Творец - Ольга Рубан

братуха…».

Остальные ребята кинулись к матери, боязливо сторонясь скорчившегося подле неё «чудовища».

Послышался стон. Адам зашевелился и сел, пытаясь сфокусировать взгляд на группе посреди подвала. Женя встал, сжимая в руках болторез. Теперь, если враг не угомонится, он не дрогнет! Но тут же почувствовал, как по спине поползли ледяные ручейки пота. Тот достал из кармана пистолет. А он-то еще удивлялся, что несчастный мальчишка пошёл в логово к зверю с пустой кобурой! Зверь был первым… а ему, Жене, достался лишь выпавший из мёртвых рук болторез…

— У меня для вас две новости, свинятки, — заплетающимся языком произнес Адам, — Хорошая и плохая… Хорошая — это то, что я совершенно не умею стрелять. А плохая…, - Он плотоядно усмехнулся, — Плохая то, что в этом помещении невозможно прома…

Он вдруг запнулся и умолк, разглядев среди сбившихся в кучу людей своего поверженного Бога, похожего на вырванный с корнем и растоптанный цветок.

— Что вы… наделали?! — беспомощно воскликнул он, разом растеряв свой глумливый тон, и пополз к Соне. Семья, похожая на стадо овечек, шарахнулась от него прочь, но он едва ли обратил на это внимание. Перевернул девушку и, уложив её голову себе на колени, разрыдался.

— Быстро! Пошли отсюда! — Женя покосился на пистолет, лежавший возле бедра Адама, но решил не рисковать. Подхватил Риту и Мишку и, зажав их подмышками, как поросят, шустро взобрался до половины лестницы и выбросил их наружу. Старшие выбрались сами, а за ними, тяжело застывая на каждой ступеньке, долго поднималась Нина. На последнем отрезке дети ухватили её за руки и совместными усилиями вытянули наверх.

Остался один Женя. Поднял болторез.

Ему казалось, что демон вот-вот очухается, схватит пистолет и в последний миг устроит пальбу, но тот, казалось, совершенно потерял к ним интерес. Сидел, поливая запрокинутое изуродованное Сонино лицо крокодильими слезами и поглаживая на её голове дохлых змей, словно то были сияющие кудри.

Женя колебался. В памяти замельтешили почти забытые воспоминая. Зимний вечер на «Арбате». Девчонка, скромно опустив густые ресницы, раз за разом комкает его портрет и снова начинает рисовать. Покрытые инеем чёрные кудряшки, пухлые губы, похожие на лепестки роз, покрасневший от мороза носик, растянутая потрёпанная шапка… Он понятия не имел, что произошло с этой девчонкой. Как так получилось, что его место занял неведомый и так похожий на него демон… Чем ей помочь? Способен ли он помочь? Нужна ли ей его помощь?

— Жека, бля! — послышалось сверху, — Быстрее! Мать рожает!

Женя еще мгновенье задержался, кусая губы, потом сделал свой выбор и вылез из подвала, аккуратно опустив на место крышку люка, а в скобу просунул одну из ручек болтореза. На всякий случай.

* * *

Соня чувствовала, как из неё уходит жизнь, но это было не страшно, даже приятно. Боли она уже давно не чувствовала, ибо боль была размером с Вселенную и она не уже не помнила, как может быть иначе. Мир загораживало горячо любимое лицо. Единственное, которое она когда-либо любила.

— Е… ня…, - с трудом произнесла она, разрывая ещё больше и так изодранные дёсны и язык.

— Мышка… прости, я всё испортил, — бормотал Адам, прижимая её голову к своему животу, — В следующий раз получится лучше! Я обещаю! Мы создадим настоящий шедевр, который…

— Поце… луй… ме… ня…

Он прижался губами к её губам, потом подтянул её повыше, разрыдался и крепко обнял… А следом раздался громкий вопль, сменившийся клокотанием и бульканьем. Это Соня из последних сил вонзила свои новые когти и зубы ему в шею…

Тишина… Благословенная тишина. Распростершись на прохладном полу, она повернула голову и взглянула на детский стол, каким-то чудом уцелевший во время беспорядочного бегства Свиносемейства. Даже лампа и стакан-непроливайка остались на своих местах. Захотелось сесть за него и нарисовать что-нибудь. В тиши и покое… Настоящий Рай, о котором она мечтала всю свою жизнь…

Но сколько продлится этот Рай? Как скоро в её детское убежище нагрянут полиция, скорая, репортеры? Что, если до того времени она не успеет… умереть?..

Соня встревоженно завозилась и села, с легким сожалением взглянув на лежащее рядом окровавленное тело.

А потом увидела пистолет.

Ну, конечно! Вот он — выход! В то самое место, где её никто и никогда не потревожит! Оно всегда было рядом, а она мучилась столько лет! И иголки тогда, больше двадцати лет назад, нужно было насыпать в собственную тарелку или уйти на дно вместо Славы… Непослушными руками она взяла пистолет, повертела перед глазами, соображая, как им пользоваться, и сунула дуло в рот.

* * *

Выбравшись из подвала, Нина поняла, что дальше идти не может. Женя уже собрался нести её на руках, но Сява нашел лучший выход. Повозившись несколько минут, они открыли широкие задние двери морга и выкатили на пустырь каталку с корчащейся в родовых муках женщиной.

— Ма говорила, мусарская тачка через дорогу, — взволнованно забормотал Сява, наблюдая, как Женя достает из её кармана смартфон, — Она сто раз родит, прежде чем мы сюда дождемся скорую!

Они настороженно переглянулись, услышав приглушенный бетонными перекрытиями звук выстрела. И тут же с облегчением заметили на запущенной дороге за пустырем движение — там припарковались несколько машин с выключенными фарами, тихонько захлопали дверцы. Пётр всё-таки успел вызвать подмогу!

Женя включил фонарик на телефоне и суматошно замигал им, чтобы предупредить о своем местонахождении.

— Мы тут! — закричали девочки, смеясь и плача, — Мы живы!

Тут же взвыла сирена скорой, зажглись фары, послышались голоса и звуки многих бегущих ног.

Сява стянул с себя куртку и прикрыл ей мать.

— Бля… Наверное, первый и последний раз из этих дверей выносят живую, да ещё и беременную чиксу, — силясь улыбнуться пляшущими губами произнёс он, — Это так… прёт…

Нина, отдыхая между схватками, вымученно усмехнулась:

— Я всегда знала, что в глубине души ты романтик, сынок…

Эпилог

Борис Тимофеевич изумленно таращился на помятого, заспанного коронёра.

— Что значит — забрали тело?!

— Это значит, — коронер зевнул, — Что его погрузили в труповозку и увезли.

— Кто погрузил? Куда увезли?

— Не могу знать. Приказ о выдаче тела у меня на столе, — он скрылся в сумрачном коридоре.

Следователь прошел за ним, взял протянутый приказ и удивленно приподнял брови, увидев подпись и печать.

— Ну, хорошо, а… результат вскрытия и прочее…?

— Всё забрали, — пожал плечами коронёр, — Но у вас же есть копии…

— Чёрте что…, - Борис сфотографировал приказ и, не попрощавшись, вышел, на улицу.

«Чёрте что», — повторил он, но уже мысленно. Все собранные материалы по делу семьи Шароновых пропали. Как корова языком