Чаша с ядом - Бернард НАЙТ

– Ты арестовал его? – поинтересовалась она, разрываясь между желанием узнать подробности последнего городского скандала и необходимостью привести себя в порядок для великого события в Рогмонте.

– Утром я поговорю об этом с твоим братом. Он намеревается любой ценой выбить признание из Эдгара, но, может статься, что это учитель ученика нуждается в небольшом убеждении.

– Есть ли другие доказательства, помимо утверждения той старой карги о том, что он мог попытаться избавить Адель от ребенка?

Джон неохотно напяливал на себя тунику из красной камвольной ткани, которая два года назад была ему впору, но сейчас подозрительно жала в талии.

– После того как я высказал ему свое обвинение, я приказал Гвину из Полруана и своему секретарю обыскать лавку. Это была дьявольски трудная задача, если учесть, что в любой аптеке масса всяких бутылочек, баночек, шкафчиков, пробирок и вообще штучек непонятного назначения.

– Они нашли что-нибудь?

– В одном из маленьких выдвижных ящичков лежала связка сухих палочек из коры вяза. Таких же самых, какие, по словам сестры Мадж, применяются для открытия шейки матки.

– А что сказал на это аптекарь?

– Он отнесся к нашей находке вполне равнодушно. Заявил, что в каждой аптеке имеются такие штуки, дескать, они используются для лечения тяжелых запоров. Он говорит, что их засовывают в анус, чтобы открыть проход закупоренной кишки.

На лице Матильды отразилось легкое отвращение.

– Никогда не слыхала о таком. Тебе лучше проверить у какого-нибудь другого лекаря, не обманывает ли он тебя.

Джон уже подумал об этом, но все равно смиренно поблагодарил ее за хороший совет. Она была в прекрасном настроении, располагая и приглашением на банкет, и массой новостей, о которых можно будет вволю посплетничать со своими длинноязыкими товарками у церкви Святого Олафа.

* * *

Празднество в Шайр-холле в Рогмонте шло по плану, и шериф Ричард с облегчением отметил, что его длительные приготовления позволили пройти столь торжественному событию без сучка и задоринки. Еды было много и отличного качества, вина в изобилии, а общая атмосфера была вполне сердечной и дружеской. После того как блюда унесли, появились музыканты и актеры, и веселье продолжалось заполночь.

Гости переходили со скамьи на скамью и от одного стола к другому, так что Джону снова выпала возможность перемолвиться словом с Хьюбертом Уолтером, хотя и на короткое время. Шериф оказался занят разговором с епископом Маршаллом, поэтому Хьюберт мог говорить с де Вулфом откровенно.

– Эта твоя проблема с де Ревеллем вовсе не является уникальной. Многие коронеры и шерифы находятся на ножах друг с другом по тем же самым причинам, – признался он. – Все, что я могу тебе предложить, это соблюдать чрезвычайную осторожность и предоставить ему достаточно дел, чтобы он мог потешить сваю гордыню.

Джон кивнул, наклоняясь к юстициарию, который сидел во главе стола.

– Я приложу все силы, но это может оказаться непросто, поскольку шериф всегда выбирает самый легкий путь раскрыть преступление. Как раз сейчас у нас в Эксетере сложилось именно такое положение. – Джон вкратце описал изнасилование, смерть от аборта и попытку отравления, которые де Ревелль пытался разрешить упрощенным делопроизводством и добиваясь признания под пыткой. – Эти дела следует доверить королевским судьям, но одному Богу известно, когда они в следующий раз посетят Девон, – закончил он.

Юстициарий пообещал сделать все, что в его силах, чтобы ускорить приезд суда присяжных, но Джон подозревал, что сам он с крайним пессимизмом относился к возможному убыстрению процедуры.

Ночь все тянулась и тянулась, и Джон был рад тому, что никто не пришел и не поволок его расследовать очередное смертоубийство. С наступлением рассвета гости потянулись на выход, пребывая в разной степени алкогольного опьянения, и Матильда взяла Джона под руку, чтобы он сопроводил ее на Мартин-лейн. В кои-то веки она была довольна собой и своей судьбой.

Ее супруг, также осчастливленный ее хорошим настроением, предвкушал хлопотливый день, гадая, какие новые неприятности он принесет.

* * *

Первая неприятность возникла спустя час после рассвета, когда коронер поднялся в покои шерифа, чтобы обсудить последнее развитие событий в деле Фитцосберна. По дороге он заглянул в монастырь Святого Джона и обнаружил, что серебряных дел мастер уже почти полностью оправился, хотя и был по-прежнему очень слаб, испытывал перебои в сердце и ощущал странные покалывания в руках и ногах. Он уже мог говорить, вот только сказать ему, в общем-то, было нечего. Годфри смог вспомнить только то, как сел ужинать, а пищу ему, как обычно, приготовил повар на заднем дворе. Ему было трудно глотать, поскольку воспалившаяся рана на шее причиняла сильную боль, но ему удалось съесть пару кусочков жареной птицы. Через несколько минут он почувствовал оцепенение и покалывание во рту и горле, которое быстро сменилось жжением в животе. Затем у него начались перебои в сердце, онемели пальцы, он сильно вспотел и потерял сознание. Больше Фитцосберн не помнил ничего вплоть до того момента, когда очнулся в монастыре.

В это мгновение брат Саульф прекратил дальнейшие расспросы, но сказал, что к вечеру или на следующее утро Фитцосберн может почувствовать себя настолько хорошо, что его можно будет перенести на носилках в его собственную постель.

И вот теперь Джон вернулся во внутренние помещения замка, пытаясь поймать Ричарда в эти последние суматошные часы перед отбытием процессии Хьюберта Уолтера, который намеревался вернуться в Лондон через Саутгемптон и Винчестер. Перед дверьми в комнаты шерифа выстроилась плотная шеренга клерков и солдат, и даже коронер не смог пробиться внутрь.

Ожидая в главном зале замка, пока рассеется толпа, он заметил, что к нему пробирается высокая фигура, расталкивающая всех, кто оказывался у нее на пути. Это был Джозеф из Топшема, за которым следовал Эрик Пико, и оба были чрезвычайно взволнованы.

– Во имя Христа, что здесь происходит, де Вулф? – заревел обычно тихий и спокойный судовладелец. – Прошлым вечером вы прислали мне известие о моем сыне, и я прибыл, как только открылись городские ворота. Это правда, что этот полоумный шериф арестовал его по подозрению в убийстве?

Джон рассказал, что произошло, и объяснил, что сейчас он находится здесь именно для того, чтобы поговорить с шерифом об этом деле. Фитцосберн быстро поправлялся, и вообще не было никаких реальных доказательств того, что его отравили, если верить аптекарю, хотя симптомы и обстоятельства указывали на это.

Седобородый купец схватил Джона за руку.

– Я должен увидеть Эдгара! Его мать вне себя от беспокойства. Вы же коронер, вы можете отвести меня к нему. Я полагаю, он находится прямо под нами, в этой адской дыре, которую они называют тюрьмой.

Джон почувствовал, что Джозеф не в том настроении, чтобы ему противоречили, кроме того, оставаясь одним из самых могущественных торговцев в округе, он мог рассчитывать на проявление внимания. Бросив последний взгляд на столпотворение у дверей, он поманил Джозефа и Эрика Пико за собой и вышел наружу, а потом спустился по деревянной лестнице на землю. В нескольких ярдах поодаль виднелись каменные ступени, ведущие в подвал замка, который частично находился ниже уровня земли.

– Что случилось с этим чертовым Фитцосберном? – на ходу полюбопытствовал Эрик Пико. – Нам известно только половина истории.

Джон рассказал им все, что знал, опустив только обвинение в адрес самого аптекаря относительно Адель де Курси.

– Как бы я хотел, чтобы оно убило негодяя, будь то пища, яд или апоплексический удар, – прошипел торговец вином со злобой, поразившей коронера.

Джон остановился под арочным входом в полуподвальное помещение и взглянул на Пико.

– Где находилась Мабель Фитцосберн, когда ее супруг заболел? – сурово спросил он.

Темноволосый купец непринужденно рассмеялся.

– Только не рядом со своим мужем, если вы это имеете в виду. Хотя у нее и имеется веская причина прикончить эту свинью за те страдания, которые он ей причинил, но она была далеко.

– Я слышал, что она отправилась в дом своей сестры в городе?

– Только на одну ночь и один день. После этого я отвез Мабель в свой дом в Уонфорде, это достаточно далеко от города, где она будет недосягаема для Фитцосберна. Ее служанка и моя сестра остались с ней, так что она находится под надежным присмотром, – с намеком добавил он.

Джон, которому не было дела до моральной стороны поступка Мабель, бросившей мужа ради того, чтобы остаться с Пико, повернулся и вошел в сумрачный полуподвал. Основное помещение было пустым, влажный земляной пол блестел в свете смоляных факелов, укрепленных в железных кольцах на стенах. Дальняя часть была отгорожена стеной. Вход в тюрьму замка охраняла низкая арка с забранной металлическими прутьями дверью. Джон широкими шагами подошел к барьеру и потряс решетку, чтобы привлечь внимание тюремщика.