Эльф из Преисподней (СИ) - "Lt Colonel"

М?.. Я считаю смертных своими игрушками и ничуть не лучше богов? Ложь и провокация!

Боги в своём высокомерии предпочитали избегать присутствия на материальном плане, а мы обожали бродить по земле и ввязываться во всевозможные переделки.

В общем, я почитывал выбранный на сегодня фолиант, периодически поглядывая на Эллеферию. Она заметила внимание к своей персоне и показательно хмыкнула. Отвернулась от меня и принялась с удвоенной силой обрабатывать Петра, от такого обращения разве что не растаявшего.

Беда богини была в том, что я представлял для неё загадку. Смертный, не находящийся под божественным влиянием, но способный управлять мирозданием? Любопытная Эллеферия непременно пожелает распутать эту мистерию.

Так, шаг за шагом, рано или поздно мы сблизимся. Юная и мёртвая богиня не представляет для меня опасности, а значит можно стать её учителем. С моей помощью она познает некоторые тонкости своей бессмертной природы куда быстрее, чем одна.

А пока стоит сосредоточиться на более насущных вопросах.

Чем больше я читал о дьяволах, тем сильнее подозревал, что они — чья-то неудачная шутка. Во-первых, все дьяволы имели материальные тела. Одна эта привязанность вызывала к ним презрение, а уж то, что тут называли одержимостью — гомерический хохот.

Поскольку дьяволы не могли вселяться в тела жертв, они управляли ими издалека. Простейшее кукловодство, вот чем была их хвалёная одержимость!

Я уж молчу о том, что они действительно не могли благодарить. Даже через жертв, которыми управляли.

А вот что было интересно, так это то, что по предположениям учёных Запределье во множество раз превышало размеры Земли. Более того, согласно рассказам дьяволов, оно представляло собой один из множества перекрёстков, на котором сходились различные измерения.

Означало ли это, что через Запределье реально вернуться в Эфирий? И раз так, выходило, что Мундос был заштатным мирком, оторванным от глобального многомерного сообщества.

С другой стороны, кто в здравом уме поверит дьяволу? Земляне не посещали Запределья, а точнее, никто оттуда ещё не возвращался.

И ни одного упоминания Изнанки. Я думал, что, возможно, её посчитали запретной областью знания и запихнули в один раздел с чернокнижием. Но нет — земляне просто не были в курсе её существования.

Дальше шла классификация дьяволов, даты открытия различных видов, описание контактов с ними, объяснение исходившей от них опасности — ничего особенного.

С гордостью заявляю, что демоны куда изобретательнее. Хотя лично я, в силу присущего исключительно мне милосердия, злодействами не увлекаюсь.

Наконец сладкая парочка освободила помещение. Пётр потопал на занятие, а Эллеферия, закреплённая за брошью, последовала за ним. Но надолго остаться одному мне было не суждено.

В дверь слабо, на грани слышимости постучались.

— Войдите! — крикнул я, продолжая лениво листать страницы.

В комнату, застенчиво озираясь, прокралась Кана. Девчонке и в лучшие времена не хватало уверенности в себе, а сейчас она выглядела так, будто вот-вот грохнется в обморок. Когда же Кана увидела, что здесь никого, кроме меня, нет, к страху её добавилось разочарование.

— Пришла поблагодарить меня за то, что вступился перед Николаем? Раскрыть давно сдерживаемые чувства?

Кана заморгала. Встала посреди комнаты, не понимая, куда приткнуться, затем уселась на краешек кровати Петра.

— Нет… то есть… ты — хороший парень, и спасибо тебе, но…

Её взгляд упорно не сходил с крошечной пентаграммы, начерченной на корешке моей книги. Мои нестандартные увлечения и, чего уж там, предельная серьёзность, с которой я когда-то предложил расплатиться ей телом, пугали бедняжку.

Хотя её вообще много что пугало.

— Ах, моё разбитое сердце… Прихватила бы совок и веник, чтобы убрать с пола осколки.

— Какие осколки? — не поняла Кана; затем, распознав шутку, вежливо улыбнулась, — Если уж говорить о разбитых сердцах… обрати внимание на Софью. Мне кажется, она… иногда она на тебя странно смотрит. Не так, как сестра должна смотреть на брата. И словно бы ревнует… — Тут девушка залилась румянцем, — То есть я, конечно, ничего не предполагаю, однако… может быть, то, что она испытывает к тебе… Если я права… — Она замолчала. Спустя пару вздохов закончила, — Это не моё дело. Извини. Наверное, ты лучше меня знаешь, о чём она думает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не переживай, я не дам её в обиду. А смотрит она на меня так, потому что понимает — лучше брата на всей планете не сыскать. Вот и завёлся у неё комплекс старшего брата, хоть я и младше её на несколько минут.

— Надеюсь, у вас всё будет хорошо.

А меня этот разговор заставил заскучать по своей очаровательной вещи. Как ни крути, когда вещь живая и передвигается самостоятельно, держать её при себе всё время не получается.

Интересно, что заставляет Лютиэну отираться рядом со мной? Сомнительно, чтобы её покорил эльф-недоумок, который семьдесят лет копался в пентаграммах.

Скорее всего, дело в родственных связях. Эльфы и на Мундосе всегда принимают сторону сородичей. А уж на Земле, где сама природа подталкивает к кровосмешению, это принимает совсем уж абсурдные формы.

Опять же, трудно не сжиться с кем-то, с кем провёл бок о бок почти век.

— Я бы хотела кое о чём попросить.

В смущении Кана затеребила край одеяла. Её голос, и без того не слишком-то громкий, упал почти до шёпота.

— Я бы хотела поближе познакомиться с Петром… Если ты не против… Мне сложно приблизиться к нему одной, — выдохнула девушка и закрыла лицо руками. Бушевавший в ней стыд окатил меня сладостной волной.

Сегодняшнее рыцарство оставило в душе робкой серой мышки отчётливый след.

Я мечтательно улыбнулся, представляя, какая драма вскоре развернётся в нашей компании. Страдающий от неразделённой любви Пётр проигнорирует Кану, а та, в свою очередь, будет таскаться за ним, не понимая причин, по которым её отвергают. Может быть, в конце для них всё сложится хорошо; может быть — нет. Но в любом случае я получу причитающиеся мне эмоции.

— Ах вот оно что, — понимающим тоном сказал я, и Кана дёрнулась как от удара.

Её слишком легко выбить из душевного равновесия.

— Разумеется, я помогу тебе, — продолжил я и отложил фолиант. Взял тёплые ладони Каны в свои и с воодушевлением сжал их, — Но моя помощь мало что даст, если ты бросишь попытки, почуяв неудачу. Ты должна стараться, добиваться своего, даже если считаешь, что шансов на победу нет. Понимаешь меня?

Густо покраснев, девушка кивнула. Я ободряюще похлопал её по плечу.

— Не переживай. Дорогу осилит идущий.

— Спасибо… — прошептала она, — Ты и правда… хороший человек.

Кану сильно растрогали мои слова. Она даже зашмыгала носом. Горячая её благодарность мной не усваивалась, и я отстранился, позволяя ей купаться в светлых мечтах.

Вскоре она ушла, лучась наивным счастьем.

День перетекал в вечер. Явился Виктор, и мы с ним скоротали часок за картами. Играл парень ещё хуже обычного, и по обрывочным его фразам я догадался, что он сегодня проигрался в пух и прах. Оттого он нервничал, а это вело к новым поражениям.

— Если с таким настроем сядешь играть с серьёзными людьми, от тебя даже косточек не оставят, — заметил я.

— К дьяволам настрой! И твои советы туда же! — внезапно взорвался Виктор. В его голосе прорезались истеричные нотки. Он забрал колоду и убрался из комнаты.

К его вспышке я отнёсся благосклонно. Смертные — поразительные создания. С ними никогда не заскучаешь.

Дотянувшись до последних крох ярости, что витали в помещении, я вернулся к книге и закончил с ней уже за полночь.

Пятница была целиком посвящена магии. Сперва нас долго потчевали магической теорией. Занудный сухопарый мужчина, назвавшийся Эммануилом, вещал, как важно глубинное понимание процессов, творившихся при произнесении заклинания.

При каждом шаге наставника буйная грива его волос похлопывала по плечам, щедро осыпая их перхотью. Лошадиные черты лица учителя тоже не располагали к доверию, а его исключительная уверенность в собственных словах немало раздражала.