Государь Иван Третий - Юрий Дмитриевич Торубаров

помощь! Нет, Ивана Васильевича надо на престол, Ивана! Но что делать с Яном Альбрехтом и Александром? Ясно, что Ян должен быть королем, а Александр великим князем. Но это две несклеенные половинки. Как тяжело правильно все решить, да так, чтобы тебя не проклинали всю жизнь. Надо позвать епископа», – решил он. И неожиданно его мысль перебросилась к разговору на только что состоявшейся встрече.

«Да! Князь Лукомский. Он когда-то грозился отомстить московскому князю. Ну что, попробуем. Надо с ним встретиться».

И велел назавтра пригласить к нему этого князя. Когда слуга откланялся, король впервые после болезни прошел в кабинет и сел за рабочий стол. Кто-то постарался и навел на нем порядок. Он взял перо и чернильницу, заглянул в нее. Там были чернила, и, судя по всему, их недавно кто-то подлил. Король аккуратно обмакнул перо, взял лист бумаги и вывел: «Ваше святейшество».

Написал и стал рассматривать буквы.

«А что? – сказал он про себя. – Не хуже писарева». И повторил: «Ваше святейшество…»

Что писать дальше, он знал. Но в его голову пришла одна мысль. И она была связана с вызовом князя Лукомского.

«Хорошо, князь выполнит… и не станет Ивана Васильевича. Ну и что? Младой заступит, он уже сейчас великий. Умно делают русские князья. А как же Польша с Литвой? Или… всех троих? – Он резко поднялся, воткнул перо в чернильницу и заходил по кабинету. – Так, – почти вслух говорил он, – Ивана позвать на королевство, а там кто останется? А согласится ли Иван? Нет, тут нужен совет. Но не спугнуть бы панов. А епископ? Он по роду своему должен молчать. Вот был бы Збигнев! Тот, пожалуй бы, зацепился, пообещав ему, что и Московия станет католической. Стоп! А пойдет ли Иван на такую уступку? По всему видно, Младой князь довольно самостоятельный человек, а с такими дело вести весьма трудно. Что же делать? Ладно, – махнул он рукой, вновь берясь за перо, – будущее покажет. Получится ли у Лукомского? Уберет князя и в любом случае облегчит нам положение. Даже если Младой Иван не согласится, можно многое сделать, воспользовавшись его молодостью. Надо только не терять связи с Ахматом».

Он продолжил письмо, где жаловался, что в Польше и Литве ксендзы собирают очень мало денег и не сможет ли он, папа, направить ему, королю, хорошую помощь, а он попытается перекрестить Русь.

Князь Иван Лукомский был среднего роста, худощав, подтянут. Быстрый взгляд его темно-серых глаз говорил о том, что он обладает умом, сиюминутно оценивающим происходящее. Он шел от двери легким, быстрым шагом. Не дойдя до короля, наклонился, приложив руку к груди.

– Я слушаю тебя, мой король! – произнес он, стоя перед Казимиром. Такое приветствие несколько смутило короля, но он постарался сделать вид, что ничего особенного не заметил.

– Прошу, князь, – и указал ему на кресло подле стола.

Тот присел на краешек, будто ему надо срочно взлететь.

– Я хочу тебя, князь Иван, спросить: не наладились ли твои отношения с москалями?

Лицо князя посерело:

– Никак нет, ваше величество. Они, захватив мои земли, ничего не предпринимают, чтобы вернуть их мне.

Король подумал: «Если они их захватывали, с какой стати они тебе их вернут?» Словно прочитав мысли Казимира, князь произнес:

– Но это земли и вашего величества.

Король хотел ответить, но закашлялся. Потом долго шелковой тряпицей вытирал рот.

– Что я тебе скажу, князь, по секрету, – сказал он вполголоса. – Я написал письмо папе, в котором прошу, чтобы он помог мне деньгами, а я преподнесу ему Москву католической.

Князь презрительно улыбнулся.

– Простите, ваше величество, но эта песня слишком длинная. А жизнь не течет, а бежит.

Король отлично его понял.

– Я тебя, князь, понимаю. Но… – Король развел руками. – Сейм денег не имеет, а раз их нет у него, нет и у меня. Жди!

– Ах, ваше величество! – в сердцах воскликнул Лукомский. – Сколько можно? А здесь, – он ударил себя в грудь, – болит и не проходит.

– Иди к графу Сикорскому, я думаю, он тебе поможет излечить твою боль. – И король загадочно улыбнулся.

Лицо князя просветлело. Он понял, на что намекает король.

– Ваше величество, вы не будете возражать, если я возьму с собой латинского толмача Матвея Поляка?

– Князь! – Плечи короля приподнялись.

– Спасибо, ваше величество, вы самый справедливый король на свете. Разрешите идти?

– Иди! – Король вяло помахал рукой.

Письмо Казимира папа получил. Он читал внимательно, вчитываясь в каждое слово. Кончив читать, отодвинул его от себя, поднялся и заходил по кабинету взад и вперед.

– Деньги, деньги, – шептали его губы.

Но они нужны ему, папе. Его очень беспокоила военная мощь Османии, особенно турецкая армада.

«А если они пойдут на запад… Нет, деньги сейчас и нам нужны как воздух. А Московия… подождет. Что-то я давно не видел Виссариона».

Он разыскал на столе, заваленном бумагами, колоколец, взял его в руки. Виссарион появился только на третий день. На немой вопрос, где пропадал, кардинал ответил:

– Был в Авеццано.

По виду папы кардинал понял, что он недоволен.

– Там же… – заговорил было кардинал.

Но папа прервал его вопросом:

– Когда же мы покончим с московским делом?

Виссарион набрал в грудь воздуха, словно ему стало трудно дышать. И, выдохнув, промолвил:

– Простите, ваше святейшество, но… Москва молчит.

Сказав, опустил голову, показывая этим, что и его самого очень беспокоит отсутствие вестей.

– И скоро ли мы их получим? – спросил папа и, не дождавшись ответа, пододвинул на край стола письмо Казимира. – Почитай.

Виссарион взял его, пробежал глазами.

– Я все понимаю, ваше святейшество. Я послал второй раз…

– Да, я знаю, – перебивает папа, – но почему нет ответа?

– Думаю, скоро получим, – сказал Виссарион.

И не обманул папу.

Глава 18

На заутрене папа даже не посмотрел в сторону Виссариона. Это заставило кардинала занервничать. Придя к себе, он растянулся на лежаке, закинув руки за голову. Голову сверлила одна мысль: папа устал ждать. И его можно было понять.

– Любой почин приносит кару. Эх! – Он вздохнул и повернулся лицом к стене.

Ему ничего не хотелось. Но раздался неожиданный стук в дверь и голос монаха:

– Кардинал, вас спрашивает какой-то странник.

Виссариона с лежака как ветром сдуло.

– Странник? Какой странник?

Он подскочил к двери и рывком открыл ее. За фигурой монаха стоял человек. Виссарион отстранил монаха и оглядел незнакомца с головы до ног. Судя по одежде, это был генуэзец. На голове – шляпа с короткими полями, куртка с большими пуговицами, на ногах – чулки и башмаки на толстой подошве.

– Вы кардинал Виссарион? – спросил он.

– Да, – коротко ответил тот.

– Это вам. – И он