Наперегонки со смертью - Андрей Воронин

Правда, даже тогда, когда за ее спиной сидел Анатолий, зорко приглядываясь к посетителям библиотеки на предмет потенциальной опасности для «объекта», а перед ней лежал чистый лист бумаги, требовавший очередной страницы диплома, мысли девушки то и дело улетали из дебрей юриспруденции и кружили в райских садах ее самых сладких мечтаний — мечтаний об Александре.

Но уж когда приходил следующий день, Алина вскакивала ни свет ни заря и, причесываясь и подкрашиваясь, не могла дождаться той блаженной минуты, когда ровно в семь ноль-ноль у двери раздастся звонок, возвещающий о приходе ее любимого.

Она бросалась в прихожую, опережая мать, а провожая Александра на кухню и готовя ему кофе, успевала украдкой сорвать у него нежный утренний поцелуй, в котором, казалось, концентрировалась вся страсть ее вчерашнего ожидания.

Мать только посмеивалась, глядя на дочку, а отец не замечал ничего, погруженный в свои бесконечные проблемы на работе.

А влюбленные убегали из дому на целый день и возвращались лишь ночью, иногда часа в два-три, когда закрывался их любимый ресторан «Арлекино», забывая о том, что дежурство Бондаровича продолжалось лишь до двенадцати часов ночи.

Алина всегда захватывала с собой из дома папку с недописанным дипломом, делая вид, что направляется в библиотеку, но, оказавшись в «мицубиси-паджеро» Банды, со смехом забрасывала ее на заднее сиденье и бросалась на шею парню, целуя его теперь уже открыто, не таясь, и впитывая в себя бесконечный океан нежности и любви, который носил в себе, боясь расплескать хоть каплю, Александр.

Они мчались в парк, в лес, на ВДНХ, нынешний ВВЦ, обедали в «Макдональдсе», потом неслись в Битцевский комплекс и катались на лошадях или бродили на Патриарших прудах, а к вечеру, немного утомленные, устраивались в «Арлекино» или каком-нибудь другом заведении, стараясь периодически варьировать места пребывания, чтобы попробовать и итальянскую, и чешскую, и китайскую, и мексиканскую кухню.

Деньги, захваченные Бандой из Таджикистана, постепенно таяли, но это ничуть не огорчало парня.

Кто когда-нибудь любил — сильно, безумно, по-настоящему, — тот знает, что нет большего счастья на земле, чем приносить любимой женщине радость.

И если для того, чтобы в любимых глазах появился счастливый блеск, потребуется разориться, мужчину это не остановит. Так появлялись великие воры и великие растратчики, так проматывались бешеные состояния и огромные наследства. Из-за этого блеска на земле вообще совершалось немало глупостей.

И что уж говорить про Сашку, который никогда не придавал бумажкам с водяными знаками какого-то особого значения и который впервые познал что такое любовь!

Для них обоих это были совершенно безумные дни. Иногда, когда они бродили по лесу, пытаясь разыскать первые цветы, хватало всего одного взгляда, одного прикосновения, как они уже бросались друг к другу, задыхаясь в объятиях, и Сашка осторожно брал Алину на руки и нежно прижимал к себе.

— Алина!

— Саша!

— Я люблю тебя!

— Любимый!

— Я хочу тебя!

— Я жить без тебя не могу!

— Я схожу с ума от тебя, твоего тела, твоего запаха!

— Возьми, меня! Я твоя…

Банда уносил девушку к джипу, раскладывал заднее сиденье, превращая его в огромный диван, и тщательно запирал изнутри все двери, а Алина тем временем сбрасывала с себя одежду, и они заключали друг друга в нежные и страстные объятия, чувствуя себя за сильно тонированными стеклами «мицубиси» в совершенной безопасности. Им казалось в такие минуты, что они одни на этой земле и этот лес, этот воздух, это солнце — весь этот чудесный мир принадлежит только им и только друг другу принадлежат они сами…

* * *

Иногда жизнь преподносила им подарки, за которые они даже не знали, кого благодарить больше — судьбу или Алининых родителей.

Однажды утром Алина, как обычно, выбежала из подъезда, грациозно запрыгнула на переднее сиденье джипа и быстро чмокнула Банду в щеку. И по этому моментальному поцелую, по особому блеску в ее глазах парень сразу понял, что любимой не терпится ему о чем-то поведать. О чем-то таком, от чего она вся сияла и мило улыбалась, обнажая свои красивые, сверкающие белизной альпийского снега зубки.

— Алинушка, что с тобой сегодня?

— Ой, Саша! Какие мы счастливые!

— Это я знаю. А что случилось еще?

— Поехали. Поехали быстрее, я тебе по дороге все расскажу.

— Куда едем?

— В универ. У меня сегодня консультация.

— Ну, и что случилось, Алинушка? — снова спросил, выруливая со двора, Александр.

— Саша, сегодня какой день недели?

— Среда.

— А завтра?

— Алина, — Банда удивленно взглянул на девушку, — ты что, проверяешь, знаю ли я последовательность дней недели?

— Завтра четверг, — отмахнулась она от его вопроса, немного даже злясь на любимого за его непонятливость, — а послезавтра пятница, твой день дежурства!

— Конечно, и что же?

— Нам очень повезло!

— Алина, — рассмеялся Банда, замученный таинственными намеками девушки, — я знаю, что мне повезло с той самой минуты, когда я впервые увидел свой «объект» охраны. Я знаю, что мне сказочно повезло в тот день, когда ты сказала, что любишь меня. Я знаю, что впереди меня ждет еще очень много счастья, потому что я никуда тебя от себя не отпущу. Но почему нам особенно повезет в пятницу? Ведь, если на то пошло, нам так же везет и сегодня, и впереди еще целый день, который я проведу рядом с тобой…

— Ты ничего не понимаешь!

Банда притормозил на светофоре и, оторвав глаза от дороги, строго взглянул на девушку:

— Алина, перестань изъясняться загадками! Что случилось?

— Сашенька, — девушка бросилась к нему на шею, счастливо зарывшись лицом в рубашку, — давай вместе помолимся, чтобы все получилось!

— Давай, — Банда осторожно освободил правую руку, включая передачу и трогаясь на зеленый свет светофора, но, не удержавшись, погладил девушку по спине. — Только о чем, ты мне скажешь наконец?

— Слушай, — она отстранилась и села прямо, всматриваясь в его лицо и стараясь не пропустить его реакцию. — Так вот. В последнее время папа много работал, у них была доводка нового двигателя для ракет средней дальности, и вчера на стационарных испытаниях были получены отличные результаты.

— Это, конечно, приятно, но при чем здесь мы с тобой?

— А при том, что на радостях отец объявил в своем бюро пятницу выходным днем, предоставив всем отгул, и решил немного отдохнуть и сам. И поэтому завтра вечером они с мамой уезжают на дачу. На целых три дня. Представляешь?!

— А ты? — немного встревоженно посмотрел на девушку Банда.

— А я буду с тобой, — нежно прижалась Алина к его плечу. — Мама, правда, хотела и меня забрать — от греха подальше, как она выразилась, но папа отстоял мою свободу. Он ведь уверен, что я буду писать диплом в эти выходные…

— Кстати, о птичках. А как он продвигается? Ты за вчерашний день что-нибудь успела?

— Милый, ну, конечно! Сейчас вот везу к Гайворонскому черновик. Он за выходные просмотрит, подскажет, что еще добавить… Так что все три дня мы будем свободными!

— Алинушка, здорово! — от избытка чувств Ванда притопил педаль газа больше положенного, и, взревев, «мицубиси» рванула вперед, ловко обходя возникавшие перед ним машины.

— Мы никуда с тобой не пойдем. Я все решила.

Давай проведем пятницу у меня дома. Я тебя, несчастного, хоть раз накормлю настоящим ужином, домашним и вкусным. Я умею готовить, честное слово! — вскричала Алина так искренне, будто Банда хоть на секунду усомнился в ее способностях. — Ты оценишь.

— Конечно, любимая. Я примчусь к тебе с самого утра, и мы целый день будем вместе. Да?

— Да. Как здорово! Правда?

— Не то слово!

* * *

На следующее утро Банда подъехал к подъезду Алины в половине седьмого, боясь пропустить появление Анатолия, и облегченно вздохнул лишь тогда, когда машина их фирмы мягко выкатилась из-за угла дома.

— Толя, не злись. Я к тебе на несколько слов! — Банда протестующе поднял руки, направляясь к другу-коллеге и заметив, как недовольно тот поморщился, узнав Бондаровича.

— Банда, ну мы же с тобой договаривались!

Опять за свое? Мне что, рассказать все…

— Ну тише, Толя! Дай хоть слово сказать!

— Ну?

— Сегодня родители Алины должны уехать на дачу.

— И что?

— Они пробудут там до воскресенья, до вечера, а то и до понедельника…

— Что ты от меня хочешь? Уже семь, и мне пора к «объекту»…

— Толя! — Банда так отчаянно выдохнул его имя, что несгибаемый телохранитель остановился все-таки, решив выслушать Сашку. — Толя, послушай, Алина все три дня будет дома. Мы… То есть она шагу не ступит из квартиры.