Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем? - Михаил Делягин

Существенно и то, что относительная (а в ряде случаев и абсолютная) информационная закрытость силовых структур, объективно обусловленная особенностями их деятельности, создает тепличные условия для самых фантастических злоупотреблений со стороны их руководителей, не говоря уже о простом сокрытии неграмотности и некомпетентности последних.

Неутомимо проводимая в последние годы кадровая политика, ориентированная на выдвижение не профессионалов, но – в полном соответствии с феодальными принципами – земляков, сослуживцев и лично преданных людей с минимальным учетом уровня их компетентности – наглядно усугубляет положение.

Важным фактором, усиливающим недовольство сотрудников силовых структур и их чувства к своим руководителям, зачастую весьма напоминающие ненависть, является разгул коррупции. Нарастание ее масштабов продолжается, хотя еще несколько лет назад казалось, что она достигла максимально возможного уровня.

Конечно, сама по себе коррупция приносит достаточно много благ коррумпированным сотрудникам силовых структур и сама по себе, как источник колоссальных доходов, не может вызывать их неудовольствия. Более того: не только руководители, но и сотрудники силовых структур до их перерождения в силовую олигархию и мечтать не могли о фантастическом уровне не только потребления, но и вседозволенности. Именно благодаря сложившемуся в последние годы режиму члены и прислужники «силовой олигархии» стали хозяевами России не только в финансово-экономическом, но и в бытовом, и в уголовном смысле. Ни для кого не секрет, что сегодня практически любые действия, вплоть до убийств, пыток и погромов целых городов (из «сафари» такого рода получил заслуженную известность, пожалуй, один лишь башкирский Благовещенск), почти гарантированно остаются безнаказанными и не ведут не только к суду, но даже к увольнению с занимаемой сотрудниками силовых структур должности!

Однако то, что в последние годы силовые структуры в основе своей, насколько можно понять, окончательно стали коммерческими, создает определенные неудобства не только для их честных сотрудников, но и для силовой олигархии как класса.

Прежде всего, они почти перестали выполнять свои непосредственные функции. Мысль о том, что сотрудник ГИБДД может регулировать уличное движение, скоро станет хитом эстрадного юмора; в обыденной жизни (по крайней мере, Москвы) представить себе такое уже затруднительно. Обращение в милицию по поводу мелких уголовных преступлений воспринимается как опасное проявление минутной слабости, а то и глупости. Мысль о защите своих прав в суде вызывает у растущей части граждан сомнения в психической нормальности того, кому она приходит в голову.

По данным социологических опросов Аналитического центра Левады доля россиян, сообщающих о своем недоверии к «правоохранительным» органам, выросла с января по июль 2005 года с 69 до 74 % (удельный вес однозначно доверяющих им снизился с тоже ничтожных 4,3 до 2,8 %, что ниже уровня статистической погрешности). С 60 % до 63 % возросла доля участников опроса, полагающих, что россияне не могут восстановить свои права, нарушенные судом. На стабильно высоком уровне остается неверие людей в возможность отстоять законными методами (с помощью суда и прокуратуры) свои права, попранные милицией: 64 % (на 1 % больше, чем в январе) участников опроса не надеются на эффективную защиту от милицейского произвола со стороны прокуратуры и суда. Только 2,3 % россиян чувствуют себя полностью защищенными от неправомерных действий сотрудников «правоохранительных» органов (в январе 2005 года таких было 2,8 %).

Между тем весьма значительная часть сотрудников силовых структур (по крайней мере, низшего звена) имеет лишь ограниченный доступ к «административному ресурсу» и, как это ни парадоксально, в большинстве сфер повседневной жизни весьма близка по своим реальным возможностям и правам к обычным гражданам. Поэтому она, как и обычные граждане России, испытывает существенные и нарастающие неудобства от разложения государства и, в частности, от коррупционного перерождения силовых структур, – усугубленные еще и разочарованием от невозможности использовать в своих интересах принадлежность к вроде бы привилегированной касте.

Существенно и то, что в силовых структурах весьма распространен своего рода рудиментарный патриотизм. Стороннему наблюдателю заверения в любви к Родине и в стремлении к ее величию в устах махровых коррупционеров, ежечасно и ежеминутно продающих и насилующих свою страну, по вполне понятным причинам неминуемо кажутся чудовищным цинизмом и лицемерием. Однако, несмотря на это, для многих сотрудников силовых структур и даже членов «силовой олигархии» любовь к Родине является глубоко органичным, сильным и в целом искренним чувством.

Это парадоксальное сочетание имеет внятное психологическое объяснение, общее для представителей «силовой олигархии» при всей их бросающейся в глаза разнородности: замещая собой государство (и формально, и реально – их корыстные позывы и образуют в совокупности основную часть государственной политики), они поневоле частично ассоциируют себя с ним.

В самом деле, одни сотрудники «силовой олигархии» рассматривают свою повседневную деятельность как вынужденное «приспособление к общей подлости». Для других она представляет собой неизбежную плату за «возможность творить добро» при помощи полномочий, предоставляемых должностью (хотя таких становится все меньше, и с середины 2004 года по конец 2005-го эти романтики были практически вытеснены со всех сколь-нибудь значимых позиций). Третьи утешают себя тем, что при всех своих недостатках они все же лучше большинства чиновников, и без их относительной добросовестности (в случае их добровольной или вынужденной отставки) рухнет вся российская государственность.

Есть, наконец, и такие, которые путем неведомых интеллектуальных усилий умудрились убедить себя в том, что повседневная деятельность «силовой олигархии» направлена не на ее личное обогащение, да еще и за счет разрушения своей страны, но исключительно на благо последней. Еще в начале 2004 года указанная категория составляла, по некоторым включенным наблюдениям, около половины членов «силовой олигархии», однако уже к середине 2005 года она практически сошла на нет. Причина этого быстрого структурного изменения представляется самоочевидной: сама практика работы весьма эффективно и интенсивно излечила разумную часть членов силовой олигархии от заблуждений, навеянных официальной пропагандой. Прекраснодушествующие же идиоты с неизбежностью проиграли внутриолигархическую конкуренцию за ресурсы и влияние своим более расчетливым, хладнокровным и циничным соратникам и были оттеснены на периферию государственной системы либо вовсе выброшены за ее пределы.

Так или иначе, «силовая олигархия», формально замещая собой принципиально значимую часть государственного аппарата, действительно испытывает не показную и не пропагандистскую, но искреннюю любовь к Родине – и демократической общественности, как бы она ни негодовала против этого объективного факта, придется смириться с ним. Представляется, что это тот самый случай, когда форма в полном соответствии с диалектическими закономерностями оказывает на содержание существенное, хотя и безусловно второстепенное влияние.

Вместе с тем нельзя не заметить того, что, искренне любя Родину «в свободное от работы время» и неутомимо уничтожая ее в ходе своей повседневной профессиональной деятельности, представители «силовой олигархии» находятся в состоянии объективно обусловленного и исключительно жестокого внутреннего конфликта, близком к тривиальному раздвоению личности.

Принципиально важно понимать, что многие из них действительно негодуют по поводу «проданных операций» в Чечне, самой чеченской войны, в значительной степени являющейся противоестественным многосторонним «бизнесом на крови», а также самоубийственной для России безумной северокавказской политики правящей бюрократии в целом и многих других проявлений чудовищной сущности сложившегося в нашей стране политического режима.

Современное российское общество уже перешагнуло рубеж, за которым превращение системной и почти повсеместной коррупции в основу государственной политики «достало» (выражаясь живым великорусским языком) даже и самих коррупционеров.

Существенно и то, что многие сотрудники силовых структур являются внутренне честными и искренними людьми. Наиболее чуткие из них болезненно ощущают противоестественность своего личного благополучия в распадающейся стране, погибающей в нарастающей национальной катастрофе. Крайне трудно примириться им и с неизбежным понимаем того, что свое личное благополучие они в значительной степени обеспечивают за счет усугубления несчастий своей Родины и в конечном итоге – за счет ее дальнейшего разрушения.