Времена негодяев - Эдуард Геворкян

Потом сообразил — уютный город, и все тут. В таких городах еще не бывал, и даже Саратов, где, казалось, он нашел свою судьбу, или, если быть точным, судьба нашла его, даже Саратов казался временным пристанищем. А здесь вдруг нестерпимо захотелось плюнуть на все, остаться и жить в старом каменном доме с осыпавшейся местами штукатуркой, на узкой прохладной улице с непонятным названием, и ничего, что никогда не станешь своим, даже если выучишь язык, похожий на песню. Люди не интересовали его. Он вдруг понял, что вписывается в этот город. Странное чувство — светлое настороженное узнавание забытых снов-видений.

Петро так и не пришел в точку на площади Кальвина, это даже радовало — доктор просил ждать, сколько можно и нельзя, вот он и ждет, а там видно будет.

Каждую ночь снилась Ксения. Он просыпался с непонятной досадой на себя, на нее, на всех. Потом выходил в город и досада испарялась.

Они добрались сюда без приключений и устроились быстро. Месроп сориентировался по раскладной карте, да и память не подвела. Тут же выяснилось, что он неплохо владеет немецким, по крайней мере достаточно для того, чтобы, вставляя несколько известных ему венгерских слов, договориться с владелицей дома и снять квартиру с окнами на Дунай. Владелица, пожилая осанистая дама, с достоинством пересчитала пачку форинтов и вручила ключи. Провожая ее до дверей, Месроп спросил, как дойти до улицы Занаду. Владелица окаменела, словно Месроп сказал вопиющую неприличность или нагадил в супружеское ложе. Возможно, так оно и было, потому что она холодно вздела плечо, фыркнула и молча удалилась.

Месроп задумчиво походил по комнатам, сел на плюшевый диван и заявил, что старая кошка могла быть вежливее с постояльцами. Дом стоит пустой, как и почти все в квартале. Виктор спросил, причем здесь дом и владелица, если час назад они были на улице Занаду?

Хитро улыбнувшись, Месроп объяснил, что плавать в незнакомых водах надо осторожно, особенно в тумане. Лучший способ не налететь на айсберг или иное судно — подавать гудки. Чем громче, тем лучше. И если повезет, на них выплывут другие мореходы.

Виктор не понял резона. Ну выплывут, что тут хорошего? Но уточнять не стал. В последнее время он был весьма осторожен в разговорах с Месропом. Тот ни словом не обмолвился, откуда у него пасс. На тонкие вопросы не отвечал или отшучивался. И тогда Виктор припрятал свой проходной документ.

После того, как они устроились, Месроп поводил его немного по городу, а через день извинился и исчез. Вернулся только вечером. Виктора это устраивало. Он быстро сориентировался. Плох гонец, если за день не просечет город. Виктор просек за четыре часа и понял, что безнадежно влип. Город покорил его.

Пару раз он прошелся по улице Занаду. Улица как улица. Старые дома. Но очень мало прохожих, да и те жались к стенам, обходя выставленный вдоль тротуара невысокий барьерчик. Несколько впритык стоящих домов словно были мечены — Виктор замечал взгляды, брошенные на цветные непрозрачные стекла. Прохожие со страхом и любопытством смотрели на них. Хотя это могло ему показаться.

Он знал, что здесь резиденция неодеистов, и там происходит нечто, вызывающее болезненный интерес Месропа, Мартына и, как выяснилось, доктора Мальстрема. Месроп намекал, что соберутся и другие любопытствующие. Немногочисленные обитатели квартала шарахались от этих домов, как от зачумленных. Многие съехали. Местные власти ходили кругами, но найти достойный предлог и выселить на законном основании сектантов не удавалось — показания напуганных обывателей сводились в основном к невнятному описанию всякой чертовщины, которая не то возникла в их распаленном воображении, не то и впрямь была наведена лихими нововратцами.

Месроп рассказывал об этом устало, лениво ковыряясь в ужине. Возвращался он разбитый, с утра до вечера где-то бродил, наконец на прямой вопрос ответил, что время идет и надо ему хоть убейся войти туда, в дом на улице Ксанаду.

«Занаду» — поправил Виктор, на что Месроп отмахнулся, какая, мол, разница. Виктор буркнул, что пробраться туда пшиково: по крышам соседних домов и через окно на чердаке. Там нет решеток. Месроп рассмеялся, сказал, что Виктор — молодец и орел, но дело еще пшиковей, чем ему кажется. Войти можно через дверь, она всегда открыта, нет никакой охраны, хоть сейчас можно заскочить на огонек…

— Откуда ты знаешь? — спросил Виктор, а Месроп, скорбно опустив уголки губ, поведал, что хаживал не раз и не два, но толку мало, и что войти в этот дом еще не означает находиться в этом доме.

На следующий день Виктор пришел на улицу Занаду, перешагнул через барьер, и, сопровождаемый сдавленным шепотом грозящей ему кулаком с противоположного тротуара старухи с бородавкой на щеке, подошел к резной деревянной двери. Толкнул ее. Дверь торжественно распахнулась, и он увидел самый заурядный подъезд, выложенный керамической плиткой пол, лифт и ряды почтовых ящиков. Эти жестяные сооружения с белыми цифрами смутили его. Пахнуло такой обыденностью, что захотелось немедленно бежать прочь, пока не вышел занюханный клерк и любезно не вопросил: «Теши-ик?»

Разумеется, он не ждал, что сразу же за порогом на него обрушится сверху мрачная музыка, выйдут двумя рядами закутанные в темное фигуры и начнется завалящая черная месса. Месс он насмотрелся в сериалах про Кровавого Епископа. Но не лифт же и почта!..

Он осторожно прикрыл дверь и ушел, а старуха на улице, проводив его внимательным взглядом, вдруг перекрестилась, шмыгнула через барьер и, с трудом открыв дверь, исчезла в здании.

Месропу он не сказал о своем визите. Ну, а потом одинокое кружение по городу вытеснило все, только временами ему хотелось, чтобы Ксения была рядом.

4

Дело шло к вечеру. Месроп потянулся и зевнул. Бетон быстро остывал, потянуло свежим ветром, запахло гнилыми водорослями.

— Ну что, — спросил Месроп, — пошли домой или походим немного?

— Походим, — ответил Виктор. — Помидоры кончились, хлеба надо купить.

— И колбаски прихватим. — Месроп плотоядно причмокнул. — Завтра я никуда не пойду, возьму мяса хорошего, такое рагу сработаю, воткнешься!

— Что, плохо дело? — догадался Виктор.

— Да не то чтобы плохо, — скучно отозвался Месроп. — Дела вообще нет. Или меня грандиозно обштопали, или я дурак, и мне это не по зубам. Информация была достоверная, верней не бывает. На что Мартын, мужик осторожный и недоверчивый, и то клюнул. И здесь все сходится. Боятся этих ребят жители, муниципальные власти предпочитают не связываться, народ всякий трется вокруг. Ну нечисто здесь, и зреет что-то! А мы, как цуцики, ходим вслепую. Как бы фатально не опоздать…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});