Карнавал страха - Дж. Кинг

Снова вздохнув, она начала массировать колени и икры. Гермос не отрываясь смотрел на женщину, прикусив нижнюю губу желтыми кривыми зубами. Мария выпрямилась и повернулась к великану, потом опустилась возле него на колени, не выпуская из рук ножа.

– Где твои руки?

– Они связаны сзади, – ответил Гермос, отделяясь от стены. Он все еще смотрел в ее невидящие глаза.

Мария приблизилась к нему, на ощупь нашла его руки, несколько раз пробежала хрупкими пальцами по крепким веревкам, отыскивая место, где их можно было разрезать, не причинив вреда великану, и принялась за дело.

Гермос спокойно стоял, пока она работала. Ее легкое дыхание касалось его плеча. Наконец веревка поддалась, он со стоном вытянул руку, к которой медленно возвращалось кровообращение.

Мария села на колени у его ног.

– Пусть твои руки отдохнут, а я освобожу ногу.

Гермос осторожно подвинул ей связанные костлявые ноги. Она ощупала веревки, а он не отрываясь смотрел на ее красивый затылок, на черные волосы, тонкую изящную шею. Вдруг лицо великана потемнело. Он заметил какое-то темное пятно у самой линии волос женщины. Рядом с ним была красная татуировка, которую они обнаружили раньше. Дрожащими руками Гермос поднял Марию к себе и прижал ее красивую голову к своей впалой груди.

– Что ты делаешь? – запротестовала она, пытаясь вырваться.

– Подожди, – попросил он, но и тихий голос великана заставил стены вагончика дрожать. Его костлявые пальцы развели в стороны кудрявые блестящие волосы, и он уставился на ее затылок.

Это была татуировка. Вторая татуировка.

Теперь Гермос смог рассмотреть знак. Из центра темного круга разбегались лучи, подобные лучам солнца, и там же была изображена маленькая фигурка зайца со связанными ушами.

– Пусти, – потребовала Мария, вырываясь. Она села подальше от него, лицо слепой покраснело от гнева и напряжения. – Никогда так больше не делай.

Гермос внимательно посмотрел на нее, уже ощупывая рукой собственный затылок. Пальцы снова нашли вторую отметку.

– Нас заклеймили, – сообщил он. – Снова заклеймили.

Мария широко открыла глаза от изумления и тоже стала щупать шею.

– Снова? И что это за татуировка?

– Она черная, – пробормотал Гермос, от страха у него почти стучали зубы. – Кролик со связанными ушами.

– О нет! – выдохнула Мария, в изнеможении опускаясь на пол. Кролик… Кролик связанные уши.

Тидхэр.

– с ужасом прошептал Гермос. – Пометка смерти. Мария задрожала.

– Убийца усыпил нас, а потом поставил свое клеймо.

– Надо бежать, – неожиданно решительно повторил Гермос. – Помоги мне освободиться.

Мария разрезала веревки, связывавшие его ноги.

– Да, надо бежать. Нам всем надо бежать.

***

Когда слепая закончила свою страстную речь, Вэлор решительно кивнул рыжей шевелюрой. Он перевел глаза со слепой и великана на своих собратьев-карликов. Их было человек двадцать – артистов, пришедших в кладовую выслушать «важную новость» Марии.

Впрочем, остальные, в отличие от Вэлора, не были так потрясены. Рядом с рыжим сидели Большой мальчик и Клэтч. Клэтч нахмурился, скрестив руки на груди. Как обычно, на нем было надет ярко-красный костюмчик, чтобы его было хорошо видно в любом уголке Карнавала. Клэтч – друг Большого мальчика – широко открыл глаза, ничем другим он, казалось, не мог выразить своих чувств – он почти никогда разговаривал.

– Ну же, – потребовал Вэлор, поворачиваясь к ним, сжав свои детские ручки в кулачки. – Я же знаю, что вы были на кладбище. Вы видели, как хоронили Моркасла. Вы видели и другие могильные холмики.

– Д…, д…, да, – ответил длинноносый карлик, сидевший на груде деревянных ящиков. Сорвав с головы зеленую шляпу, он поклонился Марии. – П…, п…, прошу п…, п…, прощения, м…, миледи, но я в…, видел…, с…, сотни холмиков, но ни одного т…, т…, тела.

– Конечно, ведь убитые похоронены в могилах! – воскликнул Вэлор, который был тайным обожателем Марии, а потому сомнения друзей заставили его покраснеть от стыда и негодования. Он топнул ногой и крикнул:

– Они бы похоронили и Моркасла тайно, как остальных, если бы он не был убит прямо у нас на глазах!

– Это было не убийство, а несчастный случай, – оборвал его Большой мальчик. Клэтч кивнул в знак согласия, а Большой мальчик еще раз повторил:

– да, несчастный случай.

– Четвертый несчастный случай за две недели? – спросила Мария. – И лес полон еще двумя или тремя сотнями тел артистов, погибших во время несчастных случаев? Говорю вам, Кукольник убивает нас одного за другим. Так будет продолжаться всегда.

– Почему бы вам просто не покинуть Карнавал? – спросил карлик по имени Борис. Он сидел откинувшись на мешок с зерном, перебирая узловатыми пальцами длинную белую бороду.

– Как так? – возразил Вэлор. – Вспомните, еще никому не удалось покинуть Карнавал живым. Вспомните Толстяков и Месье Р. Помните Билли и человека-козла? Они вовсе не уехали по доброй воле, как говорил нам все эти годы Кукольник, они погребены в лесу, покоятся в земле, убитые чьей-то жестокой рукой.

– Откуда ты знаешь? – нажимал Большой мальчик. Клэтч согласно кивал другу.

– И на сцене Панола и Банола висела табличка «Уехали на другой Карнавал», – напомнила Мария. – Они повесили ее уже после того, как мы нашли тела убитых.

– Но ты говоришь, что Кукольник не просто убивает нас, – продолжал Большой мальчик, – ты говоришь, что это он превратил нас в уродов. Ты говоришь, что все мы из города, что мы были нормальными – высокими, здоровыми, обыкновенными людьми. И ты видела, да, Мария? А ты был низеньким, да, великан? – Когда друг закончил язвительную речь, Клэтч рассмеялся, если это можно было назвать смехом.

Черты лица Марии стали жестче.

– Твое имя тоже было в той книге, Большой мальчик.

Испуганный ропот пробежал по толпе артистов. Гермос послал Марии длинный взгляд.

Слепая успокоительно погладила его по руке.

Большой мальчик покраснел от напряжения.

– Мое имя? – повторил он. – Хорошо! И как же меня звали, когда я жил в Л'Мораи?

– Тебя звали Пьер Ремрой. Ты был торговцем рыбой, который обманывал покупателей, – сразу ответила Мария.

Большой мальчик широко открыл рот, но не смог издать ни звука.

– А если каждый из вас проверит затылки друзей, то найдет там маленькую татуировку, изображающую пронзенную копьем лошадь, – продолжала Мария. – Это клеймо, которое поставил всем нам Кукольник, отметка о том, что мы все превращены в уродов.

В ответ на ее слова раздался шум и шорох, все карлики стали разглядывать шеи и затылки друг друга. Через несколько секунд раздались крики удивления.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});