Я - Спартак - Эрик Рыжебородый

волнами на песок. Игорь частенько прогуливался, глядя в морскую даль, в тщетных попытках обрести душевное равновесие, утраченное из-за событий последних дней. Он снова стоял на краю бездны, не видя выхода из сложившейся ситуации. На палубе пиратского судна Игорь находился в полуобморочном состоянии и за криками корсаров практически не слышал словесной перепалки Пифона и Тулия, понимая лишь одно – эти двое имеют личные счёты и его судьба привязана к клинку Тита. Тулий погиб, а вместе с ним пропал и пульт, открывающий портал во времени. Сурков перерыл всю палатку и нехитрый скарб друга, но не обнаружил ни самого прибора, ни малейшего намёка где бы тот мог быть спрятан. Оставался самый печальный вариант – Тит носил машинку перемещения с собой и теперь она покоится на дне Тирренского моря! Эта мысль настолько доминировала, что Игорь как-то позабыл о своём не очень-то героическом поведении, о том, что он фактически бросил друга, которого чисто теоретически можно было попытаться спасти. Правда для этого требовалось убедить триерарха из Мессины вступить в заведомо проигрышный бой с превосходящими числом, да и вооружением, пиратами. Сурков не имел задатков руководителя, ведь директором фирмы он стал не за счёт лидерских качеств, а путём лести, подхалимства, взяток и предательств. Игорь мог быть как все, терпеть невзгоды или подняться в атаку и нестись навстречу врагу, но для этого нужна толпа, бегущая рядом и выкрикивающая воинственных лозунги, или командир, своим примером поднимающий бойцов на смертельный бой. А на пиратском судне Сурков оказался предоставлен сам себе. Вот он и поступил как подсказал инстинкт – убежал, смылся, спасся!

Игорь поднялся на невысокий каменистый утёс, покрытый зеленоватой тиной, который как природный волнорез отделял одну небольшую часть пляжа от другой, и увидел странную картину. Примерно в сотне метров впереди толпа окружила лодку, видимо, выброшенную на берег. За людьми Игорь не мог рассмотреть деталей, но царившее впереди возбуждение и крики, заставили Суркова непроизвольно ускорить шаг, дабы самому узреть причину сборища. Обломки и тела несчастных стали настолько частым явлением, что не могли привлечь внимания столь значительного числа зевак. К тому же в те жестокие времена вид распухшего от газов утопленника не был чем-то уникальным, а скорее являл обыденность, норму.

Он немного опоздал. Собравшиеся уже покидали побережье. Причём не поодиночке, а гурьбой, продолжая что-то выкрикивать на разных языках. На песке осталась лежать лишь лодка, которую Игорь полностью не видел за людьми, рассматривая минутами ранее столпившихся с утёса. Сам по себе факт появления лодки не мог стать причиной всеобщего возбуждения, хотя в отличие от находок в предыдущие дни, лодка казалась абсолютно целой, а это значило… Сурков бросился вдогонку за группой, направлявшейся по тропинке, ведущей с пляжа в лагерь восставших. Кто-то смог вернуться из моря живым! Возможно, он достиг Сицилии и привёз важные вести. Конечно, Игоря беспокоила не судьба мятежников. Он, лишённый шанса вернуться в своё время, был «привязан» к исходу восстания. Пока Спартак жив и ведёт войну, Сурков в относительной безопасности. Тулия нет, а значит человек из XXIII века не сможет изменить историю, рабы потерпят поражение. Что тогда ждёт Игоря? А вот неизвестный, приплывший в лодке вполне мог привезти надежду: например, весть, что на Сицилии тоже началось восстание и Спартака с армией ждут, а может и высылают транспорты или поддержку, а может пираты снова переметнулись, как знать!

Игорь ошибся: человек, приплывший на лодке не был из числа смельчаков, пытавшихся достичь острова и никаких судьбоносных вестей он не привёз. Однако, это был именно тот случай, когда любой безумно рад тому, что его предположения не оправдались. Перед Суровым стоял живой и невредимый Тит Тулий собственной персоной. Когда Игорь растолкал толпу и увидел лицо человека с пляжа, то бросился к другу, стал обнимать, слёзы радости помутили взор, да и рассудок не мог сходу принять столь невероятное событие. Ведь только минуту назад Игорь считал себя обречённым, можно сказать, живым мертвецом и вдруг… он снова на коне! Таков наш герой: он вне себя не от того, что друг чудом остался жив, а потому, что спасение товарища сулит персонально ему благоприятное дальнейшее развитие событий.

***

В лагере, когда эйфория Игоря спала, и друзья остались одни, укрывшись в палатке, Тит рассказал в деталях о событиях последних дней, как упав с борта пиратского судна в воду, смог отделаться от тела смертельно раненого Пифона, старавшегося до конца утянуть Тулия на дно и похоронить вместе с собой в пучине, как потеряв счёт времени барахтался на волнах, пока не наткнулся на лодку с телами убитых стрелами пиратов людей, как в отсутствие вёсел грёб руками днём и ночью, ориентируясь в тёмное время суток по звёздам. Конечно, не всё рассказанное киборгом было правдой, скорее наоборот, большая часть – откровенное враньё. Но история звучала правдоподобно, Сурков слушал и поражался не только физической силе, но и жажде жизни, упорству, находчивости человека из будущего, понимая, что сам не смог бы выкарабкаться из подобной ситуации. Разве он мог победить в бою столь сильного противника, как Пифон? Или разжать мёртвую хватку того на своей шее? А сколько Игорь в состоянии продержаться на воде? Минут десять от силы. А лодка. Как грести руками несколько дней? Да и куда? Ведь Сурков понятия не имел как ориентироваться на местности, не то что в море, но и на суше, например, в лесу.

К сожалению, в итоге не всё оказалось «гладко», если, конечно, данное слово вообще уместно употреблять в контексте происходящего. Во-первых, пульт возврата всё-таки пропал. Тулий не только не знал в какой момент обронил прибор, но и немного замешкался, кода Сурков прямо спросил про пульт, словно пытаясь придумать подходящий ответ. От Игоря не скрылась нехарактерная задумчивость друга. Во-вторых, Тит оказался серьёзно ранен. Пифон в свою очередь смог поразить противника. А когда Тулий снял доспехи и попросил Игоря помочь выяснилось, что тот, с кем Сурков провёл последнее время, делил переживания и невзгоды, является пусть и не обычным, но роботом, механизмом, созданным людьми, не имеющим собственного мнения и не способного к переживаниям. Тит пытался объяснить, что представления Игоря о киборгах неверны и поверхностны, но тот не слушал, заворожённо глядя, как в ране на спине «друга» виднелись не кости позвоночника и органы, а подвижные металлические элементы, провода, какие-то платы и приборы различных форм, размеров и непонятного предназначения. Изначально рана была не велика, однако, расширилась под воздействием агрессивной среды, да