Игры с призраком. Кон второй. - Райдо Витич

Поднялась, шатаясь, и не видела, что встала под клинок. Гневомир собой ее закрыл и принял смерть за посестру. Рухнул, ее сшибая, придавил своим телом. Последнее, что увидела Халена — голубенькую звездочку-цветок в траве. И тихо стало до звона в ушах. Кровь, льющаяся из раны, еще грела ладонь, но Халена того уже не чувствовала.

— Гром… — прошептали губы в темноту и замерли.

Она с трудом разлепила веки и застонала — тяжело, больно. Но сил нет ни понять — почему, ни избавиться от тяжести. Прикусила губу, заставляя себя двигаться, и выбралась из-под тела. Отдышалась и огляделась — мертвые вокруг. Тьма тел, а в небе вороны. И вспомнился бой, и предательство Малика, и гибель братьев.

— А-а-а-а!! — пронеслось. Она ли это или зверь кричит?

Поднялась на колено, прижимая руку к ребрам, огляделась и закачалась, скривившись: нет, нет!! Гневомир лежал и с улыбкой смотрел в небо. Живот распорот, а рука все еще сжимает меч. А вон Ладолюб и Теша, Велимир, Трувояр.

Халена зажмурилась, сжав зубы до хруста, до боли. Встала, опираясь на меч.

Кто ответит за смерти ее братьев? Где найти предателя?

Почему она жива? Почему она не лежит среди своих?! Ведь она, она привела их сюда, смерти отдала!!

Куда ты смотрела, Морана?! Почему меня не взяла?!

И вдруг глазам не поверила — Миролюб! Стоит невдалеке, а по бокам трое в черном усмехаются. Рубашка у парня в крови и на щеке кровавая рана от брови до подбородка. Меча нет и руки за спиной. Связаны?

Халена, шатаясь, встала.

Парень смотрел на нее, шепча:

— Халена, любая, Халена, не надо…

— Миролюб? — о чем он молит?

Выпрямилась, приготовившись напасть, освободить побратима. Да меч только подняла — выбили. Повернулась, качнувшись, и увидела Карола. А рядом… Малик!

— Ну, здравствуй, сволочь!

Тот и бровью не повел, лишь оглядел ее молча.

— Жива, — протянул Карол. Голос у него был мягкий, вязкий. Взгляд цепкий, оценивающий.

Халена сделала шаг в их сторону, глядя в серые глаза и мечтая лишь об одном — ближе подобраться к Малику, убить! Помнила, за спиной нож есть — только бы приблизиться и четверть секунды времени иметь!

— Говорю, она богиня, — сказал Малик Каролу. Тот подбородок потер, оглядывая девушку.

— А ты подонок, — исподлобья уставилась на предателя. Тот поморщился.

— Счастья ты своего не ведаешь…

— А ты смерти!

— Я не предавал, Халена. Я всего лишь взял, что сами отдали. Сама зри, земель немеряно и князей столько же. То дело? Едины станем: я и Эльфар. Ты.

— А Любавица?

— Жена в мужние дела нос совать не должна, как накажу, так и станется.

— Не знает, значит, она, какая тварь рядом с ней обитает?

— Язык придержи, подрежу.

— Угу, — кивнула, взгляд отводя. Еще шажок, делая вид, что ее шатает. Ладонь к ребрам приложила, поморщилась. Пару секунд, чтоб с силами собраться и сделать рывок. Ладонь нащупала рукоятку ножа, выхватила. Никто и сообразить ничего не успел, как Халена прыгнула в сторону Малика и всадила весь клинок между шеей и ключицей, повернула.

Зрачки мужчины расширились от удивления. И уже умирая, он почувствовал боль и страх. Халена вытащила нож и кровь предателя фонтаном хлынула наружу. Тело рухнуло.

— Добрый клинок Варох сробил, — усмехнулась удовлетворенно.

И услышала оглушающее: Нет!! Перекрывающее его: Не сметь!!

Запоздало: очнувшиеся воины сверкнули сталью, желая зарубить девушку. Один клинок вскрыл мышцы под ребрами справа, другой остановился в последнюю секунду у шеи, чуть поранив. Но и того довольно. Халена, сглотнув вязкий ком в горле, упала на колени, стараясь не упасть лицом в землю, не потерять сознание. Тряхнула волосами, зажимая рану, и подняла голову, улыбнулась в лицо Каролу:

— Я свой долг выполнила.

У того по лицу судорога прошла, прищурился, зло сверкнув глазами, и с размаху ударил Халену по лицо. Она рухнула и хрипло рассмеялась: поздно. Теперь хоть бей, хоть убей, Малика не вернуть. Может, только для этого и стоило жить? И уж точно стоило умереть, чтоб забрать с собой ту сволочь, по милости которой полегло столько людей.

— Халена! — хрипел побратим, рвался к ней. Его ударили, заставляя замолчать.

Карол навис над девушкой, произнес тихо, медленно, но так что не поверить нельзя:

— Хочешь, чтоб жил твой друг? Встанешь и пойдешь. Нет, или упадешь, голову ему сниму, тебе на шею повешу.

Халена помолчала и выдавила:

— Встану.

Встала, как — сама не поняла. Зубы до боли сжав, поднялась. И сделала шаг, еще, отгоняя вязкую дурноту, противный туман. Дошла до Миролюба. Тот плечо подставил, помогая устоять.

— Прости, брат, — прошептала. А в глаза ему смотреть стыдно, больно. — Я во всем виновата.

Халене связали руки за спиной и толкнули: вперед! Та и побрела, а куда, зачем?

Если б не плечо Миролюба — упала бы и забылась. Да оно не давало — и поддерживало, и напоминало — нельзя! Каждый шаг, лишняя минута жизни парня. А там, может, что получится: сбежать или…

Нет, ему первое, ей — второе. Ей до своих не дойти, а он молодец, держится. Нужно добраться до Славля, до мирян, рассказать все Мирославу, другим князьям. А кто это сделает?

Миролюб. Ему жить, ему землю свою от зла освобождать и беречь, сколько сил хватит.

— Держись, Халена, держись, — шептали его губы. Она косилась на побратима, улыбаясь через силу — я могу, видишь? Я иду.

Как они дошли до реки, Халена помнила отрывками.

Их толкнули на землю у берега, усадив спиной к спине, и отошли, сбились в группу, переговариваясь.

Бэгах в десяти переправа. Плот с черными медленно ползет в берегу, и ясно, что как пристанет, пленников поместят на него и отправят на тот берег, а дальше… А вот дальше — вопрос. Возможно, Халена получит ответ, а Миролюбу он без надобности.

Девушка поджала ноги под себя и принялась нож из ножен на голени вытаскивать. Да беда — руки не слушаются — онемели, веревками перетянутые.

— Слушай меня, брат, — зашептала тихо. — Нож у меня. Сейчас я подрежу тебе веревки, ты мне. И спрячешь нож в рукаве. Как плот причалит, нас на него сгрузят. Веди себя смирно, не перечь. Но на середине реки прыгай в воду и плыви. Там камыши, видишь? Сорвешь, через них дышать можно. Уплывай от берега дальше.

— Не уйду без тебя.

— Миролюб, нет уже тебя и меня, есть долг. Кто-то должен рассказать все Мирославу, предупредить наших. Не мог Малик один предательство совершить, помог ему кто-то. Вычислить надо. Иначе… Сам видел, что случится.

— Ты пойдешь, — скрипнул зубами.

— Не смогу. Смысл пытаться? Я черных задержу, а ты ныряй, и как можно дольше не выныривай, не обнаруживай себя…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});