Ксении тоже пришлось хлебнуть разом пол-литровую меру, причем дядька, всучивший ей посудину, все время приплясывал перед ней бродя блаженным взглядом где-то под потолком… Минут пять, перед Ксюшей солировал и скрипач, совершенно смутив бедняжку, которая не имела представления как себя вести и что делать в этой ситуации. Оплата здесь однозначно не предусматривалась. Тогда она попыталась сделать несколько движений, подражая развеселой толпе. Дед, определенно, остался доволен, осклабился и отстал (наконец-то).

Только после того как осада теплоходика была снята, и он отчалил, Ксения узнала, что деревня провожала односельчанина в армию. Правда самого призывника потеряли где-то по дороге.

В Резину прибыли уже под вечер, но не слишком поздно, чтобы впасть в отчаяние, когда обнаружилось, что на дверной звонок по указанному адресу никто не реагирует. Ксюша позвонила соседям, которые объяснили на картавом русском языке, что хозяева живут летом на даче – в частном сельском доме. Городской автобус немного не доходит до их участка, надо с километр от кольца прогуляться… Ксюша спустилась на площадку первого этажа, нашла почтовый ящик с номером названной ей квартиры. В отверстиях ей удалось разглядеть конверт посланного ими же письма…

Ксюша с улицы осмотрела дом, обыкновенной пятиэтажной конструкции – здесь таких много. Стандартные дворы, только густые темно-зеленые шлейфы винограда у каждого подъезда забиравшиеся кое-где даже под крыши, придавали зданиям своеобразие южного рая. Вечернее солнце уже не терроризировало своими лучами. Еще не завернув за угол дома, чтобы попасть к указанной ей автобусной остановке, Ксюша услышала музыку, в знакомом сочетании инструментов, а когда вышла, увидела огромный брезентовый полог ярко оранжевого цвета с длинными столами под ним и толпой разноцветного люда. Разносчики с кувшинами и бутылями отлавливали случайных прохожих. Гомон, хохот, музыка, вино… Ксюша тотчас дала задний ход и обошла здание с другой стороны, хотя это и удлинило ей путь.

Село было сразу за чертой города, но найти нужный дом оказалось непросто. Улицы были длинными и запутанными, их названия и номера участков вывешены не везде. Дома похожие один на другой, преимущественно одноэтажные, каменные, беловатого цвета. Встречались с очень выразительной отделкой.

Домик родственников, который, наконец, обнаружила Ксюша, был из неприметных белокаменных, низеньких. Это впечатление больше создавалось не фактической высотой сооружения, а из-за того, что дорога пролегала существенно выше участка и к калитке приходилось спускаться на несколько ступеней. Участок был небольшим, огороженным тем же камнем-известняком, из которого сложены и дома. Большую часть территории занимал виноградник другую, меньшую – огород с овощами. На задней границе – два огромных ореховых дерева, а сразу за ними обрыв к быстрому ручью с прозрачной ледяной водой.

В доме две– три обычных комнаты, со стандартной мебелью, и кухня-столовая. Остальные удобства, как и в российских деревнях, в углу участка.

Родственников обнаружилось всего двое – муж и жена. Оба переступили пенсионный порог, хотя, еще задолго до пенсии их избавили от обязанности ходить на работу. Не работать было престижнее, чем работать. И само это слово, означающее занятость в трудовом процессе поблекло перед новым определением – «предпринимательство». Странный период. Предпринимателями, вдруг, оказались все: и инспектора мусорных баков и контролирующие содержимое в карманах прохожих, те, кто выкачивает в своих интересах природные запасы и пенсионеры, выращивающие репу, чтобы не протянуть ноги с голоду… Воров и нищих собрали в одну компанию. Это было первой и обязательной темой при любом застолье. Появление Ксюши явно оживило и обрадовало семейную пару. Супруги сразу же принялись накрывать стол, что не заняло много времени – овощи, фрукты, вино все под рукой. Вино, конечно же домашнее. За столом познакомились толком. Зоя Григорьевна, крупная говорливая женщина и Николай Игнатьевич, небольшой, но крепкий мужичок, существенно реже вступавший в дискуссию, больше занятый повседневными проблемами, не вникавший в политические проблемы. Оба оказались с Новгородчины – когда-то много лет назад соблазнились прелестями южного климата, теперь вросли в эту землю. Детей у них нет, живут друг для друга, но не каждый по себе – подчеркнула хозяйка. Муж неопределенно хмыкнул, прилаживая откуда-то притащенную гармонь.