Отогрей моё сердце - Люсинда Миллер

усиливалась, а наоборот, приглушалась.

- Есения…, я боюсь услышать от тебя то, что расколет мое сердце… Оно только начало оттаивать рядом с тобою…, но, если я тебе противен, и ты устала терпеть мои ласки, лучше скажи прямо. Я отстану и уйду, но насильно принуждать не стану. Я все понимаю…, ты молодая и вольна выбирать себе сама мужчину… и… не метиса, - с горечью произнес последнее слово.

Есения резко повернулась и уставилась на Архипа. Он не в силах видеть в ее глазах неприязнь, опустил взгляд. Расстегнул куртку и, отойдя от нее, сел на пуфик. Опираясь локтями о колени, смотрел перед собой и весь его вид так разнился с тем властным и самоуверенным мужчиной, успешным бизнесменом-миллионером, что знала Есения и теперь не верила глазам. Будто это его брат-близнец. Таким потерянным он предстал перед ней впервые.

"Неужели он решил, что я его бросила?! И из-за чего? То, что он наполовину якут? Бред…, не может Архип так он думать".

- Архип…, я должна тебе кое-что сказать…

Тукаев вскинул голову и с надеждой уставился на любимую. Боль и растерянность проступили в глазах, но он, сохраняя достоинство, не отводя взгляда, ждал…

- Я беременна. Срок: пять недель, - выпалила на одном дыхании.

Прислонилась к стенке, опустив руки, ждала его реакцию. Но Тукаев будто бы не расслышал, непонимающе смотрел на Есению. Потом моргнул и отвел взгляд.

- Пять недель…, пять недель…, - повторил словно робот и снова поднял взгляд уже более осмысленно всматриваясь в ее лицо.

- Прости…, - сглотнула и опустила взгляд на его грудь, не в силах вынести его недовольство от случившегося. – Я не планировала от тебя ребенка…, не хотела, чтобы так случилось. И сейчас не знаю, что делать, - вновь взглянула на Архипа. – Мы должны вдвоем решить этот вопрос…, наверное. Я не знаю…, - и закрыла ладонями лицо, сдерживая рыдания.

Архипа раздирали противоречивые чувства: безумная радость, долгожданный ребенок и страх быть отвергнутым, лишенным его. Он поднялся, скинул на пуф куртку и приблизился к Есении.

- Ты плачешь…, - отнял ее руки от лица. – Ненавидишь меня?

Девушка, закрыв глаза, помахала головой, отрицая. А он, взяв ее лицо в чашу ладоней, заставил посмотреть на себя.

- Не хочешь ребенка? Скажи честно.

- Хочу или не хочу…, сейчас уже поздно задавать этот вопрос, - послала покорный взгляд. – Он уже есть и.., - вздохнула, - нам надо решить, что с этим делать. Если ты попросишь сделать аборт, то…

Архип резко оборвал ее речь:

- Замолчи! Я никогда так не скажу. Я всегда хотел детей, - сыпал признания, не сводя с нее глаз. – Захочешь ли ты сама его от сахаляра?

Его вопросительный и ее недоумевающий взгляды столкнулись и замерли. Каждый шумно дышал, возбужденно, нервно вибрируя телом.

Мгновение и звук мелодии телефона смел таинство обмена энергетикой. Тукаев выругался и дернулся к карману куртки. Есения поспешила исчезнуть в ванной комнате.

Они благодарили звонившего за передышку, за время, дающего для осознания новости.

Глава 40

Собирайся

Тукаев отвлекся от новости разговорами о работе, зависая на двадцать минут с решением насущных дел. А завершив разговор, вышел на лоджию выкурить сигарету. Когда вернулся, то, увидев Есению, проговорил:

- Собери вещи себе и Вере. Поедем ко мне.

- Но зачем, Архип? – сопротивлялась. – Я сегодня не могу, завтра на работу, Вере в сад…, - смолкла, не договорив под его властным взглядом.

- Дома у меня поговорим, - произнёс с нажимом. – Мне надо отъехать, через пару часов вернусь. Тебя заберу и дочь из сада. Будь готова, - и, не добавляя больше, накинув куртку, вышел из квартиры.

- Командир! – крикнула ему вслед, но Тукаев уже не слышал, сбегая по ступенькам вниз.

Не смотря на возмущение его властностью, покорно собрала необходимое на ночь, не забыв прихватить и енота в сумку. Вера теперь засыпала только с ним.

Через два часа Архип, как и обещал, вернулся и забрал Есению из дома, по пути заехав за Верой. Девочка, увидев знакомую машину, обрадовалась.

- Мамочка, а дядя Архип нас в кафе опять повезёт?

- Не думаю, что дело дойдет до кафе. Сегодня только вторник, а все развлечения у нас в выходные дни, - открыла дверь салона подсаживая дочь на сиденье, захлопнув дверцу, села рядом с водителем.

- Привет, голубоглазая, - повернулся к девочке Тукаев, послав самую добрую улыбку. – Ночевать ко мне поедешь?

- Я буду спать на вашей большой кровати с мамой? – просияла девчушка.

- На счет с мамой не знаю, - тут он повернул голову и взглянул в лицо Есении. - Но что на широкой постели обещаю.

Обещая самой маме сказанным, что планы у него на нее большие. Есения отвернулась и уставилась в лобовое стекло.

***

Дома у Архипа они вели нейтрально, не выдавая обуревающих чувств, будто и не случилось разговора накануне. Терпеливо ждали часа, когда останутся одни. Поужинав и поиграв с девочкой в разные игры, посмотрев мультфильмы и обсудив персонажей, уложили Веру спать на большую кровать. Еноту Вера очень обрадовалась, кутая игрушку в одеяло.

- Мама, иди уже, дядя Архип тебя ждет, - провожала. – Мы с Еноткой не заскучаем.

Есения чуть не расплакалась от серьезного тона дочери. Девочка взрослела на глазах. Обещать, что скоро вернется, не стала. Слишком серьезный разговор предстоял. Поцеловав дочь в носик и туда же игрушку, вышла из спальни.

Архип разложил диван и полулежал на подушке, читая планшет. При появлении Есении на пороге, закрыл его и отложил на тумбочку. Окинул вошедшую тягучим взглядом.

- Останешься со мной?

- На всю ночь?

- На всю ночь.

- Если ты хочешь…

- Очень хочу. Иди сюда, - похлопал рядом с собою, приглашая, с ожиданием вглядываясь в силуэт девушки.

Есения разделась перед его пристальным взглядом. Оставшись в трусиках и майке, прошла до дивана, опустив колена на матрас, подползла ближе и забралась под одеяло.

Тукаев повернулся на бок и, подперев голову рукой, уставился в ее лицо. Есения лежала на спине, укрывшись по грудь, потом повернула голову, встретившись с черными глазами. Несколько долгих секунд смотрели друг на друга. Архип отвел взгляд первым, опустив его на грудь. Потянув одеяло вниз, обнажил плоский живот, прикрытый трикотажем и, чуть помедлив, накрыл ладонью.

- Не могу поверить, что здесь растет мой ребенок. Это так необычно. Из ничего и человек.

- Ну прям так уж и из ничего, - поддела его Есения. – Или ты забыл, как кончал в меня? – добавила раздражённо.

- Очень хотелось наполнить твой сосуд семенем. Я об этом еще в поезде подумал, глядя на тебя как на мать.

Есения