Свой человек на небесах - Евфимия Пащенко

— Возможно, они просто живут на другом конце города и не успевают приехать на службу, — предположила Нина. Хотя гораздо более вероятной ей казалась другая версия: детей отца Николая уже нет в живых, а его внуки, подобно многим современным людям, далеки от веры. За дедовой могилой следят, но в храм не ходят. Просто и понятно. Это отцу Александру везде мерещатся тайны и загадки. А на самом деле все вполне объяснимо. Как говорится, «элементарно, Ватсон!».

— Батюшка, а Вы не могли бы разыскать родственников отца Николая? — попросила она. — У Вас же везде столько знакомых!

— Постараюсь, — ответил отец Александр, — И, как найду, сразу позвоню Вам. Но все-таки это очень странно…

* * *

Сразу после этого разговора Нина Сергеевна села писать статью об отце Николае. Название она придумала сразу: «Несгибаемый исповедник». Первые два абзаца тоже дались ей без труда:

«На старом городском кладбище, в дальнем его углу, среди заброшенных могил похоронен бывший настоятель здешнего Успенского храма, протоиерей Николай Попов. Судьба этого человека — яркое свидетельство непоколебимого стояния за Православную веру.

Я стою перед его могилой. Читаю надпись на надгробии: «… Суди меня не по грехам моим, а по милосердию Твоему». И беседую со старой прихожанкой Успенского храма, которая рассказывает мне о старце Николае…»

Нина перечитала написанное. Казалось бы, все вполне красиво и благочестиво. Но все-таки — почему отец Николай похоронен не возле одной из церковных стен, а где-то на краю кладбища? А ведь перед тем, как отправиться домой, Нина обошла вокруг Успенского храма и за его алтарем увидела несколько священнических надгробий. В том числе — могилу некоего диакона Исидора Марецкого, умершего в том же самом году, что и отец Николай. Почему дьякону нашлось место возле Успенского храма, а вот его настоятелю — нет? Почему?

Похоже, единственными, кто мог бы пролить свет на эту тайну, были лишь родственники покойного протоиерея. Дай Бог, чтобы отец Александр поскорее разыскал их!

* * *

Однако время шло, а отец Александр словно в воду канул. Прождав без толку две недели, Нина сама позвонила ему:

— Здравствуйте, отец Александр! Это я, Нина Сергеевна. Благословите!

— Бог благословит! — послышалось из телефонной трубки. — Ну, что у Вас нового? Написали статью?

Нина опешила. Он что, шутит? Это он должен рассказать ей, что у него нового! Точнее, чем кончились его поиски родственников отца Николая Попова? Хотя, возможно, отец Александр за делами просто-напросто забыл о своем обещании. Что ж, в таком случае стоит напомнить ему об этом. Ведь ей вряд ли удастся написать хорошую статью о старце Николае без воспоминаний его родных.

— Батюшка, а Вам удалось что-нибудь выяснить насчет родственников отца Николая? — вопросом на вопрос ответила Нина Сергеевна.

— А-а, вот Вы о чем… — эхом откликнулся священник. — Да, я их нашел. Только, боюсь, от этого не выйдет толку…

— Почему?

— Видите ли, Нина Сергеевна, из детей отца Николая в живых остались двое: сын Владимир и дочь Анна. Мне нашли их адреса и телефоны. Между прочим, Владимир Николаевич — врач, бывший военный. Он заведовал неврологическим отделением в здешней поликлинике, но лет пять тому назад вышел на пенсию. Анна, старшая дочь отца Николая, по мужу Чупрова, была портнихой в одном из городских ателье. Вроде бы ее покойный муж даже работал когда-то в Успенской церкви. И вот надумал я с ними сам побеседовать. Думал: не все же Вам поручать, надо и самому что-то сделать. Хотел как лучше, а вышло хуже некуда. Сначала я позвонил Владимиру Николаевичу. Но оказалось, что он уехал куда-то в область и вернется только через пару недель. Тогда я позвонил дочери отца Николая. Только разговор наш получился очень странным. Разумеется, я ей представился. Вот, мол, я — настоятель храма, возле которого Ваш отец похоронен. Сейчас мы собираем о нем сведения. И потому не могли бы Вы, уважаемая Анна Николаевна… А она мне в ответ с такой, знаете ли, ледяной вежливостью, под которой лавой ярость клокочет: «Вот, значит, как! Докапываетесь… Только ничего я вам не расскажу. Оставьте хоть мертвых в покое». И бросила трубку. Ну и как Вам это, Нина Сергеевна? После столь суровой отповеди я просто не решился снова позвонить сыну отца Николая. Может, лучше Вы это сделаете? Вы ведь так хорошо умеете находить общий язык с людьми… Вот, запишите-ка его телефон. Записали? Да-да, все правильно. А после того, как поговорите с ним, позвоните мне. Ну, Бог в помощь!

Поистине, вся эта история со старцем Николаем прямо-таки на глазах обрастала тайнами и загадками. И вот теперь прибавилась еще одна: почему дочь покойного протоиерея наотрез отказалась рассказать о нем? И что скрывается за ее словами «докапываетесь»? Некое внутреннее чутье подсказывало Нине: именно в этой, сгоряча брошенной фразе скрыт ключ от всех загадок, связанных с личностью старца Николая.

И все-таки Нине не под силу воспользоваться этим ключом… если только ей не поможет сын отца Николая. Но согласится ли он это сделать?

* * *

Не сразу Нина решилась позвонить Владимиру Попову. Однако присущее ей любопытство все-таки взяло верх. Вдобавок, ожидание «у моря погоды» было совершенно бессмысленным: все зависит не от того, когда она позвонит сыну отца Николая, а от того, согласится ли он говорить с ней. Придя к такому выводу, Нина уселась у телефона, набрала номер и стала с волнением вслушиваться в доносившиеся из трубки длинные гудки.

— Здравствуйте, — сказала она, когда на противоположном конце провода кто-по поднял трубку, — Меня зовут Нина Сергеевна. Я хотела бы поговорить с Владимиром Николаевичем Поповым.

— Здравствуйте, — послышался в ответ мягкий голос пожилого мужчины. И Нина поняла — сейчас с ней говорит как раз тот человек, который ей нужен. — А по какому поводу Вы мне звоните?

Что же ему ответить? Сказать, что она звонит по поручению настоятеля Успенского храма? И, возможно, получить от него в ответ столь же резкую отповедь, как та, которую получил от его старшей сестры отец Александр? Нет, надо попробовать другой подход. А что, если обратиться к нему как к коллеге? Иначе говоря, как врач к врачу. Может, тогда он согласится поговорить с ней?

— Видите ли, уважаемый Владимир Николаевич, я — врач-невролог… — Нина старалась унять предательскую дрожь в голосе. — Не могли бы Вы помочь мне в одном деле?

— Но чем я могу Вам помочь, коллега? — удивленно спросил старый врач. — Ведь я уже шестой год не работаю. Впрочем, скажите, что Вам нужно? Чем смогу, помогу.

— Вы… не могли бы рассказать мне о Вашем отце, старце Николае Попове! — со смелостью отчаяния выпалила Нина Сергеевна.

Ответом ей было молчание. Нина в растерянности вертела в руках телефонную трубку, из которой не доносилось ни звука. Что случилось? Оборвалась связь? Нет. Тогда почему же этот человек молчит? Что за загадки скрыты в прошлом старца Николая, если его дети упорно отказываются рассказать о нем? Может, они чего-то боятся? Но ведь гонения на веру давным-давно миновали… И сейчас уже незачем опасаться или стыдиться родства со священником. Скорее, им стоило бы гордиться, что их отец был старцем, пострадавшим за Христа. Почему же они молчат?

В этот миг из телефонной трубки раздался спокойный голос Владимира Николаевича:

— Хорошо. Я расскажу Вам о своем отце. Когда Вы сможете ко мне приехать? Чем раньше, тем лучше? А если завтра вечером, в пять часов? Что ж, тогда записывайте адрес: улица Логинова, 74, восьмая квартира. Я жду Вас. До свидания, коллега.

* * *

Владимир Николаевич Попов жил в самом центре Михайловска, в том районе, который во оны времена назывался «военным городком» или просто «городком». Сейчас это название как нельзя лучше подходило к кучке покосившихся деревянных «двухэтажек», со всех сторон окруженных высотными домами, словно людской городок, осажденный могучими великанами, готовыми вот-вот стереть его с лица земли. Впрочем, в квартире Михаила Попова было настолько спокойно и мирно, словно старый деревянный дом, где он жил, был незыблемой твердыней. Шкаф, битком набитый книгами, в углу — образ Божией Матери Казанской, на стенах — несколько писанных маслом картин с сельскими пейзажами, а также — часы в резном деревянном футляре, показывавшие не только время, но в придачу день, месяц и год. Никогда прежде Нине не доводилось видеть подобных, явно очень старых, часов. Еще был сервант с фарфором, среди которого Нине бросилась в глаза статуэтка крестьянского мальчика в тулупе и валенках, с книгами под мышкой. На подоконнике — горшки с цветами, один из которых поднимался вверх по самодельной деревянной лесенке. Нина припомнила его название: «дружная семейка» и улыбнулась: точно такой же цветок когда-то был у ее бабушки…