Убийца наваждений - Антон Орлов

Темре позвонил Котяре. Ага, тот ждал их. С охотничьим нетерпением.

Прогулка по городу в компании Клесто – в такие авантюры Темре до сих пор не ввязывался. Впрочем, Смеющийся Ловец запросто ткал иллюзии и прикидывался смертным, если на него нападала такая прихоть. Он еще в прихожей принял облик молодого человека в неброском, но модном костюме. Ожерелья исчезли, черные волосы укоротились до середины спины, как у Темре. Только вертикальные зрачки его выдавали – он не мог их изменить, но их очертания скрадывала нефтяная темень радужки: не присмотришься – не заметишь.

Когда вышли из-под козырька подъезда, он небрежным жестом протянул руку, и в ней оказался плащ с капюшоном, мигом соткавшийся из серебристых нитей моросящего дождя. Клесто как ни в чем не бывало набросил его на плечи. Он при желании под любым ливнем мог оставаться сухим, но решил не привлекать к себе лишнего внимания. Темре в этот раз тоже не забыл надеть плащ. Среди прохожих на улице и среди пассажиров в трамвае они не выделялись.

Котяра выглядел чуть получше, чем сегодня утром. Даже проявил понятный интерес, когда Клесто сбросил личину, представ во всей своей красе. Они прошли в комнату Люрайни. Собранные с полу фотографии лежали на комоде лохматой стопкой.

– Покажите мне место пропавшего снимка, – произнес Дождевой Король, доставая из-за пазухи флейту.

Джел ткнул пальцем: вот здесь.

И после этого полилась тихая мелодия, схожая с игрой солнечных бликов на мозаичном серо-зеленом морском просторе, с детской беготней в прибрежных дюнах и девчоночьим смехом, с шелковистым шелестом парусов маленькой «Серебряной гончей», которую держал в узловатых морщинистых руках дедушка Тавьяно. Темре пришлось потрясти головой, чтобы вырваться из этого сна наяву, а Котяра и вовсе застыл, как оцепеневший. Клесто не просто играл – он ворожил, выманивал из всеобщего круговорота. Наконец колдовская мелодия оборвалась, и флейтист потребовал:

– Откройте форточку.

В темноте за оконным стеклом вился рой белесой мошкары – несмотря на дождь, несмотря на осень… Когда Темре повернул тугую фигурную задвижку и распахнул сначала внутреннюю, потом внешнюю створку, этот рой порхнул в комнату и приземлился на полированном туалетном столике.

Тогда-то и стало видно, что не мошкара это, а бумажные клочки, сами собой сложившиеся в картинку. Та самая потерянная фотография, грязная, разорванная, поблекшая. На снимке отпечатался след подошвы.

– О, боги… – выдохнул очнувшийся «бродячий кот».

– Я не могу восстановить былую целостность, – с вежливым сожалением добавил Клесто. – Это не в моей власти.

Котяра сжал тяжелые кулаки. Желание убивать рвало его изнутри, но рядом не было того, кто заслуживал смерти. Рядом были только свои.

– Ты ведь сможешь найти ублюдка? – обратился Темре к Дождевому Королю.

Тот пожал плечами, так что колыхнулись на груди оба ожерелья.

– Попробую. Покажите мне перья.

Монах вытащил из комода картонную коробочку из-под зубного порошка, в ней лежало несколько перышек, испачканных засохшей кровью.

– Куриные, – подержав их на ладони, определил Птичий Пастух. – Долгое время были в подушке.

– То есть как – в подушке? – недоверчиво переспросил Темре. – Быть не может…

– Ты сомневаешься в моей компетентности, как это называется у смертных? – Клесто многозначительно усмехнулся, блеснув нечеловеческими зрачками и показав острые мелкие зубы, – впрочем, он скорее решил порисоваться, чем всерьез рассердился. – Это перья из видавшей виды старой подушки, они насквозь пропитаны людскими снами, перемешанными и наслоившимися друг на друга.

– Но кровь-то откуда взялась? – примирительным тоном уточнил убийца наваждений. – Прислуга сказала, на спинных шипах у морочана были мертвые птички…

– Это не птичья кровь.

– А чья тогда?

– Человеческая.

И лишь после того, как слушатели насторожились, Смеющийся Ловец пояснил:

– Высосанная и частично переваренная. Ее выдавили из насекомых, которые делят постели с людьми и питаются за их счет, – скорее всего, из хнырков.

– Понятно… – отозвался Темре.

– Давайте отправимся туда, где лежали обрывки фотографии, – предложил Клесто. – Это довольно далеко отсюда.

Он вновь принял облик столичного юноши, каких много ходит по улицам Лонвара, и надвинул на лицо капюшон своего дождевого плаща, серебрящегося в свете фонарей. До места добирались пешком, потратив на это около часа.

– Здесь, – сообщил наконец проводник, остановившись.

В этом районе скверно пахло, впереди блестел канал, правее громоздился в свете редких газовых фонарей какой-то завод с тремя могучими трубами. Темре и «бродячий кот» озирались, а Клесто вдруг рассмеялся и достал флейту.

– Подождите, сейчас я вам еще кое-что покажу…

В этот раз мелодия была другая – залихватская, визгливая, издевательски наглая. В канале тяжело плеснуло, потом что-то темное перевалилось через парапет и шлепнулось на мостовую. Темре направил туда луч карманного фонаря: в луже распластался громадный черный паук с торчащими из спины костяными шипами, среди которых белели облепившие разбухшую тушу мокрые перья.

Не растерявшись, убийца в то же мгновение послал в него две иглы из своего боевого перстня, и тогда Клесто снова засмеялся:

– Стоит ли расстреливать беззащитную куклу?

Темре уже успел сунуть фонарь оторопевшему Котяре и как раз надевал маску. И впрямь ведь не наваждение!

– Профессионал… – поддразнил его Птичий Пастух.

«Бродячий кот» подошел и пихнул куклу носком ботинка. Тот самый паучара, о котором рассказывала Нахана, один к одному. Разве что никаких мертвых птичек на шипах – эта подробность ей привиделась с перепугу. Он наподдал сильнее, вымещая зло на состряпанной бандитом обманке.

– Не надо, – остановил его Клесто. – Не порть куклу, она еще пригодится. Из нее можно сделать ищейку, которая приведет вас к своему прежнему хозяину.

Ищейка

Этот грязный кирпичный город с его яминами и холмищами оказался еще более сумасшедшим, чем представлялось Клетчабу вначале.

Впрочем, хасетанского ловчилу старой школы за просто так не проведешь, он с первых же дней хребтиной чуял, что есть в этом их Лонваре, так и норовящем раствориться в дыму и в непрерывной осенней мороси, какой-то потаенный подвох. Словно в дурном сне, где под конец выскакивает чудовище: не успел открыть глаза – пеняй на себя.

Спасите нас, милостивые боги, чудовища здесь и впрямь водились. Еще какие… Кровожадная Демея рядом с ними была мелкой сошкой, хотя и достаточно предприимчивой, чтобы обратить их существование себе на пользу. В этом они с Клетчабом сошлись и были заодно, хоть она и продолжала гнуть свое: мол, я госпожа, а ты низший и должен передо мной пресмыкаться.

Он разнюхал, куда подевалась та дамочка, Инора Клентари: жрецы Ящероголового заключили ее в кристалл, который хранился у них в храме, а девчонку, Кайри Фейно, определили в школу при монастыре на Медной улице. Чтобы разжиться этими сведениями, не шибко обрадовавшими ее стервейшество госпожу Демею, Луджерефу пришлось обратиться в сыскную лавочку, о которой он слыхал обнадеживающие отзывы еще в начальную пору своего знакомства с Лонваром.

Контора была до того грязная, что переступишь через порог – и первая мысль: «Вот незадача, не туда забрел, в какую-то гнусную ночлежку для голодранцев…» Когда же недоразумение к обоюдному удовольствию разрешалось, тебя ставили перед фактом, что эти помойные крысы дерут за свои услуги втридорога и, сколько ни торгуйся, ни сула не уступят.

Что ж, Демея выдала сумму на расходы с лихвой и велела денег за информацию не жалеть, это Клетчаб для себя хотел сэкономить, да не подфартило. Не на тех напал. Зато колоритные неумытые детективы оказались парнями ушлыми и цепкими. Должно быть, у них была целая сеть прикормленных людей во всех областях и на всех уровнях, совсем как у Луджерефа в то безбедное времечко, когда он подвизался в Министерстве Счета и Переписи, прячась под личиной высокородного Ксавата цан Ревернуха. В наилучшем виде все разузнали.

Одна беда – они были слишком ушлыми. Иначе говоря, взяв у клиента заказ на сведения об Иноре Клентари и Кайри Фейно, они параллельно слили информацию о клиенте, справлявшемся о вышеназванных особах, некой третьей стороне. Тоже небось с хорошим наваром. Можно не гадать кому. Иллихейским цепнякам, приплывшим на «Раллабе», кому же еще! Или здешним цепнякам, которые с теми повязаны. Подставили, двурушники поганые.

Клетчаб с Демеей такое развитие событий предвидели – не тупаки, хвала богам, – на вторую встречу отправились вдвоем, хотя и не вместе. Он дошел до этой дрянной конторы будто бы в одиночку, получил у замызганного ушнырка в очках с толстыми линзами и засаленных нарукавниках заказанную справочку, а на обратном пути на него напали. Трое.