Книга мечей - Ричард Бёртон

Хетты были жителями материка, а вот побережье Средиземного моря — Сирию и Палестину — населяли семитские и родственные им племена. «Сирийя» обозначало «скалистую местность» — от Сура или Цура («скала»). Геродот (VII, 63) породил грустную путаницу, написав, что «народ, который греки называют сирийцами, варвары зовут ассирийцами». Слово «Ассирия» происходит от другого корня («Ашур»), которое предположительно обозначало «счастье» и применялось, как мы увидим, к одному из богов. Сирия — это иероглифическая Хар, Хару или Халу, «страна-позади», т. е. находящаяся за Осирисом (Египтом), или север его, и Акарру или Ахару клинописи — оба слова этих происходят от «семитского» корня Ахр. «Палестина» (Сирия) — это всего лишь «страна филистимлян», Захи иероглифов и средневековая Филистина; этот народ, возможно, связанный с гиксосами, жил на востоке от Египта и построил Пелусиум — «город филистимлян».

За филистимлянами жили финикийцы — купцы и торговцы, путешественники, исследователи и колонизаторы — «англичане древности». Когда Геродот говорит, что финикийцы пришли с «Эритрейского моря», под ним обычно понимается Персидский залив, где острова Тирос (или Тилос) и Арадус принято считать прародителями одноименных средиземноморских поселений. Принято считать, что слово «Финикия» происходит от cpoivi£, что опять же может быть просто переводом египетского слова «кефет», «кефту», «кефт» или «кефа» — «пальмовое дерево». Но еще не решен вопрос о том, являются ли финикийцы «фенех» [291] памятников мусульманского Эль-Фениш. Мариэтт-паша считал слово «Пуной», «Пени» происходящим от «Пун» или «Пунт», под которым он понимал страну Сомали. Геродот полагал, что «пунт» означает, как и в понимании большинства, противоположный арабский берег [292]. Так, «ворота Пунта» — это мифическое Красное море (примордиальное?), где красный Тифон и красный дракон Ann или Апап (Апофис) сражались против белого бога Гора — прототипа Бальдура Красивого.

Финикийцы наложили на мир свой отпечаток. На протяжении многих поколений Средиземное море было «Финикийским озером». Это позволяло их купцам и мореплавателям разнести цивилизацию из Египта и Ассирии на самый далекий Запад. Финикийцы были мировыми курьерами. Их «круглые корабли», или торговые суда, и вытянутые боевые корабли заплывали далеко на север и юг Атлантики. Топографический список Тутмоса III показывает густонаселенную страну, и, как утверждает Мариэтт-паша, карта Ханаана, составленная из примерно ста пятнадцати иероглифических названий, является предположительно картой Земли Обетованной, созданной за двести семьдесят лет до Моисеева Исхода. Среди городов — Дебеху, ныне Ваалбак [293], «город Ваала»; Тум-саху, ворота Тума, заходящего солнца, ныне Дамаск; Биарут (Бейрут); Кериман или Горный Кармель, и Йопу, Йоппа, или Яффа. В египетской «Ярутана» мы видим Иордан, а «Шабатуан» — это «река Саббатис» Плиния и Иосифа Флавия [294].

Главные города Финикии, Тир и Сидон, были необычайно роскошными, хранилищами богатства Востока, еще в 1500 г. до н. э. историки в основном приписывают все самые тонкие произведения искусства либо сидонцам, либо богам. Восточный берег «внутреннего моря» был центром цивилизации, школой высокой культуры, которая добавляла красоты необходимым и полезным техническим продуктам; и его искусства и ремесла стали образцом для подражания даже для прародителя-Египта. Лишь несколько найденных нами надписей свидетельствуют об их литературе — но нет ничего более трогательного или более поэтического, чем эпитафия Эшмуназара, царя сидонского: «Разлученный с плодом моей жизни, моими мудрыми и храбрыми сыновьями, овдовевший, дитя одиночества, я лежу в этой гробнице, в этой могиле, в построенном мною месте» и т. д. Финикия передала Греции и Риму не только свою письменность, но и своих богов. Малакбел, например, явно был Малик Кабир, «Великий Царь», отец кабиров, святых-покровителей страны пальм и пеласгов; это божество соответствует египетскому Пта, богу-демиургу, обозначаемому скарабеем, символ, распространенный в Финикии не меньше, чем в стране Нила. Мелькарт же, которого Нонний считает вавилонским Солнцем, был богом города; западнее он превратился в Геракла, этрусского Эркля; последний был важным коммерческим персонажем в Финикии. Мелькарт — это Оршол по Селдену («De Diis Syrius» [295]), который считает это имя происходящим от «Ур» — «свет» [296].

Еще один сирийский народ, часто упоминаемый в египетских памятниках, — шайретана. Они населяли страну, расположенную на реке и на озере или море. Из защитного вооружения шайретана носили тугие кирасы из наложенных металлических пластин, надеваемые поверх короткой куртки, и обвязывавшиеся вокруг запястья наручи; шлемы их имели рога по бокам и венчались навершием с шаром и острием. Оружием их были дротики, длинные копья и острые мечи. Токкари, их соседи, также носили в качестве оружия нападения копья и большие заостренные ножи или прямые мечи. У народа ребо были луки и длинные прямые мечи с очень острыми концами. То же самое относится и к народу ру-тенну, или рот-н-н, которые часто упоминаются в списках на памятниках. Они, кажется, подразделялись на два: ру-тенну-хир (верхний ру-тенну) — это явно был народ Келесирии, а рутены, или лютены, упоминаются в связи с Ненией (Ниневией), Шинаром (Сингаром), Вавилоном и другими местами Восточного Нахарайна (Месопотамии).

Мы не знаем ничего о финикийском мече, кроме того, что содержится в легенде о загадочном египто-аргивском герое, Персее. Согласно Геродоту (II, 91), его квадратный храм был в Панополисе-Чеммисе в фиванском номе: здесь почитателям показывались его сандалии, двух футов в длину, — и страна процветала, где бы он ни появлялся, как и в том случае, когда видела Эль-Хизр, зеленый стяг ислама. Греки, которым мы не обязаны доверять, считают его сыном Юпитера и «акризской служанки (Данаи)», а персы, согласно грекам, объявили своего сына Персея героем, давшим имя их стране, наследником хакманских или ахеменидских царей. Главных подвигов за ним числится два. В испанском Тартессе, или в Ливии (Геродот. II, 91), он убил, с помощью «волшебного зеркала», данного ему Афиной, Горгону Медузу, эту старую голову Тифона, из чьей шеи родились Пегас и Хрисаор [297]. На финикийской Йоппе (Яффе) [298] он убил морское чудище и спас Андромеду, чье имя звучит подозрительно похоже на «Анат».

В обоих этих предприятиях герой использовал оружие небесного происхождения, harpe Кроноса, которым тот орудовал в своем единоборстве с Тифоном. Гигант или злой бог отобрал его у доброго бога, которого ныне держит пленником в пещере; и он не восстановился, пока плененный не был освобожден Тутом-Гермесом. Греки зовут этот меч harpe [299] — это явно то же самое имя, что и финикийское «хереба» или еврейское «херев»; в то же время описание его как falx acuta (острый серп) идентифицирует его с египетским клинком хопш. Персей совершил два своих подвига таким же образом, как Геракл сразил Лернейскую гидру; а Меркурий отрубил голову Aprycy (falcato ense) с помощью harpen Cyllenida [300].

Эта легенда оказалась весьма благодарным полем деятельности для комментаторов. Ее героя связывали с Ио, Белусом и Египтом; а ведь он явно родственен кипрскому Персею и финикийскому Резефу [301] (что означает «огонь» или «молния»). Изначально эта схватка — вечная борьба добра, света, тепла и радости с их противоположностями. Она начинается с Озириса и Тифона, переходит в Ассирию, где бог солнца Бел нападает на морское чудище Тиамат со своим мечом сапара, или хопш. В Персии он становится Хормуздом (Ахурамазда) и Ахриманом (Анграманус); у евреев это битва Бела и Дракона; у греков — между Аполлоном и Пифоном. Это единоборство продолжает и св. Патрик [302], навсегда изгнавший из Ирландии змея; и в конце концов оно проявляется в виде «боя святого Георгия со Змеем». Это последнее проявление египетской мифологии Римская католическая церковь рассматривает как апокриф, и неудивительно. Драконы не существуют, и никогда не существовали, разве что в качестве доисторических чудовищ; более того, путешественникам в Сирии показывают несколько гробниц «Мара Джуриуса», каппадокийца, святого, культ которого распространился из Диосполиса-Лидды по всему миру. Во время правления Юстиниана Тезеум Афинский посвящался «Святому Георгию Каппадокии», и на Кипре храмов у него было не меньше, чем у Венеры. Он попал в английский календарь, когда Генрих II женился на Элеоноре, дочери Вильгельма Аквитанского, крестоносца, выбравшего своим святым покровителем «flos Sanctorum». Он до сих пор является крестным отцом ордена Подвязки, учрежденного в 1350 г. Эдуардом III; и большинство рыцарей из ныне существующих орденов носят орден Подвязки на золотом медальоне и отмечают его праздник в Виндзоре 23 апреля.