Млечный Путь, 2012 № 03 (3) - Журнал «Млечный Путь»

корреспонденция… И всё с пометкой «Секретно». Открыв первый из них: монографию под названием «Мифология и обряды тетонского этноса», Юан погрузился в чтение.

И быстро понял, что дела обстоят хуже, чем он думал поначалу. Гораздо хуже.

Спустя сутки Юан вышел на крыльцо больницы. Свет Аэды, отраженный снегом, был почти столь же ярким, как на Эвтерпе. От этого света у Юана даже закружилась голова, и, пошатываясь, он крепче сжал руку Тейры. Последствия голода, переохлаждения, и искаженного Перехода почти миновали после мощной терапии, лишь сломанная лодыжка ещё побаливала. Но внутри чёрным сгустком покоилось нечто, затмевающее все боли и болезни. Ведь их можно было излечить. Изгнать из тела. А то, что Юан прочёл, не покинет его память уже никогда. Он почувствовал почти физическую тяжесть этого нового знания, когда морозный ветер донёс до него сладковатый аромат табака.

— Поздравляю с выпиской. А вам, Тейра, мои поздравления в связи с выздоровлением мужа. Есть минутка? — раздался тихий голос. Силуэт говорившего находился в контражуре, и был почти неразличим, но Юан сразу понял, кто перед ним. Повернувшись к Тейре, он коснулся её щеки.

— Иди. Я догоню.

— Хорошо.

Бросив взгляд на Патриарха, Тейра направилась домой. Снег захрустел под её торопливыми шагами. Как и другие, она немного побаивалась Патриарха, хотя и разделяла всеобщее уважение к нему за огромные заслуги перед колонией.

— Мороз крепчает, — задумчиво прошептал Патриарх и поднес ко рту дымящуюся трубку. Юан ждал, пока Тейра не исчезнет из виду. Наконец она свернула в переулок между баром Мойры и оружейной лавкой.

— Зачем? — прошипел почтмейстер, повернувшись к старику. Патриарх, зажмурившись, с наслаждением выпустил дым сквозь пышные усы. — Зачем нужна была вся эта ложь? Чего ради? — продолжал Юан. Он хотел вцепиться старцу в глотку и душить его, пока… пока…

— Ты поймешь. Со временем ты сможешь понять нас и простить. Мы действовали так, как велело нам время…

— Хватит нести чушь! — взвизгнул Юан. — Вы отправили тысячи людей в место, где жизнь хуже смерти и, оболгав, выставили их кровожадными дикарями, хотя знали, что никаких жертвоприношений, никаких пыток и убийств они не…

— Конечно, нет, — согласился Патриарх, всё еще не оборачиваясь. — Они не были убийцами. На моей памяти, они вообще никого из наших и пальцем не тронули.

Юан на мгновение лишился дара речи. И он вот так вот, спокойно, с улыбочкой, расписывается в собственных злодеяниях?

— Знаю, что ты думаешь, — усмехнулся патриарх, и, наконец, повернулся к Юану лицом. Жесткий, пронзительный взгляд вонзился в него острыми клинками. — Лжецы, убийцы, изуверы, обидели несчастных туземцев. Ты, кстати, наверняка прочитал там, в донесениях, об Эскадроне Смерти и его командире. Его там именуют Чёрный Гриф.

— Кучка убийц, похищавших под покровом ночи детей у наших же колонистов, и расправлявшихся с ними, как будто это дело рук тетонов. Скальпировавших наших крестьян в полях. И даже содравших с одного из них кожу. Интересно, этот очаровательный Чёрный Гриф, это случайно не вы? — процедил почтмейстер. К горлу подступала тошнота: до чего же отвратительно быть одним из тех, кто способен на подобное, и продолжает именовать себя людьми.

— Это был твой отец, — резко сказал Патриарх. У Юана отвисла челюсть. — Да-да, добрый папа-скаут, — продолжал старик. На его лице появилась холодная улыбка, но глаза оставались безжалостными, налитыми сталью. — Или ты думал, в этом участвовал я один? Это было общее решение. Все мы, Первопроходцы, договорились, что нам придется лгать вам, нашим детям и внукам, ради будущего.

— Но зачем?! — вскричал Юан. С крыши больницы, вздымая фонтанчики снега, взлетели потревоженные снегири. — Зачем было так поступать с этими людьми?! Неужели здесь было мало места для всех?!

— А ты посмотри по сторонам, — всё так же тихо и спокойно ответил Патриарх и указал рукой на заснеженные холмы, видневшиеся вдалеке. Там и тут на них чернели прямоугольники домов новой волны переселенцев. Волна застройки уже перекатилась через холмы и пожирала степь. — Уже сейчас на Фронтирии всё меньше свободных наделов. А люди всё прибывают и прибывают. Если бы мы тогда, на заре колонизации, не решили тетонский вопрос, то сейчас мы бы уже голодали. И…

— Я предам это огласке. Люди должны узнать об этом. Нужно… — бормотал Юан.

— Да ну? Что ж, завтра у тебя будет для этого прекрасная возможность, — ответил Патриарх, затягиваясь трубкой. — По случаю сноса старых тотемных столбов тетонов для строительства нового здания школы, мы бы хотели попросить тебя произнести речь. Ты ведь герой колонии, побывавший в Тенебрии, взглянувший в лицо чудовищам и вернувшийся домой живым и в добром душевном здравии. Кому, как не тебе, рассказать людям о необходимости покончить с пережитками кровавого прошлого и наследием этих дикарей.

— Не вам называть их дикарями… — прошептал Юан, но Патриарх продолжал, не обращая внимания на его слова:

— Впрочем, если ты вдруг начнёшь нести какую-то околесицу, то люди могут подумать, что твоё душевное здоровье всё же немного пошатнулось. Знаешь ли, были прецеденты… Кое кого уже спасали «белые люди с бумажными лицами»…

Юан подумал о Полоумном Нагате, и внутри всё похолодело.

— Послушай, сынок, — отечески сказал Патриарх, обняв Юана за плечи. Почтмейстер вздрогнул, но тут же расслабился: старик всё же умел быстро принять облик «доброго дедушки».

— Я вовсе не угрожаю тебе. Да и зачем мне это? На других планетах многие и так подозревают об истинных причинах выселения тетонов. Но у них нет доказательств, а без доказательств любые утверждения голословны. Я не только беспокоюсь о добром имени нашей колонии, о том, чтобы наших детей не клеймили убийцами какие-нибудь лицемеры, вроде этих святош с Ирия. Если ты, член Совета, разгласишь всё это, то всем нам несдобровать. За то, что мы совершили, межпланетные законы наказывают строго, вплоть до зачистки планеты. Все мы, все, кого ты знаешь и любишь, будут изгнаны. И ради чего? Ради кучки несчастных варваров? Их уже не вернуть. Да они, должно быть, и сами не хотят, раз не используют ту яму-Потерну, в которую тебя столк…

— Они знают, что вы… мы… тут же перебьем их, — проговорил Юан, глядя на снег, но Патриарх отмахнулся.

— Юан, я знаю тебя с малых лет. Ты всегда был смышлёным пареньком. Вот и сейчас, прошу тебя, подумай головой. Твой отец любил говорить: разум контролирует тело.

— Всегда, — механически произнёс почтмейстер.

— Отличные слова. И я позволю себе добавить: разум контролирует и сердце. Всегда. По крайней мере, разум взрослого мужчины, который заботится о собственном будущем и о благе общины. Не позволяй чувствам затуманить твой рассудок. Прошлое осталось в прошлом.