Карнавал страха - Дж. Кинг

Когда ему на спину обрушился второй удар, он снова закричал. За ним последовали третий и четвертый.

– Это я! Я – Кролик связанные уши… Тидхэр!

Сквозь собственные всхлипывания он услышал лай собак.

Собаки лаяли в здании Совета, а он был среди них. Лай и рычание заполняли сырые своды, своды, наполненные картинками. Слабый и связанный мальчик сидел на стуле с высокой спинкой. Руки были привязаны к подлокотникам, голова к спинке, а шарф, продетый под подбородком, был завязан высоко на затылке, как уши зайца.

Теперь у мальчика Френсиса было еще одно имя – Обливиос или Обливион? Какое это имело значение? Он попытался вытянуть ноги и достать ими до полу. Рядом с ним сидел высокий и серьезный человек с лысой яйцевидной головой. В другом конце комнаты сидели его родители. У них были черные влажные глаза, обведенные темными кругами.

Они были не самыми плохими родитеВ переводе с английского означает – преданный забвению или незамечающий, лями. Неплохими, когда были трезвыми. Они не понимали сказок и историй, которые он читал, потому что в них сидели гнев и страх. Они просто не понимали. Вот и все. И теперь Обливиону было жаль, что жандармы все-таки пришли и что прибежавшие собаки прекратили избиение. Зеленые слезы катились по его щекам, и там, где они падали, из каменного пола вырастали черные розы.

Альковы в зале тоже были полны черными розами – там сидели советники Л'Мораи.

– Все встаньте и внимание! – провозгласил голос секретаря. Скамейки и стулья скрипнули, люди встали. Обливион заметил, как лысый кивнул, тогда мальчик сполз со стула и встал на холодном каменном полу.

– Начинается суд над Френсисом Кианту, который обвиняется в злостном неповиновении родителям и в том, что часто прятался, чтобы избежать наказания. Обвинители стоят сейчас справа и слева от меня, это Филипп и Маргори Кианту, сыровары, родители непокорного ребенка. И сейчас, согласно принятой процедуре суда, я хочу спросить добрых жителей Л'Мораи, которым известны поступки и проступки этого мальчика.

– Виновен! – раздался вопль толпы.

– Так и запишем, – объявил лысый человек. – Объявляю, что Френсис Кианту будет превращен в человека-великана, который уже никогда и нигде не сможет спрятаться.

Глава 11

Мария не разбудила Гермоса, для того чтобы он продолжал дежурство. И некто специально приходил ночью, чтобы убедиться, что она не сможет этого сделать.

Молодая женщина очнулась от ноющей головной боли. Она приподнялась, чтобы встать с кровати, но не смогла этого сделать – руки и ноги не слушались. Они онемели, потому что были крепко связаны веревками, кисти и ступни совершенно потеряли чувствительность. Через несколько секунд Мария поняла, что лежит не на простынях собственной кровати, а на пыльном и истертом полу.

– Гермос? – прошептала она испуганно. Отзвук собственного голоса сказал ей, что она все еще в собственном вагончике. По запаху она чувствовала, что и великан тоже тут. – Гермос? – повторила она увереннее.

Из угла раздался протяжный стон.

Мария с трудом села. – Гермос!

Великан зашевелился, тяжело вздыхая и постанывая.

– Что такое? – удивленно протянул он, пытаясь выпутаться из стягивающих тело веревок.

– Кто-то связал нас, – объяснила Мария, вставая на колени. – Оглянись – тут никого нет?

Гермос расправил затекшие руки и ноги и оглядел тесное пространство вокруг себя. В вагончике, кроме них, никого не было. Да и вообще комната казалась странно нетронутой, точно такой же, как они оставили ее накануне ночью, погрузившись в беспокойный сон. Даже дверь была по-прежнему заперта. Единственное, что было новым, – солнечный свет, который пробивался сквозь мутные стекла окон.

– Никого нет. Дверь заперта.

Мария попыталась встать. Стоя на коленях, она оперлась о стул и, оттолкнувшись от него, наконец поднялась. После нескольких неуверенных шагов она оказалась возле сидящего на полу великана. Слабая улыбка победы искривила ее губы.

– Ну вот, кажется, ожила.

– пробормотала она.

– Убери ноги, я хочу пройти, – обратилась она к великану.

– Куда ты идешь? – спросил Гермос, подтягивая к себе непослушные связанные ноги.

Мария двинулась к кровати.

– Под матрасом у меня лежат кинжалы, – объяснила она, останавливаясь возле постели и ощупывая рукой деревянную раму, на которой лежал тонкий матрас. – Ага! – гордо провозгласила она, доставая оттуда набор ножей, которые она использовала на выступлениях.

– Кто это сделал? – вслух удивился Гермос.

– Ты сказал, что дверь заперта. Окна тоже, я проверяла, – сказала Мария, садясь на кровать и доставая один из ножей из связки. – Значит, у кого-то был ключ и к тому же сонный порошок. Наверное, это Кукольник.

– Да, – согласился Гермос, со страхом вглядываясь в дверь.

Мария разрезала последние путы, мешавшие свободному движению ее рук.

– А почему он просто не убил нас? – удивился великан.

– Почему?

– повторила Мария.

– Не знаю. За две недели здесь произошло уже четыре убийства, и я не вижу никаких причин, почему не увеличить это число до шести. Нам подсунули человека, который казался виновным – отрезанный палец, шрам на спине, – все улики налицо. Я боюсь, Гермос. Как нам бороться с таким могучим врагом?

Гермос тяжело встал, опираясь на стол, и прислонился к стене, выглядывая в окно. За ним отчетливо виднелся актерский квартал, дальше – аллеи и павильоны Карнавала, а за оградой расстилалась золотая равнина, поблескивающая под веселым утренним солнцем.

– Надо бежать, – пробормотал он в отчаянии.

Мария перестала растирать руки, и выражение ее лица смягчилось.

– Да, – грустно выдохнула она. – Да. Надо бежать.

– Куда?

– Не знаю, – ответила она. – Прочь. Бежать как можно дальше от Карнавала. Бежать туда, где нас не поймают жандармы. Ведь если они еще раз встретят нас за оградой, то непременно убьют. – Но как мы возьмем всех с собой?

– Всех? – переспросила слепая.

– Ну да… Карнавал.

– Нет, мы не можем, – отозвалась она. – Это будем только ты и я.

– Но убийства не прекратятся.

– Да, ты прав, – после короткого раздумья согласилась она.

Сейчас Мария наклонилась вниз, стараясь разрезать веревки, опутывавшие ее ноги. Водопад черных как смоль волос закрыл ее своей блестящей волной. Великан не мог оторвать глаз от этого прекрасного зрелища.

– Знаешь, это будет нехорошо с нашей стороны просто убежать прочь, бросив всех друзей здесь одних на произвол судьбы, – продолжила Мария, поднимаясь. – В конечном итоге мы единственные, кто все знает. Тот, кто связал нас, хотел напугать, чтобы мы молчали. Или заставить из страха бежать прочь. Мы не позволим ему этого сделать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});