Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа - Наталья Литтера

прочел уже после переговоров с Ракитянским. Завершившихся, к огромному изумлению Ивана, предложением встретиться и обсудить вопрос.

«Все-таки наглый автостопщик в тебе неискореним, несмотря на маму – учителя музыки. Царицы два раза не повторяют. Но ты можешь перечитать!»

Тобольцев вспомнил растерянный взгляд и редкие веснушки на светлой коже. Ничего в той девушке от ехидной царицы не было. Эх, надо было ее тогда поцеловать. Чисто на реакцию посмотреть. Сейчас бы так нос не задирала. Хотя в этом случае могло бы уже и не быть никакого «сейчас». Есть такие девушки, с которым один поцелуй может поменять все. А есть те, с которыми ничего не значит и сотня. Несмотря на какие-то странные псевдофилософские мысли в голове Иван поймал себя на том, что улыбается. Все-таки – улыбается.

«Я смотрю, ты окончательно вжилась в роль царицы. Чего ты там мне должна, уточни? А на Славу напал необъяснимый приступ благотворительности, и он согласился меня выслушать. Вечером переговорю с ним лично. Он даже про деньги спрашивать не стал. Прямо не узнаю Славика)»

«Я должна тебя отблагодарить. И раз вошла в роль, то, видимо, по-царски. Раньше одаривали кольцом с царской руки, но на дворе двадцать первый век. Так что решай сам. Могу пригласить на красный торт».

И пока Иван одну за одной отбрасывал версии ответов, в которых фигурировали различные кольца, включая кольцо в нос и кольцо Всевластья, пришло еще сообщение:

«Какие интересные у тебя друзья. Не перестаю удивляться».

Тобольцев улыбнулся еще шире, вспомнив сетующего на первые морщинки Фила.

«Уверяю тебя, самых интересных ты еще не видела. Вообще я бы предпочел кольцо. Торт в виде кольца. Бывает такой?»

«Не знаю))) это можно спросить у Тихона Аристарховича».

Смайлик. Сегодня день чудес. Царица расщедрилась на правую скобочку.

«У него с тортами слабовато. Не тот ассортимент. В общем, дерзай, Дульсинея. С тебя торт, с меня Слава».

«Договорились. Хороших выходных, автостопщик. Я на лужок – дышать воздухом подальше от полей».

«Наберись смелости и возьми в руки клюшку, Дуня. По итогу разговора со Славой я тебе позвоню. До связи».

Только попрощавшись, Иван осознал, что улыбка по ширине добралась до ушей.

И ничто не предвещало такого финала этого запланированного Иваном как последний их разговора. Вчера вечером он собирался удалить ее номер из адресной книги телефона. Сегодня он планирует озаботить своего друга решением проблем Дуниного друга. Где логика? А нету ее. Зато двухгодичной давности международный турнир по гольфу, куда Тобольцева по нечаянности занесло, пригодился. Кто бы мог подумать.

* * *

С Ракитянским они встретились у Славы в офисе. Хозяин кабинета выглядел серьезно задолбанным. Что в применении к перманентно жизнерадостному Ракете выглядело смерти подобно.

– Как жизнь?

– Как бы тебе ответить, чтобы не обидеть… – дежурно отшутился Рося. – Как ты думаешь, какая у меня может быть жизнь, если я в субботу вечером не с друзьями в баре, не с красивой девушкой в постели и даже не с мамой в театре. А НА РАБОТЕ! Так что вывод очевиден.

– Слав, если у тебя нет времени, тогда я…

– А ну сел на место! Если у меня нет времени для тебя – это значит только то, что Тиныч мне давно подзатыльников не давал. Для прочищения мозгов. Давай, рассказывай, что там у тебя случилось.

– Да это не у меня, собственно… – неловко начал Тобольцев. Теперь проблемы Дульсинеи казались пустяковыми – на фоне явно задерганного Славки.

– Слушай, Тобольцев, за все время, что мы дружим, ты НИ РАЗУ не спрашивал у меня совета и не просил о помощи. И теперь, когда я дождался момента своего триумфа, ты собираешься идти на попятную? Хрен тебе! Если тебе наконец-то приспичило посекретничать со мной – значит, это для тебя важно. Прекращай ломаться и рассказывай.

Рассказывать было особо нечего, но все, что Иван узнал от Дуни, послушно пересказал. Ракета выглядел разочарованным.

– Что – и это все?

– Все, что мне известно, – осторожно ответил Ваня. – А что – не так что-то?

– Да судя по всему, там делать нечего, вопрос пустяковый, – Слава крутил в руках телефон. – Ну, ты тогда дай этому гаврику мой номер, пусть он меня наберет, скажет, что от тебя. Я сам с ним все утрясу.

– Ага. Спасибо. Только, Слав, по поводу денег… Ты цену за свои услуги назначь… разумную. А разницу я доплачу.

Ракитянский отложил в сторону телефон и с веселым изумлением уставился на друга. Поцокал языком. Покачал головой.

– Тебе, как я погляжу, тоже давно волшебных Тинычевых подзатыльников не доставалось? В мозгах какая-то хрень завелась. Ваня, ау! Ты соображаешь, какую ахинею несешь?

Иван вспомнил свой недавний разговор с Тихим по поводу фотосессии ресторана и неловко кивнул.

– Был неправ. Осознал. Прошу дать возможность искупить свою вину.

– Посредством вина? – оживился Слава.

– На ваш выбор, сударь.

Рося улыбнулся, широко раскинул руки и потянулся.

– Хорошо-то как, Маша!

– Да не Маша я!

– А все равно хорошо! – хрестоматийно ответил Ракета и расхохотался. – Пошли? Наработался я на сегодня.

* * *

Ноги принесли друзей в модный ресторан в двух шагах от офиса Ростислава. Негромкая музыка, предупредительные официанты, радующее разнообразием меню на самый взыскательный вкус. Даже фуа-гра в наличии. Впрочем, от нее Рося отказался после небрежных реплик Тобольцева о прошлогоднем совместном проекте с ребятами из общества защиты прав животных. И вообще развратил их Тихий своими кулебяками.

Главное, не попалиться теперь, что изменили Тину с другим рестораном.

В итоге друзья дружно остановили выбор на телятине на кости и розовом вине, которое Слава обозвал девчачьим.

– Ну, Ракета, колись, какие у тебя проблемы, – забросил Тобольцев пробный шар.

– Нет у меня никаких проблем, – предсказуемо ответил Рося. – Решительно никаких. Кроме огромного воза работы. Но это оборотная сторона успешности. Все хотят Ракитянского в адвокаты.

Иван внимательно смотрел на друга. И почему-то вспомнил, как в прошлую встречу Слава торопился снять галстук. Сейчас галантерейное изделие находилось на месте. И прекрасно дополняло отлично сидящий темно-серый костюм и рубашку сложного зеленоватого оттенка. Все в тон глазам. У Ракеты серые глаза – как и у Тина. Только, в отличие от Тихого, у Славки глаза-хамелеоны. Безмятежно светлые и серые, они иногда основательно зеленели. Это значило, что в данный момент от Ракеты лучше держаться подальше. Это значило, что Ракитянский всерьез зол.

Сейчас глаза у сидящего напротив Тобольцева мужчины идеально оттеняли цвет костюма. Вообще, из них троих Ракета всегда пользовался