Чаша с ядом - Бернард НАЙТ

– Да, конечно. Он пришел ко мне вчера после обеда, ближе к вечеру, жалуясь на боли в горле и лихорадку. Я осмотрел его и обнаружил, что свежий порез на шее загноился. Я промыл ранку и смазал ее мазью, а потом дал ему эти травы с наказом принимать три раза в день, чтобы предотвратить сепсис.

– Вы сами дали ему лекарство?

Николас кивнул.

– Разумеется. Я взял его отсюда. – Он обернулся и вытащил выдвижной деревянный ящик из двойного ряда углублений, шедших вдоль стены за прилавком. Когда он показал им содержимое ящичка, они увидели, что он полон того же самого коричневого порошка, что и маленькая коробочка.

– Был ли Эдгар в магазине в тот момент, когда приходил Фитцосберн? – строго спросил Джон.

Аптекарю явно стало не по себе.

– Был, но он повернулся спиной к серебряных дел мастеру и забился в угол аптеки, делая вид, что занят чем-то.

– Получается, он не имел никакого касательства к назначению лечения?

– Ни малейшего! По вполне понятным причинам он старался держаться подальше.

Джон переварил эту информацию.

– Вы не оставляли их здесь вдвоем на какое-то время?

Аптекарь размышлял несколько мгновений.

– Только когда мне пришлось выйти в кладовку за аптекой, чтобы взять несколько таких вот коробочек, потому что здесь, в лавке, не осталось ни одной.

– Долго вы отсутствовали?

– Всего несколько минут – и еще мне пришлось принести таз с горячей водой, который грелся на плите в хижине на заднем дворе, чтобы промыть Фитцосберну рану.

Еще несколько вопросов не принесли ничего существенного, и Джону пришлось довольствоваться тем, что он уже узнал. Вновь подчеркнув необходимость исследовать еду и вино, они отправились в Рогмонт.

Прежде чем войти на территорию замка, коронер отдал своему помощнику последнее распоряжение:

– Я хочу еще раз допросить Бородатую Люси. Я чувствую, что ей известно что-то еще, помимо того, в чем она призналась нам на прошлой неделе.

Гвин шумно откашлялся и сплюнул на тротуар.

– Может, мне немножко убедить ее? – с надеждой поинтересовался он, почесывай брюхо.

– Только голосом, понял? Я не хочу, чтобы ты разорвал ее пополам или сделал что-нибудь в этом роде. Возьми с собой Томаса, на случай, если ты перепугаешь ее до смерти. Тогда он хотя бы сможет отпустить ей грехи и успокоить душу. Но сначала получи от нее сведения!

Он зашагал прочь через внутренний двор замка, и мантия развевалась у него за плечами, подобно крыльям огромного ворона.

* * *

Когда Джон появился в покоях Ричарда де Ревелля, совещание длилось уже некоторое время, впрочем, эта часть его не касалась, поскольку обсуждались административные вопросы управления графством и сбор налогов и податей. Когда он проскользнул на свободную скамью, они все еще дискутировали по поводу Станнери Таунз, полуавтономных общин, разбросанных по окраинам Дартмура, где шахтеры оловянных рудников обладали древними правами, включая собственные суды, и вместе с шахтерами Корнуолла даже неким подобием парламента.

Все это не имело никакого отношения к коронеру, поскольку его юрисдикция носила универсальный характер. Он воспользовался представившейся возможностью и принялся изучать большую группу людей, собравшихся на встречу с Хьюбертом Уолтером, который сидел во главе составленных в квадрат столов, с шерифом по правую руку. Слева расположился Джон де Алекон, поскольку епископ доверил проведение подобных светских мероприятий своим заместителям. Оставшиеся человек тридцать были, в основном, бароны и судейские из западных графств, а также бродячие артисты, странствующие вместе с Главным юстициарием.

На худощавом загорелом лице Хьюберта отражался неподдельный интерес, с которым он следил за беседой. Его власть объяснялась, главным образом, тем, что он держал под постоянным контролем любой мало-мальски важный вопрос, обладал здесь исчерпывающими знаниями и мог разрешить любую административную неувязку, нередко возникавшую в результате весьма сложного управления Англией и Нормандией. Сегодня на Хьюберте не было вычурных церковных или военных нарядов, он оделся в простую светло-коричневую накидку поверх льняной туники кремового цвета. Голова его оставалась непокрытой, в отличие от множества других участников совещания, сидевших в кричащих нарядах и в ярких разноцветных головных уборах.

Постепенно беседа перешла к вопросу, который в течение вот уже почти трех месяцев служил источником трений между Джоном и его шурином. Главный юстициарий был прекрасно осведомлен об этом, потому что оба, и коронер, и шериф жаловались на взаимные нарушения своей юрисдикции, когда Хьюберт навещал Эксетер в октябре, а шериф снова поднял этот вопрос, представляя свой последний отчет о сборе налогов в Вестминстер.

Хьюберт Уолтер взял в руки свиток плотной писчей бумаги, на которой один из его клерков написал некоторые заметки – нечто вроде меморандума.

– Похоже, проблема заключается в следующем, – подвел он черту с той ясностью, которая позволила ему подняться на высшую ступеньку иерархической лестницы в этой стране. – Шерифу с давних пор было вверено поддержание мира в этом графстве именем короля, что в старые времена – еще до того, как из Нормандии пришел Вильям, – включало суд и наказание виновных. Все согласны с этим?

Со всех сторон закивали, а по губам Ричарда де Ревелля скользнула усмешка – он наверняка решил, что его дело уже выиграно.

– Но наш покойный король Генрих разочаровался в честности многих шерифов – вспомните инквизицию шерифов на шестнадцатом году era правления, когда все они были уволены за взятки.

На этот раз настал черед Джона улыбнуться, тогда как шериф недовольно нахмурился. Хьюберт продолжал свой монолог:

– Затем, после выездной сессии суда присяжных Кларендона и Нортхэмптона, он постановил, что один раз в несколько месяцев королевские судьи обязаны приезжать в каждое графство и рассматривать вместо суда шерифа те дела, которые являются преступлением против короны, а не заниматься мелкими местными правонарушениями. – Он предупреждающе поднял руку. – Я знаю, что вы можете возразить, будто эти выездные сессии проводятся нерегулярно, что они не соблюдают графика, особенно в последнее время. Но судей мало, а расстояния велики.

Он сделал паузу, чтобы отпить вина, разбавленного водой, из стакана, который стоял перед ним.

– Во всяком случае, так гласит закон, хотя я знаю, что по всей Англии шерифы по-прежнему ведут судопроизводство по уголовным делам против короны, чего они не должны делать.

В этот момент подал голос один из баронов Восточной Англии, член Королевского суда:

– Это все седая старина, архиепископ. Какое она имеет отношение к новым коронерам?

Хьюберту не понравилось, что его прервали, но он постарался сохранить терпение и самообладание.

– Всем вам хорошо известно, что в стране существуют две сферы отправления королевского правосудия. В старые времена любой, которому нужна была справедливость короля, вынужден был гоняться за ним по Англии и Франции. Старый Генрих упростил эту процедуру, отправив судей к народу. Судьи, которые, как можно надеяться, раз в несколько месяцев прибывают на выездные сессии в каждом графстве, занимаются серьезными преступлениями, тогда как Королевский суд, сессии которого проводятся намного более нерегулярно, исследует все финансовые и административные проблемы. И именно на них направлены усилия коронеров, которые должны решать любой вопрос, способный привести к пополнению королевской казны.

Воцарилась тишина, поскольку многие не поняли, что он имеет в виду.

Заговорил Ричард де Ревелль, осторожно подбирая слова, так как ему не хотелось, чтобы его обвинили в незнании закона, поддерживать который он был обязан во всем Девоне.

– И как это разграничивает наши обязанности в расследовании преступления?

Юстициарий подался вперед облокотившись на стол.

– Все, что касается денег, это прерогатива коронера: наложение денежного штрафа, дележ найденного клада и в особенности наложение штрафа за совершение убийства, виновник которого не был найден. Вот почему выездная сессия Королевского суда, состоявшаяся в сентябре в Кенте, возобновила этот старый саксонский институт – Custos placitonun coronae – Хранители записей о преступлениях против короны.

Ричард де Ревелль начал терять терпение.

– Но как же нам разрешить это разногласие между собой, архиепископ?

Хьюберт в очередной раз поднял руку, призывая к терпению.

– Когда совершается явное убийство – назовем его уголовным убийством – и личность преступника не вызывает сомнений, потому что его могли видеть в момент совершения преступления, либо же его поймали на горячем, то в этом случае мертвое тело передается коронеру, а преступник – шерифу. Он должен арестовать его, бросить в темницу и ожидать очередной выездной сессии Королевского суда, которая проведет заседание суда присяжных либо же подвергнет преступника испытанию огнем или водой. В том случае, если обвиняемого признают виновным, злодея можно или повесить, или отрубить ему голову, либо же подвергнуть испытанию поединком.