Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Спасая дарвинизм от «кошмара Дженкина», генетика по мере становления своих специфических методов и теорий стала оплотом резкой критики дарвиновского учения. Источником антидарвиновского направления в генетике стала, прежде всего, теория мутаций. Её зачинатель Гуго де Фриз пытался обосновать собственную теорию видообразования, в соответствии с которой эволюция сводилась к простому образованию мутаций. В результате подвергалась решительному опровержению роль естественного отбора в качестве главного фактора эволюции.

Вводя это понятие и переоткрыв законы Менделя, де Фриз противопоставил теорию мутаций дарвиновскому учению, поскольку он был уверен, что виды образуются посредством мутаций в готовом виде, без всякого естественного отбора, борьбы за существование, переживания наиболее приспособленных и прочих теоретических конструкций дарвиновской теории эволюции.

Свою научную деятельность де Фриз начал ещё в 80-е годы XX века, когда усилия учёных-эволюционистов обратились к исследованию механизмов наследственности. Эти усилия были ответом на вызов Дарвина, вынужденного констатировать, что созданная им теория эволюции постоянно наталкивается на глубочайшее незнание законов наследственности.

Дарвин сделал попытку хоть как-то рассеять мрак, окутывавший эту тайну природы. Для этого он предложил чисто умозрительную гипотезу пангенезиса, согласно которой мельчайшие частицы, названные им геммулами, перетекают с потоком крови от соматических клеток к половым, неся в себе сведения о состоянии организма. Этой гипотезой Дарвин пытался подкрепить заимствованный им у Ламарка тезис о наследовании приобретенных признаков.

Затем эстафету Дарвина подхватил Вейсман, который, желая быть большим дарвинистом, чем сам Дарвин, стал в то же время настойчиво продвигать также не менее умозрительную теоретическую конструкцию, построенную на отрицании любой возможности наследования приобретенных в течение жизни свойств.

В это же время ламаркист Негели издал объемную монографию, в которой огромным множеством примеров пытался подтвердить ещё более умозрительную теорию, построенную на убеждении в существовании некоей внутренней силы, которая направляет наследственные изменения.

Что касается де Фриза, то он начинал как продолжатель Дарвина, опубликовав книгу о пангенезисе. Однако, продолжая тему Дарвина, де Фриз отказывается от его идеи и предлагает ей на смену идею внутриклеточного пангенезиса. Суть этой идеи заключалась в предположении о существовании в клетках особых частиц – пангенов, которые обусловливают наследственные свойства каждого организма.

Фактически пангены рассматриваются де Фризом как своеобразные атомы наследственности, неделимые единицы, взаимосвязи которых подобны взаимосвязям атомов материи, определяющих свойства макроскопических тел. Опираясь на эту аналогию точно так же, как Дарвин опирался на аналогию естественного отбора с искусственным, де Фриз приходит к выводам, не менее важным для формирования генетики, чем выводы Вейсмана.

Пангены де Фриза после отбрасывания частицы «пан», обозначающей всеобщность распространения данного явления в живой природе, стали называться генами, а наука о них получила название генетики. Опираясь на гипотезу пангенов, де Фриз выделяет два типа изменчивости – флуктуацию и мутацию.

Флуктуирующая изменчивость возникает вследствие формирования различных вариантов группировки и взаимодействия пангенов, которые сами по себе остаются абсолютно неизменными, как и подобает атомам наследственности. Этому типу изменчивости он противопоставляет альтернативный тип – видообразовательный, который позднее получил у де Фриза название мутационного.

В отличие от концепции пангенов, мутационная теория де Фриза опиралась не на умозрительные размышления, а на длительную серию экспериментов. Объектом этих экспериментов стало удивительное растение – энотера Ламарка, или ослинник. Это растение, названное в честь первооткрывателя наиболее ранней эволюционной теории, было использовано для экспериментов, направленных на опровержение теорий и Ламарка, и Дарвина. Эксперимент де Фриза был начат в 1886 г. в его опытном саду, где он высадил девять приобретенных им экземпляров этого растения. Через два года он развёл популяцию энотер, включавшую уже 15 тысяч растений, из которых только десять растений обладали резкими отклонениями от строения и размеров обычных энотер.

Эти форму с отклонениями де Фриз назвал мутациями и стал давать им особые наименования, как если бы это были новые виды. Среди них он выделил карликовую энотеру, гигантскую и т. д. К 1900 г., т. е. через 14 лет после начала эксперимента, де Фриз проследил развитие семи последовательных поколений ламарковской энотеры, включавших 53 000 растений, из которых разнородными мутациями было охвачено около 800 экземпляров.

На материале этих многолетних опытов де Фриз стремился придать доказательную силу своим весьма сомнительным представлениям об эволюции. Основные научные сочинения де Фриза издаются уже в XX веке. В 1901 г. выходит из печати первый том книги «Мутационная теория», в 1903 г. – её второй том. В 1904 г. публикуется работа «Виды и разновидности и их происхождение путём мутаций», а в 1913 г. – «Групповое видообразование».

В этих работах содержится резкое противопоставление мутационной теории дарвиновской теории естественного отбора, а фризовского сальтационизма – дарвиновскому градуализму. Подобно ламаркистам, де Фриз признавал лишь второстепенную, подчинённую роль отбора в эволюции: по его мнению, отбор влияет лишь на обычную флуктуационную индивидуальную изменчивость и не играет никакой роли в видообразовательном процессе.

Видообразовательная изменчивость, по Фризу, является по своему единственному источнику мутационной. Мутации порождают новые виды внезапно, сразу, без всякой подготовки и без переходов, они представляют собой скачкообразные, крупномасштабные, не подготовленные предшествующей эволюцией изменения. Мутационная теория эволюции де Фриза является, таким образом, по существу, антиэволюционной, единственным фактором и источником эволюционных преобразований в ней признаются большие скачки, предопределяемые мгновенными перестройками структур наследственности.

В этом отношении мутационная теория де Фриза во многом напоминает революционаристские теории в сфере политики леворадикальных социалистов и анархистов, в чём-то она сродни и революционаристско-диктаторской тенденции в материалистической диалектике. В ней содержится и своеобразный креационизм в виде веры в некие «чудеса», совершаемые в глубинах наследственного аппарата и способные резкими мобилизационными усилиями подстёгивать эволюционный процесс и в готовом виде преподносить миру крупные эволюционные изменения.

Как это ни парадоксально, подобная теория была близка и отвергаемому ею ламаркизму, ибо она постулировала наличие в глубинах наследственности некоей могущественной внутренней силы, которая побуждает всё живое к видообразовательным изменениям. Мутации, согласно учению де Фриза, могут быть прогрессивными, если они приводят к появлению новых, перспективных в эволюционном отношении свойств, или регрессивными, когда исчезают полезные для организмов свойства. Развитие в природе совершается благодаря наследственному закреплению прогрессивных мутаций.

Де Фриз полностью отрицает дарвиновское положение о трансформации видов из разновидностей путём постепенного расхождения признаков. Он считает, что разновидности суть результат регресса видов, что они возникают посредством мутаций, ведущих к утрате присущих их предкам некоторых важных для жизни особенностей. Виды же, наоборот, возникают посредством приобретения некоторых важных для жизни наследственных признаков, а мутации, образующие их, носят прогрессивный характер.

Важным для дальнейшего развития мутационной теории наследственности явилось положение де Фриза о том, что мутации возникают во всех возможных направлениях, как прогрессивных, так и регрессивных. И хотя это положение в целом соответствовало дарвиновскому допущению случайного, ненаправленного характера изменчивости, модель образования видов в готовом виде из мутаций, отстаиваемая де Фризом, не нуждалась в естественном отборе как ведущем факторе видообразования.

Эта модель предполагает длительное существование видов в относительно стабильном состоянии, при котором изменения не выходят за рамки флуктуационной, незначительной по масштабам индивидуальной изменчивости. Затем по неизвестным причинам наступает мутационный период, при котором возникает целый каскад разнообразных мутаций. В результате по окончании мутационного периода он оставляет после себя целую группу новых видов, о происхождении которых можно только догадываться.