Если ты простишь (СИ) - Шнайдер Анна

Я позволил себе пару мгновений молчания, разглядывая присутствующих. Большинство сидели будто бы на иголках, хотя причина, само собой, была разной — кому-то просто было неловко такое слушать, несмотря на непричастность, а кто-то явно вспоминал собственные «прегрешения».

— У тех, к кому мои слова никак не относятся, я прошу прощения, — в этот момент я с извинением кивнул замужней Альбине. — Если вопросов нет, возвращайтесь на рабочие места. Собрание окончено.

.

В опустевшем зале через пару минут осталась только Виолетта. Остальных как ветром сдуло. Я вопросительно посмотрел на неё.

— Босс, можем сейчас обсудить один заказ, не откладывая?

Я выдохнул. Виолетта заметила это и спросила:

— А ты что подумал?

— Ну-у...

Она засмеялась настолько искренне, звонко и как-то по-дружески, что я сразу догадался: главному дизайнеру плевать на мужскую сущность босса и можно спокойно продолжать работать вместе. Чертовски хорошая новость, учитывая, как мы хорошо притёрлись за годы совместной работы.

— Нет, босс, я не твоя фанатка, расслабься. Я тебя, конечно, люблю, но исключительно платонически. А так вообще я больше по…

Виолетта замялась. Я жестом показал ей, чтобы договаривала до конца.

— Я по молоденьким больше…

— А я, значит, старый? — наигранно возмутился я.

— Только для меня.

— И это прекрасно!

— Тогда премию мне выпиши.

— За что?

— За безразличие к тебе.

Тут уже мы оба засмеялись, а затем перешли к рабочим вопросам.

Когда и Виолетта оставила меня одного в пустом конференц-зале, я подошёл к окну, обдумывая прошедшую «лекцию». Всего полчаса назад здесь было полно женщин, а теперь ни одной. Класс, идеально! Никто не строит глазки, никто не отвлекает от дел.

И тут же мои мысли прервал звонок.

Бывают такие женщины, от которых нигде не спрятаться, достанут повсюду, даже если в монастырь уйдёшь. Уверен, Эльвира — одна из них.

61

Лида

Мне было немного стыдно, но на тех выходных, когда Вадим заболел и мы провели с Аришкой вместе два дня, я была почти счастлива. Помогала дочке с уроками, вместе с ней готовила на кухне всё подряд — что-то удачно, что-то не очень, — смотрела мультфильмы, гуляла и всячески развлекалась.

Мы с Аришкой сблизились за эти два дня. Мы и раньше были близки, но… не так. В чём это проявлялось, я не знаю, — я просто чувствовала, что мы стали лучше понимать друг друга. Как будто Аришка окончательно простила мне свою обиду и перестала о ней думать. Не знаю уж, есть ли в этом моя заслуга, — скорее всего, нет. Просто Арина — ребёнок, а дети легче переживают всё, даже предательство.

За Вадима я волновалась — боялась, что он разболеется. Но муж на этот раз умудрился быстро выздороветь и в воскресенье заявил, что всё уже в порядке и завтра он пойдёт на работу и сам отвезёт Аришку в школу. На мой робкий вопрос, не лучше ли ещё подождать, он ответил кратким «нет», и я не стала лезть. Да, это теперь было не моё дело…

Я скучала по мужу. Болезненно, отчаянно и иногда почти невыносимо. Меня порой накрывало подобными чувствами и в те десять дней, что я была с Романом, и после, когда я ушла от него и жила в гостинице, боясь вернуться к Вадиму.

На что это похоже? Теперь я знаю точно. Однажды, когда я была совсем маленькой, мы с мамой и бабушкой поехали за город, чтобы искупаться в речке. Мама куда-то отошла, а я залезла в реку… и начала тонуть. В фильмах часто показывают, как тонущий человек кричит и зовёт на помощь, но у меня было иначе. Дыхание перехватило, грудь начала гореть огнём, вода заливалась в нос и горло, перед глазами стояла муть, как бывает, когда долго и много плачешь… И я никого не звала. Моё состояние заметил какой-то незнакомый мужчина и вытащил меня из воды.

И когда он откачивал меня на берегу, а бабушка стояла рядом, вздыхала и молчала, я неожиданно подумала, что она была бы рада, если бы я утонула. Я сразу устыдилась собственной мысли и никому о ней не рассказывала… Никому — даже Вадиму.

Да, теперь я чувствовала нечто похожее. Точно так же с трудом могла дышать, и лёгкие вместе с сердцем словно медленно пожирал костёр, и постоянно хотелось плакать от бессилия.

Почти каждую ночь я вспоминала, как засыпала в объятиях Вадима. Вспоминала его поцелуи, руки, которые с нежностью касались моего тела, небольшую щетину на щеках, ласковый голос…

Мне бы следовало, как дракону, беречь своё сокровище. А я…

.

Вторая неделя работы в «Интродизайне» прошла под знаком Алексея Владимировича Градова, который вызвал меня к себе в понедельник, чтобы обсудить один из заказов. Ну, такой была официальная причина, разумеется. Я прекрасно понимала, что на самом деле ему глубоко плевать на этот заказ. Хорошо, не совсем плевать — Градов заинтересован в том, чтобы я его сделала, — но не настолько, чтобы два часа заседать со мной в своём кабинете, обсуждая малейшую деталь.

Я бы поверила, что это просто профессиональный интерес, если бы не одно «но».

Взгляд.

Несмотря на то, что опыта в отношениях у меня было мало, я всё же недостаточно глупа, чтобы не понять природу этого раздевающего взгляда. Пока я говорила, Градов изучал меня так, будто я не рядовой дизайнер интерьеров, а элитная проститутка и рассказываю не о расположении шкафов, столов и лампочек, а вещаю, каким именно образом буду его сейчас ублажать.

У Вадима похожий взгляд был только в момент непосредственно секса. Или перед ним, когда я специально провоцировала мужа, надевая откровенное бельё или начиная ласкать Вадима через одежду. Но чтобы вот так — думать о сексе во время обычного разговора о работе — на подобное мой муж точно не способен. Мне кажется, он бы даже разозлился, если бы заметил нечто подобное у своей сотрудницы.

Но Градов был другим человеком. Он меня провоцировал. Не слишком откровенно — то есть за руки и прочие части тела не хватал, — но явно. Словами, улыбками, взглядами. Градов ничего не говорил прямо, иначе я бы уже ответила, что не заинтересована в ухаживаниях. Только немного заигрывал и смотрел с горячностью неутомимого любовника.

Мне было некомфортно. Мягко говоря. Я изо всех сил старалась не сбиваться с мысли и поэтому почти не смотрела на Алексея Владимировича, изучая либо его галстук, либо вид за окном. Тем утром пошёл пушистый обильный снег — и это меня спасало. Я как-то даже успокаивалась, глядя на белую безмятежность по ту сторону стекла.

— Лида, — вкрадчиво произнёс Алексей Владимирович, когда мы обсудили в моих нынешних проектах каждый угол, даже розетки вниманием не обошли, — я вижу, вы хороший профессионал. Мне кажется, вам… тесновато на этой должности. Правильно я понимаю?

Я вздохнула, на мгновение отрываясь от созерцания снегопада, и перевела взгляд на галстук Градова.

Вадим почти никогда не носил галстуки… И в целом они с моим нынешним начальником были совсем не похожи. Муж был высоким и подтянутым, спортивным человеком, тогда как Алексей Владимирович производил впечатление перестоявшего теста, которое вот-вот полезет из кастрюли. По крайней мере, именно о тесте — мы с Аришкой на выходных как раз пробовали готовить пампушки для борща — я думала, когда смотрела на бока Градова, складками свисающие поверх ремня.

— Нет, всё хорошо, Алексей Владимирович. Меня устраивает моя должность.

Он поднял брови.

— Я вам не верю, Лида. Кстати. Вы позволите называть вас на «ты»?

Я бы не стала позволять, но это было бы слишком невежливо.

— Да, конечно, Алексей Владимирович.

— Отлично. Тогда и ты зови меня на «ты», — обрадовался Градов. — Так вот, Лида, ты действительно отличный профессионал, не зря Озёрский выделил тебя из всех остальных. — Звучало это отвратительно: как будто Вадим женился на мне из-за моего профессионализма, а не… Впрочем, какая разница? Что профессионализм, что желание завести семью — всё равно расчёт. — Ты способна на многое. Но на этой должности у тебя и заказы будут не такие масштабные, и зарплата… Хочешь, мы сегодня же тебя повысим?