Интервенция - Алексей Щербаков

– Но ведь нет связи ни со Штатами, ни с Европой… – пролепетал голос, явно принадлежащий интеллигенту.

– И хорошо, что пока ее нет. Будет, никуда не денется. И самолеты прилетят, и корабли придут. Вы небось надеетесь, что с ними прибудут наши конкуренты, чтобы начать торговаться и взвинтить цену? Все ваши увертки видны невооруженным глазом. Но мы вам уже заплатили. Так, черт возьми, отрабатывайте свои деньги! Идите к генералу, говорите с ним как хотите, умоляйте, требуйте, да хоть что! Но – получите от него разрешение на работу в запасниках. Придумайте что-нибудь. Давите на то, что это ваше право. Можно подумать, он что-нибудь понимает в искусстве. Я не желаю ждать, когда тут посадят какое-нибудь демократически избранное правительство. Общался я с вашими демократическими политиками. И знаю, что расходы сразу взлетят на порядок, потому что появится на порядок больше желающих нагреть на этом руки. Нет уж. Откровенно говоря, город грабят сразу, когда армия в него входит. А не потом, когда оккупанты поставят своего коменданта. Тогда грабить будут уже те, кто летает повыше меня.

– Но мы не грабим… – забормотал интеллигент.

– Ну, спасаем произведения искусства от уничтожения. Слова не важны. Важно одно – я хочу, чтобы деньги, вложенные в вас, обернулись выгодой. А не то – можно и на вас найти управу. Думаю, если поспрашивать ваших коллег, они много вспомнят такого, что вы навсегда останетесь в этой дыре – и не видать вам никакой Америки.

Угроза, видать, была страшной. Во всяком случае, послышалось торопливое бормотание:

– Не беспокойтесь, я завтра же пойду к генералу. Мы обо всем договоримся…

Вот она, миротворческая миссия в полный рост, ухмыльнулся Джекоб, двинувшись дальше. И ведь это только мелкие хищники. Смелые шакалы, прибывшие в обозе армии. А потом пойдут покрупнее. Начнут скупать дворцы и все прочее.

Джекобу стало грустно. Да, город восстановят. И превратят его в большой аттракцион. Ну, почему его соотечественники, к чему только ни прикоснутся, все превращают в балаган для придурков? Прекрасное место – Большой каньон. Но ездить туда противно. Потому что такое впечатление – там проданы даже скалы. А уж Ниагарский водопад… Совсем тоскливо.

Джекоб вспомнил историю, рассказанную работницей Эрмитажа. Тогда он не придал ей значения. В каждом большом городе свои легенды. Но теперь, посмотрев на разную местную экзотику, он взглянул на происходящее несколько по-иному. Не то чтобы Анни его убедила. Но все же в ее словах был какой-то смысл.

А у себя в комнате Джекоб увидел милую картину. На кровати сидела Васька, рядом с ней дрыхла без задних ног Речел. На полу стояли пустые бутылки.

– Она тут, что ли, поселилась?

– Да ломилась в дверь, скулила как собачка. Мол, страшно ей. Риккардо нет, он по местным девкам бегает. А эту мне почему-то жалко. Если б ей нормального мужика – чтобы дурь из башки выбил. Мы с ней выпили. Она все плакалась. Жаловалась типа. Что-то там у нее в Америке не сложилось.

– Точно. Все мудаки, – пробормотала Речел, перевернулась на другой бок и снова затихла.

– Слушай, Васька, а что ты знаешь про Эрмитаж?

– Да ни фига не знаю. Там у них свои расклады. Я вообще там никогда не была. То есть с тобой – в первый раз.

– А почему?

– Что мне там делать?

И в самом деле. Джекоб вспомнил, как он увидел Ваську в первый раз. Многие ли из нью-йоркских панков или байкеров были в Метрополитен-музее? Они и слов-то таких не слыхали. Правда, Васька знала побольше, чем какая-нибудь американская байкерша. Но может, это русская специфика.

Джекоб решил все-таки снова подъехать к подруге:

– Слушай, а почему ты никогда о себе не рассказываешь?

– А чего рассказывать-то? Трудное детство, деревянные игрушки. Мама спала с половиной питерской трэш-тусовки, так что папу мне есть из кого выбирать. Из всей длинноволосой сволочи, играющей металл… Впрочем, давненько я маму не видела. Меня бабка в основном растила. Я как кошка – где хочу, там гуляю. Вот и все.

– Но ты многое знаешь… У нас такие девчонки тупые, дальше некуда.

– Так это у вас. А у нас по-иному. Поговорить-то утром надо. Вот один что-нибудь расскажет, другой. Это те, кто в уютной квартире живет, кроме ящика и дебильного Интернета, ничего не знают. А ты по улицам погуляй – ума-разума наберешься.

– А магов ты не встречала?

– До фига и больше. Один такой меня все звал в свой гарем. У него в квартире жил целый девичник. Он их типа магии учил. Но мне такие дела ни к чему.

– А он… серьезный маг?

– А я знаю? Но девки с ним жили, хотя этот парень был толстый и противный. Может, он их чем и приворожил. А меня вот не сумел. Он, кстати, любил поболтать о какой-то там сексуальной магии. Может, мы тоже займемся? Пока эта спит. А то ведь и с ней придется делиться.

За вход – пятак. За выход – рубль

Колонна, состоявшая из трех «хаммеров» и семи бронетранспортеров с солдатами, стояла на Марсовом поле и готовилась к выходу. Солдаты в последний раз проверяли оружие и снаряжение.

Тони с мрачным видом занял свое место возле пулемета в замыкающем «хаммере». Честно говоря, он никак не мог понять – рад он, что его назначили в колонну, или нет. С одной стороны, в свете последних событий все были рады вырваться из города. С другой – что-то подсказывало Тони: не так-то просто это будет.

А суть дела была в следующем. Уже прошла неделя с тех пор, как пропала связь с внешним миром. Похоже, больше она возвращаться и не собиралось, что современного человека, а уж тем более современных американских офицеров, сильно нервировало. Воздушное, равно как и прочее сообщение также не восстанавливалось. Продолжались и множились разные мелкие несчастные случаи (или не случаи). На солдат это действовало крайне угнетающе. Пили все больше. Попытка ограничить продажу спиртного внутри армии, понятное дело, ни к чему не привела. Солдаты уже прекрасно знали, где огненная жидкость продается в городе. Кое-кто из военнослужащих уже чуть ли не в открытую менял на этих рынках армейское имущество на самогон. А прибавьте сюда грибочки и «свинку», которые проложили дорогу в армию…

И что самое главное, начали ухудшаться отношения с местным населениям. Причина проста и банальна – сокращение выдачи гуманитарной помощи. Разумеется, это сделали не со зла. Запасы продовольствия сокращались с непостижимой скоростью. Потому что воровали все. Поэтому солдаты миротворческого контингента слышали вопрос: «А на хрена вы вообще сюда приперлись?»

Тем более что и генерал Адамс, и прочее начальство тоже все меньше это понимали. Раз наверху про них забыли.

Продолжали доставлять головную боль и работнички из местных. Один тип из руководства полиции с настойчивостью идиота пробивал идею создания «цивилизованного рынка» – особых торговых мест, где торговля должна происходить как у людей, разумеется под надежной охраной полиции. А все другие рынки ликвидировать, поскольку на них торгуют наркотиками. Тут все было понятно даже американцам. Правда, не в меру активного полицая и пару его дружков очень быстро пристрелили из пулемета Дегтярева. В свете последних событий разобраться, кто это сделал, было невозможно.

А еще хуже было то, что вконец обалдевшие патрульные стреляли при каждом шорохе – появились жертвы среди мирного населения. То есть на подобные мелочи можно наплевать с высокой колокольни, если ты ощущаешь за своей спиной мощь Соединенных Штатов. Но вот когда ты сидишь в центре города, как в осажденной крепости, это становилось совсем неприятно.

Генерал Адамс, однако, как настоящий солдат, не упал духом и не стал ждать у моря погоды. Он руководствовался простым правилом: если связи с метрополией нет, то ее необходимо восстановить. Любыми средствами. Его отец в качестве капитана морской пехоты воевал во Вьетнаме. А там и не такое случалось. Так что генерал Адамс приказал сформировать боевую группу, в задачу которой входило прорваться до Нарвы. Впрочем, группа, которая теперь готовилась к выступлению, была уже второй. Радиосвязь с первой пропала где-то в районе Нарвских ворот. Оттуда никто не вернулся. Теперь уже никто не рисковал идти на поиски пропавших. Пропадать вслед за ними никому не хотелось.

Новую колонну решили послать не напрямую, то есть через Фонтанку, а в обход. Благо, как сообщили наблюдатели, забравшиеся на самый верх Исаакиевского собора, мост Кольцевой дороги был вроде бы цел.

Тони со своего пулеметного насеста видел, как пятнадцать бронетранспортеров и три «хаммера» пересекли Неву по Троицкому мосту, проползли по набережной до Железнодорожного моста, а затем углубились в дебри жилых массивов по направлению к югу. Двигаться дальше по набережной побоялись – вдруг где-то поблизости болтается этот проклятый крейсер?

Да, двигались с большой опаской. Ведь что самое гнусное? Никто не понимал, откуда и от чего здесь ждать худого. Солдата, даже самого лучшего, готовят сражаться с конкретным противником, а не к войне с неведомым. Тем более что враг постоянно появлялся в новом обличии.